139926 (766752), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Многие из этих наблюдений и рекомендаций очевидно выходят за рамки древнеиндийской жизни и находят себе параллели в других литературах — можно назвать здесь
суждения об обращении с девушкой (гл. 25),
о влиянии повеления женщины (уклончивости или доступности) на характер ее дальнейших отношений с мужчиной (40.10—16; ср. 26.23; 29.43;51.21)
о причинах соответствующего поведения (41.17 ;42.50; 43.52);
о любовной ссоре (гл.22),
о средствах оттолкнуть мужчину (59.12; 55.41 и ел.),
о признаках равнодушия (54.27—35), о воздействии определенных наставлений и рассказов (8.30; 26.17;ср. 47.2, 12 и ел. и 63 и ел.) и т.д.
Камасутра и образование
«Камасутра» придает важное значение образованности. Приобретение знаний — основной долг человека, который ему надлежит исполнять с детства (2.2; ср. 2.9; 3.1 и др.).
Отличительная черта горожанина — знание наук (4.1). Сам Ватсьяяна неоднократно ссылается на мнения ученых авторитетов. Рассматривавшаяся иногда как составная часть врачебной науки, Камасутра содержит ряд сведений и о древнеиндийской медицине. Здесь приведены конкретные наставления по гигиене, уходу за телом (4.16 ; 17—18.32 и др.).
Предписания VII раздела, хоть и носят в отдельных деталях явно фантастический характер, в какой-то мере отражают уровень древнеиндийской фармакологии. Любопытно свидетельство о вере в целебные свойства собачьего мяса.
В число обязанностей хозяйки входило хранение дома лекарств.
Камасутра содержит сведения по анатомии, в отдельных перечнях упомянуты дефекты и достоинства некоторых частей тела (например, 10.8 ; 11.2—3; 23.12).
Как уже говорилось, здесь неоднократно идет речь о врачах, занимавших, по-видимому, достаточно высокое положение в обществе, — они неоднократно упоминаются рядом с главными советниками (ср. 44.6; 53.15).
Среди Других наук упоминаются грамматика, астрономия (ср. 2.8—10; 20.21—22). Обширный перечень наук, ремесел, знание которых предписывалось горожанам, причем не только мужчинам, но и женщинам, содержит 3.16 — здесь названы, в частности, металлургия, минералогия, владение условными языками и местными наречиями, знание словарей и энциклопедий, просодии, военной науки, упоминания различных искусств и ремесел.
Встречаются свидетельства об игре на вине и дамаруке (3.16), тростниковой флейте (64,43), о специальных залах, где исполнялась музыка (59.15), о пении (26.18; 52.22 и 32), об инструментах, необходимых актерам (59.24), и т.д. Сообщения подобного рода мы найдем и в уже упоминавшихся перечнях соответствующих профессий (5.37; 44.12; 50.9 и др.), и в отдельных описаниях обстановки в жилищах горожанина, гетеры, царя
(ср. 4.2 ;20.1; 32.3; 48.17; 53.6; 57.25—27; и др.).
Любопытны сведения о древнеиндийских суевериях (ср. помимо богатого материала VII раздела 23.9), о гаданиях по полету птиц и оракулах при выборе невесты (52.45 ), о различных предзнаменованиях (32.20, ср. 3.16 и др.), о колдовстве с помощью кореньев и т.д.
Камасутра. Флора и Фауна.
Наконец, Камасутра интересна и для изучения фауны и флоры древней Индии. Здесь сообщается о птицах и животных, служивших для развлечений, — петухах, перепелах, баранах (3.16; 4.21 и др.), о ручных животных и птицах в домашнем хозяйстве (32.33) и царском дворце (48.17) и т.д. Еще богаче отражен в книге растительный мир. Тут неоднократно перечисляются всевозможные деревья и травы. Таковы перечни растений, в том числе и тех, что употреблялись в пищу (см.4.38), которые надлежало разводить хозяйке (32.6—7 и 29). Весьма интересны в этом отношении и рецепты раздела VII.
Камасутра и другие памятники древней литературы
Ранее уже говорилось о значении культа камы в индуизме, в его обрядовой практике, в литературе и искусстве. Можно полагать, что начиная с IV—V вв. н.э. значительную роль здесь стали играть и наставления самой «Камасутры». Об этом говорят ссылки на нее в отдельных литературных памятниках. В одном из рассказов «Панчатантры» ткач, принявший облик Вишну, проникает ночью к царевне и обращается с нею «согласно наставлениям Ватсьяяны». Очевидное знакомство с Камасутрой обнаруживают герои Дандина (VI—VII вв.). Возможно, на Ватсьяяне основывается перечень десяти стадий любви в «Двадцати пяти рассказах веталы» (16.14—17) и «Семидесяти рассказах попугая».
Вообще древнеиндийская обрамленная повесть во многом перекликается с Камасутрой, предлагая подчас интересные иллюстрации и дополнения к ее наставлениям. Как уже было сказано, влияние Ватсьяяны можно предположить у Калидасы, еще с большей вероятностью — у некоторых других драматургов.
Мотивы Камасутры прослеживаются в лирике Амару и Маюры (ок. VII в), в поэмах Магхи (VII в.) Дамодарагупты (VIII в.), Кшемендры (XI в.) — последнему, по-видимому, принадлежит и краткое изложение Камасутры.
Ряд параллелей мы находим в поэтической антологии, составленной ок. 1100 г. буддистом Видьякарой и объединяющей стихи 223 санскритских авторов.
Многочисленные ссылки на Ватсьяяну свидетельствуют о длительном и глубоком его воздействии на индийскую литературу вплоть до нового времени. Это влияние, судя по наблюдениям очевидцев, живо и в наши дни — известны, например, свидетельства последних десятилетий об использовании Камасутры в Индии для наставления невесты.
Несомненный интерес представляет сопоставление «Камасутры» с аналогичными представлениями в других литературах Востока и Запада — как с точки зрения возможных влияний древнеиндийского образца, так и в плане независимых соответствий и расхождений (приведенные ниже отдельные примеры, естественно, охватывают лишь немногие из соответствующих произведений, не останавливаемся мы здесь и на многочисленных фольклорных параллелях).
Можно полагать, что жанр подобных наставлений существовал уже в древнейших литературах Востока, например в древнем Египте. Более достоверные примеры из восточных литератур (персидской, арабской, турецкой) относятся уже к сравнительно позднему периоду.
Наряду со специальными трактатами на эту тему интересный материал для сравнения дают также отдельные части научных и художественных произведений, в целом выходящих за рамки любовной тематики. Такова, например, глава «Страстная любовь» в «Каноне врачебной науки» (ч. 1, § 11) Ибн Сины (980—1037)
Так, например, «Семьдесят рассказов попугая» содержат еще одну любопытную классификацию: три типа (высший, средний и низший) любовников и любовниц — соответственно:
1) любящий любящую,
2) не любящий любящую,
3) любящий не любящую
и
1) гневающаяся за дело, хорошо обращающаяся, сведущая в искусствах;
2) гневающаяся без причины и неровная;
3) жадная, легкомысленная и неблагодарная.
(здесь же приведены рассуждения о видах любовного ложа).
содержащая описания признаков влюбленности (ср. К 40.5), средств избавиться от страсти и т.д. Можно назвать соответствующие главы в «Кабус-наме» Кей-Кавуса, написанном в 80-х годах XI в. — гл. 14 «О любовных делах и обычаях их» и 15 — «Об обладании и распорядке его».
Тематика «Камасутры» отразилась и в трактатах Моисея Маймонида (1135—1204).
Наставления в любви были издавна распространены в Китае. Интересны уже древнейшие натурфилософские спекуляции, значительную роль в которых играли понятия мужского и женского начал (ян, инь). Первостепенное значение здесь придавалось регулировке отношений между полами — в ней видели необходимое условие индивидуального бессмертия (даосизм) и приобретения хорошего потомства (конфуцианство). К сожалению, значительная часть соответствующих трактатов утрачена; из сохранившихся можно назвать, например, «Дун сюань цзы» («Трактат проникшего в тайну»), реконструированный уже в новое время и относимый к IV—VII вв. н.э..
Язык этих трактатов, их композиция кое в чем напоминают древнеиндийские тексты — таковы скрупулезные перечни отдельных деталей, систематическое выделение групп с определенным числом элементов (пять признаков женской страсти, восемь благ и семь зол соития и т.д.), перечень лечебных средств в конце.
Физическая любовь сходным образом рассматривается здесь в связи с другими сферами жизнедеятельности, хотя, насколько мы можем судить, в древнеиндийской литературе подобные соотнесения, по-видимому, носят в целом более систематизированный характер. В отдельных трактатах отразились даосские воззрения, связанные с определенной ритуальной практикой и в отдельных деталях, напоминающие тантристские предписания.
Камасутра и античная литература
Переходя к отдельным примерам из более известной читателю литературы, начиная с античной, следует сказать, что в отличие, например, от персидских или китайских произведений для античности уже по хронологическим соображениям, по-видимому, исключено влияние древнеиндийских образцов. Жанр наставлений в любовном искусстве существовал уже в Греции классического периода. Древнейшее такое наставление традиция приписывала Астианассе — служанке Елены, легендарной виновницы Троянской войны. Жанру этому отдавали дань древнегреческие философы, среди них знаменитый стоик Зенон (ок. 300 г. до н.э.). Широкую популярность в Риме I в. н.э. получили, судя по упоминаниям Светония («Тиберий», 43) и Марциала (XII. 43, 95 и др.), «Книги Элефантиды», которыми пользовался, в частности, император Тиберий (14—37 гг. н.э.).
Все эти произведения до нас не дошли и известны лишь из косвенных свидетельств античных авторов. Первое сохранившееся в европейской литературе наставление подобного рода — поэма «Искусство любви» Публия Овидия Назона
(43 г. до н.э. — ок. 17 г. н.э.).
Поэма Овидия состоит из трех книг:
1) о том, где и как найти возлюбленную и как добиться ее взаимности;
2) о том, как удержать ее
3) советы женщинам о том, как добиться любви мужчины.
Во многом общая тематика естественно приводит к отдельным параллелям между «Искусством любви» и «Камасутрой», к сходным психологическим наблюдениям (об отношении женщин к любви или уподобление любви сражению); интересны в этом отношении сведения о посланиях, подарках и т.д.
Подобно Камасутре, - сочинение Овидия незаменимо для изучения быта и нравов своей эпохи — века Августа в Риме. И одновременно сопоставление этих произведений весьма поучительно как пример двух принципиально разных подходов к одной теме — беллетристического и научного.
Дидактика Овидия далека от дидактики Ватсьяяны. Поучения римского поэта окутаны легкой иронией, изобилуют шутками, а его следование традиционным в античной риторике приемам подчас граничит с пародией.
Явно беллетристический характер носят его многочисленные мифологические экскурсы. Овидий далек от скрупулезности Ватсьяяны и отнюдь не стремится к полноте описания, чужд ему и классифицирующий подход — достаточно сравнить педантичные главы II раздела К с заключительными стихами поэмы, где вслед за кокетливой оговоркой («стыдно обучать дальнейшему») дается несколько довольно беспорядочных советов.
Надо также иметь в виду неадекватность «любви» Овидия и камы у Ватсьяяны, выполнявших в рамках древнеримской и древнеиндийской культур существенно различные функции.
Отсюда, в частности, неодинаковые установки авторов — нормативный характер сутр Ватсьяяны, близких по стилю к законодательству, и «факультативность» достаточно игриво изложенных рекомендаций Овидия, приводящих подчас прямо противоположные советы.
Можно назвать немало других произведений античности, содержащих аналогичные сведения.
Среди них, например, «Брачные наставления» Плутарха
(ок. 46 — после 127 г.), «Две любви» Лукиана (II в.), XIII книга «Пирующих софистов» Афинея (III в.).
В этой связи представляют интерес и некоторые другие его произведения:
«Средства от любви», «Любовные элегии», «Героини», «Об уходе за лидом» и др.
Из образцов естественнонаучной литературы назовем «О природе вещей» Лукреция (ок. 95—55 г. до н.э.) — наблюдения над природой любовной страсти, психологией любящих и т.д.
(IX. 1037—1287).
Камасутра и средневековая Европа
Среди средневековых европейских авторов можно назвать теоретиков куртуазности в провансальской литературе XII—XIII вв. Таковы «Три книги о любви» Андрея Капеллана (ок. 1200 г.).
Автора отличает определенная систематичность изложения (например, в перечне достоинств любящего). Он дифференцирует любовный этикет в зависимости от социального положения (между дамами и знатными рыцарями, с одной стороны, и прислугой или крестьянами — с другой), что напоминает отдельные рассуждения Ватсьяяны о городских и деревенских жителях. Другое сочинение — французского монаха и трубадура Матфре Эрменгауда (вторая половина XIII в.) устанавливает три вида естественной любви — к жене, девушке и другой женщине (ср. К 5.1 и ел.). Отдельные наблюдения Ватсьяяны можно сопоставить с образцами моралистического жанра во французской литературе — ср. «Опыты» Монтеня (1533—1592) — например, 111.5; «Максимы и моральные размышления» Ларошфуко (1613—1680); «Характеры» Лабрюйера (1645—1696). Из произведений нового времени назовем «О любви» Стендаля (1783—1842), также отличающееся своеобразной систематичностью.
В 1-й главе здесь определяются четыре вида любви (любовь-страсть, любовь-влечение, физическая любовь и любовь-тщеславие; (40.5), во 2-й и последующих главах детализируются стадии любовного увлечения. Интересно внимание Стендаля к терминологии.
Интересным представляется и сопоставление отдельных рекомендаций Камасутры как индуистского памятника с соответствующими предписаниями в других религиях. При рассмотрении подобных аналогий могут быть, в частности, отмечены известные ограничения, налагаемые культом, сакрализация отдельных деталей в отношениях между полами, естественно отличающая не только индуизм, но и другие религии.
Камасутра и современная сексология
Наконец, пожалуй, наиболее актуальный аспект изучения Камасутры — оценка ее в сравнении с современной научной и научно-популярной литературой по медицине, гигиене, психологии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
