158037 (767693), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Наиболее элементарный, распространенный и психологически естественный вид групповой идентификации - национальное чувство. Прежде чем осознать себя рабочим, предпринимателем или представителем «среднего класса», человек ощущает себя русским, немцем, поляком и т.д. Национальная или национально-государственная принадлежность - это эмпирическая данность, освоение которой не требует ни особого жизненного опыта, ни каких-либо сложных когнитивных процедур. В течение длительных исторических эпох во многих обществах национально-государственная ориентация фактически была единственно возможной. Государство, представлявшее территориальную общность (землю, княжество, город), а позднее - нацию, в средневековье и в эпоху абсолютизма нередко было единственным реальным политическим субъектом. Явным объектом политической борьбы были не проблемы жизни общества, но государственная власть в чистом виде. Преобладающей формой политической деятельности были войны между государствами или за власть в данном государстве. «Политический человек» если и совершал выбор, то выбирал не систему взглядов и идей, но властителя, которому стоило подчиниться. Иногда, правда, существовал и идеологический, говоря современным языком, выбор, но он был связан не с политической, а с религиозной идеологией.
В современном мире националистическая или национал-государственная ориентация выражает определенную систему политических предпочтений. Ее источниками являются протест против национального неравноправия и стремление наций или этносов, не имеющих собственного государства, к независимости; угроза, реальная или воображаемая, национальной независимости и интересам со стороны других государств; межнациональные конфликты из-за спорных территорий; культурная экспансия извне, грозящая подорвать национальную идентичность; иммиграция представителей других национально-расовых групп, обостряющая конкуренцию за рабочие места и вносящая элементы «чужой» культуры в жизнь нации; особо высокий экономический статус национальных меньшинств (например, китайцев в ряде стран Юго-Восточной Азии); великодержавные амбиции и милитаристские тенденции, за которыми стоят прагматические интересы определенных социальных групп. Однако национализм распространен и в тех странах и социальных слоях, которые не вовлечены в такие конфликты и интересы или в жизни которых они не играют большой роли.
Можно выделить несколько типов личных и социальных ситуаций, образующих психологическую почву подобного иррационального, не обусловленного реальными интересами политического национализма.
Во-первых, он часто свойствен атомизированным (выше мы их назвали «типологическими») социальным группам, не имеющим возможностей для выработки собственных групповых идентичности и самосознания. Испытывая естественную потребность в принадлежности к большой социальной общности, члены таких групп удовлетворяют ее единственно доступным для них способом - переживанием национального чувства. Подобный тип групповых идентификаций порождает обычно пассивный, диффузный национализм, который, однако, в стрессовых ситуациях (дестабилизация положения группы, ощущение угрозы и т.п.) может принимать активную, агрессивную форму. Такого рода национализм особенно характерен для традиционной крестьянской психологии.
Во-вторых, политический национализм сплошь и рядом является следствием низкого уровня когнитивных и интеллектуальных возможностей человека. Для людей невежественных и не способных ни к самостоятельному размышлению, ни к усвоению рационально обоснованных политических ориентации характерна склонность к предельно упрощенному объяснению негативно отражающихся на их положении экономических и социальных явлений, к наиболее примитивным мифологическим формам каузальной аттрибуции (см. главу I). Приписывание причин подобных явлений злокозненным действиям других наций или государств - одна из наиболее распространенных форм такого упрощения. Это тот самый случай, когда «простота хуже воровства». Характерно, что по данным конкретных исследований, агрессивный национализм характерен для малообразованных слоев населения и часто связан с антиинтеллектуализмом: в сущности он является способом агрессивного самооправдания собственной неспособности к политическому мышлению. Можно утверждать, что национализм во многих социально-исторических ситуациях представляет собой искаженную иррациональную форму экстраполяции массовых потребностей в социально-политическую сферу. За массовыми националистическими ориентациями в таких ситуациях кроются реальные неудовлетворенные потребности, в действительности не имеющие отношения к национальным проблемам и интересам.
В-третьих, гипертрофированная национальная самоидентификация является результатом маргинального положения человека в социально-групповой структуре общества. Эта маргинализация может быть обусловлена его низким статусом в своей социальной группе. Ее жертвой является, например, мелкий предприниматель, не сумевший добиться делового успеха и испытывающий угрозу разорения; рабочий, которому не удалось приобрести профессиональную квалификацию; представитель творческой интеллигенции, не получивший признания своих коллег и публики. Маргиналами являются и люмпены - одинокие, социально-изолированные люди, не сумевшие прибиться ни к одной из обладающих определенным статусом и достоинством групп общества. Для таких людей националистическая ориентация есть способ восстановления - хотя бы иллюзорного - утраченных психологических связей с обществом. Такого рода национализм - психология озлобленных неудачников.
Политический национализм, когда он не является идеологией угнетенной или униженной нации, обычно тесно связан с консервативными (правыми в капиталистических, государственно-социалистическими в постсоциалистических странах) и авторитарными ориентациями. Эта связь естественна и органична. Консерватизм выражает интересы привилегированных социальных групп, стремящихся сохранить статус-кво, не желающих учитывать потребности основной части общества. Апелляция к общенациональным интересам - наиболее удобный способ оправдания такой позиции, игнорирования реального многообразия социально-групповых интересов, существующих в обществе. Кроме того, она позволяет эксплуатировать стихийный массовый консерватизм, питаемый страхом перемен («не было бы хуже!»), особенно сильным в кризисной, неопределенной, стохастической ситуации. Апелляция к национальным традициям, «корням», к национальной идее эффективное противоядие против стремления к реформам, к социальным и культурным переменам. Психологически национализм традиционных консерваторов - в царской России или в странах Запада XIX первой половины XX в. не отличается от национализма советской и постсоветской номенклатуры. В истории известны ситуации когда ожесточенная борьба сторонников и противников агрессивного национализма была связана с конфликтом модернизаторских и консервативных течений в общественном сознании (один из наиболее ярких примеров - дело Дрейфуса во Франции).
Что касается авторитаризма, то он связан с национализмом психологически и политически. Психологически - потому, что их объединяет дух культурной и идеологической нетерпимости, враждебность к «чужим». Политически - потому, что национализм оправдывает авторитарную власть национального государства над обществом, приносит суверенитет и свободу личности в жертву «национально государственной идее». Антагонист авторитаризма - демократия - несовместима с национализмом, ибо она требует учета и взаимосогласования различных социальных интересов и отстаивает суверенитет личности, а не ее подчинение общенациональному интересу, воплощаемому государством. Демократия расходится с авторитаризмом в самом понимании национальных интересов: для первой - это совокупность интересов реальных людей, составляющих общество, для второго - интерес общности, олицетворенной в государстве, практически сводящийся к интересу государства как института власти.
Национализм нередко противопоставляют патриотизму, называя его «лжепатриотизм». Это противопоставление справедливо. Патриотизм, это - совокупность положительных ценностных и аффективных установок в отношении своей страны, ее народа, не совпадающая с какой-либо конкретной политической ориентацией. Он может служить лишь критерием выбора политической ориентации, побуждая принимать более всего соответствующую интересам всей общности людей, составляющих страну, нацию. Объектом патриотических чувств, ценностей, политических предпочтений является именно эта общность как таковая, национализм же обращен вовне, в нем главное - противопоставление своей нации другой или другим национально-этническим или национально-государственным общностям, синдром «чужого», «врага». Во многих ситуациях грань между патриотизмом и национализмом трудно уловима, но главным критерием их различения всегда остается наличие или отсутствие враждебного, конфронтационного восприятия других наций.
Ценностный и прагматический выбор
Политическая мотивация, укрепляемая интериоризованной социальной ролью и макрогрупповой идентификацией человека, находит свое более или менее осознанное выражение в принятой им системе социально-политических ценностей. Принятие социальной ценностной ориентации - одно из важнейших и необходимых звеньев в процессе политического выбора. Такие ценности, как нация, сила государства, экономическая или политическая свобода, благосостояние, равенство, социальная справедливость, социализм, верность традиционным устоям общества, технико-экономический прогресс, социальная иерархия, антимилитаризм, защита природной среды, демократия и др., лежат в основе предпочитаемых человеком целей политической деятельности, образующих, как помнит читатель, один из основных компонентов политической ориентации.
Отмечая решающее значение ценностей в политическом сознании, важно в то же время учитывать, что их роль в выборе политической ориентации различна у разных людей. Существует тип политического человека, у которого ценности являются определяющим фактором выбора. Как правило, такой человек сильно вовлечен психологически в общественно-политическую жизнь. Его можно назвать идейным человеком, ибо его общественно-политические ценности приобретают характер достаточно четких и твердых личных убеждений. Эти убеждения относительно независимы от его личных прагматических интересов, они возникли под влиянием каких-то глубинно-психических черт его личности, или условий его политической социализации, или самостоятельной рефлексии. Таких людей нетрудно обнаружить среди наиболее активных представителей любой политической ориентации, но особенно много их среди сторонников тех течений, которые руководствуются обще гуманистическими ценностями, не связанными с какими-либо групповыми или индивидуальными интересами (например, среди экологистов, правозащитников). В некоторых странах (например, на Ближнем и Среднем Востоке) политический выбор часто осуществляется на основе религиозных убеждений человека, подкрепленных идентификацией с соответствующей конфессиональной общностью. Во всех этих случаях можно говорить о ценностном выборе политической ориентации.
Большинство людей, во всяком случае в развитых странах, совершают политический выбор не на ценностных, но на прагматических основаниях. Они выбирают ту политическую ориентацию, которая представляется им наиболее соответствующей их потребностям и интересам. Ценности тоже участвуют в их выборе, но не как его определяющий фактор, а в инструментальном качестве - как способ осознания, самооправдания (психологической легитимизации) и подкрепления сделанного выбора. Основу же прагматического выбора образует социальный интерес. Выбор, осуществляемый на этой основе, направлен в отличие от выбора ценностного не только на цели политической деятельности, но и на средства их достижения. Ибо, будучи выбором прагматическим, он естественно руководствуется не только привлекательностью определенных политических целей, но и критерием эффективности политической деятельности, а это направляет внимание выбирающего на применяемые ею средства достижения целей.
Рассматривая политические ориентации в постсоветской России, мы столкнулись с психологической неоднородностью сторонников представительной демократии. Психологические различия между идейными демократами и демократами-прагматиками довольно ясно проявляются в их политическом поведении. Для первых главное - принципы, поэтому свои позиции они отстаивают главным образом путем политических деклараций и разоблачений антидемократической практики. Многие из них, относясь весьма отрицательно к хасбулатовскому Верховному совету, жестко осудили тем не менее его разгон Ельциным в сентябре 1993 г. и последующие вооруженные акции властей против боевиков непримиримой оппозиции. Значение парламента как символа демократии было для них важнее содержания и последствий его деятельности. Демократы-прагматики не столько декларируют демократические принципы, сколько пытаются провести их в жизнь путем давления на бюрократическую власть. Разгон Верховного совета они восприняли как разумное решение, не видя других, более эффективных способов преодоления ожесточенного сопротивления антидемократических сил.
Исходя из всего сказанного можно было бы заключить, что для подавляющего большинства людей прагматический интерес является решающим фактором политического выбора, что исключение из этого правила составляют лишь относительно незначительные идеологически ангажированные меньшинства людей и некоторые специфические региональные и страновые ситуации (где религиозный фактор сильно влияет на политическую жизнь). Такое заключение верно отражает господствующую тенденцию (направленность, интенцию) процесса выбора, но нуждается в весьма существенных оговорках в том, что касается ее реального осуществления.
Для того чтобы положить интерес в основу политического выбора, необходимо знать, какие политические цели и средства оптимальны для его реализации. Иными словами, путь к выбору ориентации проходит через процесс осознания политических интересов, сопряженный чаще всего со сложными проблемами когнитивного порядка. Для прагматического выбора характерно осознание интересов на уровне рационального здравого смысла, опирающегося на личный и групповой социально-политический опыт, но этот опыт по своей природе противоречив, содержит в себе возможности противоположных выводов. Опыт экономических рыночных реформ в России был по-разному оценен различными группами российского общества. Одни из них пришли к выводу о необходимости продолжать реформы, но более решительно и умело, другие настаивали на приостановке реформ и возвращении к плановой, государственно-контролируемой экономике. Среди тех и других были люди, которые в результате реформ оказались в аналогичной социально-экономической ситуации, т.е. различные оценки нельзя объяснить только конфликтом между выигравшими и проигравшими. Один и тот же социальный опыт породил различные представления о конкретном политическом содержании интереса, в рамках одних и тех же социальных групп.
Осознание политических интересов
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
