138421 (766662), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Дальнейшая история чествования события Рождества Христова прослеживается в оформлении богослужения. Причем в каждой Церкви богослужение носит свой местный колорит. Православный Восток старается придерживаться традиции Иерусалимской Церкви, в которой празднование тесно связано с местом самого события. Об этом свидетельствуют древнейшие письменные литургические памятники: Иерусалимский канонарь (грузинской редакции) (VII в.), Устав Великой Константинопольской церкви (IX в.), Еваргетидский Типикон (XI в.) Афоно-Иверский Синаксарь (студийской традиции, XI в.). Славяно-русский Студийский Устав (редакции Константинопольского Патриарха Алексия) и многие другие памятники позднейшего времени.

В нашей современной Службе праздника имеют место песнопения церковных песнотворцев первого тысячелетия бытия Христовой Церкви. Из них самыми древними можно считать кондак Дева днесь Пресущественнаго раждает и икос Едем Вифлеем отверзе, написанные преподобным Романом Сладкопевцем в VI веке. В собрании епископа Порфирия Успенского была Минея VII века с Рождественской службой, но, к сожалению, листы этого памятника с текстом указанного богослужения из-за ветхости писчего материала невозможно было прочитать.

Церковное творчество VIII века на данный праздник представлено несколькими песнотворцами. Святой Андрей Критский (+713) написал четыре стихиры на Хвалите. Святой Герман, патриарх Константинопольский (+740), составил первую стихиру на Господи, воззвах, литийную стихиру на И ныне, две стихиры на стиховне, славник на Хвалите. Святой Иоанн Дамаскин (+776) написал четыре литийных стихиры, одну стихиру на стиховне и одну стихиру на Хвалите, второй праздничный канон. Преподобный Косма Маиумский составил первый праздничный канон, в основу которого положены мысли из Беседы святого Григория Богослова на Рождество Христово.

От IX века мы имеем песнопения Анатолия, игумена Студийского монастыря, — три стихиры на Господи, воззвах и стихиру на входе великой вечерни Августу единоначальствующу на земли, написанную монахиней Кассией.

Таким образом, история установления праздника Рождества Христова и песнотворческое оформление его Службы почти совпадают с эпохой Вселенских Соборов. И в этом нужно видеть особый глубокий богословский смысл.

Служба Рождества Христова — наглядное отображение жизни Христовой Церкви указанного периода, когда Церковь должна была не только защищаться от множества ересей, начиная с арианства и кончая иконоборчеством, но и противостоять им свидетельством истинности и непреложности Православия. В недрах Церкви за это время рождается то, чем живет, на чем стоит и благоукрашается духовность Православия. С того времени утверждается авторитет святоотеческого богословствования. Не случайно поэтому в предпоследней стихире на Хвалите Церковь, обращаясь к Своему Основателю, говорит устами святого Германа, патриарха Константинопольского: «Мы Тебе, как Богу и Спасителю душ наших, приносим (нечто) большее, чем денежная (вещественная) дань, — богатство православного богословия»[9].

Современная служба в Минеях имеет надписание: Еже по плоти Рождество Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа[10]. В некоторых Месяцесловах есть еще дописка: «Пасха. Праздник тридневный[11]. По-латыни этот праздник называется Nativitas Domini (Рождество Господа), по-английски — Christmas, по-немецки— Weihnacht (Святая ночь), по-французски — Noel. Как видно из этих различных наименований, православное название больше всего и со всей точностью определяет и указывает на сущность праздника. Словом «Пасха» дается характеристика торжественности празднования, но также указывается на то, что праздник Рождества во многом, особенно в предпразднство, напоминает «Пасху крестную» (Великую Страстную седмицу), поскольку Воплощение (как «истощание Божества» — срав. Флп. 2, 7), Рождение, ясли и вертеп есть начало великого Крестного пути Божественного Искупителя.

По своей архитектонике Служба праздника представляет собой нечто цельное и единое и вместе с тем самостоятельное, входящее в неизменяемые части суточного круга богослужения. Структура Службы напоминает классическую поэму. В ней сочетаются вместе и поэзия, и священнодействия служащих и поющих. Ее можно представить в такой схеме.

Антипролог

Стихиры на Господи, воззвах со входом, паримии, Апостол, Евангелие. Все это соединяется с первой половиной великой вечерни и второй частью литургии святого Василия Великого в навечерие праздника. В заключение совершается славление на середине храма перед зажженной свечой.

Пролог

Великое повечерие с пением "С нами Бог", — то, что читалось в предыдущей части — в последних двух паримиях.

Тропарь и кондак праздника. После чтения Слава в вышних Богу, как главной темы следующей далее утрени, имеют место литийные стихиры с выходом в притвор.

Вход в храм. Стихиры на стиховне и вторая половина вечерни с благословением хлебов.

Слава в вышних Богу — начало утрени и ее основная тема. После шестопсалмия — Бог Господь с тропарем.

Кафизмы с седальнами. Полиелей с величанием и избранными стихами, прокимен, Евангелие, стихира Слава в вышних Богу. Канон с катавасией. Тропарь после славословия великого.

Три праздничных антифона на литургии. Елицы во Христа крестистеся (отголосок совместного празднования с Богоявлением, когда совершалось крещение оглашенных), прокимен, Апостол, аллилуиарий, Евангелие и далее, в литургии святого Иоанна Златоуста, вместо Достойно — задостойник праздника.

Эпилог

Одним из ярких показателей темы праздника является киноник, или причастный стих, который служит глубокому духовному проникновению в тайну Боговоплощения и тайну общения со Христом через Причащение Его Святой Плоти и Крови. И, как продолжение праздника, совершается прославление Новорожденного Христа в домах самих христиан.

Антипролог начинается стихирой святого Германа Константинопольского — восстановителя иконопочитания: Приидите, возрадуемся Господеви, настоящую тайну сказующе. В данном песнопении говорится о тайне восстановления нарушенных грехопадением отношений между человеком и Богом, восстановления, совершившегося через уничижение Того, Кто, имея неизменяющийся образ Отца, «образ Его присносущия» и оставаясь Истинным Богом, становится Человеком, принявшим образ раба. Теперь, когда Истинный Бог приходит к человеку, стена, разделяющая творение и Творца, разрушена, огненное оружие Херувимское отступает, освобождая путь к древу жизни, и человек обретает доступ к плодам прежнего, райского состояния, какое имел первозданный до грехопадения. В этом истинная духовная радость, которая знаменует первое проявление жизненных сил в человеке после вкушения райской пищи.

Плоды древа жизни дают вкушающим их свет. Господу Иисусу, рождшемуся от Святыя Девы, — говорит второй из песнотворцев праздника Анатолий Студит, — просветишася всяческая… (2-я стихира на Господи, воззвах)».

…Свет нам возсия, Христе Боже, Твое пришествие. Свет от Света, Отчее сияние, всю тварь просветил ecu, всякое дыхание хвалит Тя. Образ славы Отчия, Сый и прежде Сый, и возсиявый от Девы, Боже, помилуй нас (там же, 3-я стихира). Как видно из этих слов стихиры, во всем тварном мире по причине события Рождества Христова происходит необыкновенное преобразование. С Боговоплощением мир вещественный становится причастником Божественной жизни. Виновником всего совершившегося является Тот, Которого по-славянски мы называем «Сый» — «Сущий», по-гречески «о Он», по-еврейски — Иегова, что тоже значит «Существующий», вечно Живой, Единый Живущий и являющийся Источником жизни, которая существует в мире, Осуществляющий обещанное праотцам. Этим Именем Божиим, открывшимся пророку Моисею на горе Хорив в словах: Аз есмь Сый (Исх. 3, 14), определяется близость Существа Божия ко всему живому, и особенно к человеку. «Сущий», как Сын Божий, еще до Воплощения имел близкое отношение к тварному миру. Он есть то Слово Божие, через Которое сотворен мир. Он происходит от Бога Отца, — не через творение, а через Рождение. Он, по слову апостольского чтения на рождественской вечерне, держит все словом силы Своей (Евр. 1,3), и Им содержится мир. Через Воплощение и Рождение на земле «Сущий» становится в теснейшее отношение ко всему вообще творению Божию, которое должно воссиять так же, как некогда светился терновый куст на горе Хориве.

Свет и радость всего существующего будут вечными, так как Царство Христово есть Царство всех веков, власть Его распространяется над всеми народами (3-я стихира на Господи, воззвах), и великие державы золотого, серебряного, медного и железного веков служат орудием Промысла Божия в спасении человека.

Августу единоначальствующу на земли, многоначалие человеков преста; и Тебе вочеловечшуся от Чистыя, многобожие идолов упразднися, под единым царством мирским гради быша, и во Едино владычество Божества языцы вероваша. Написашася людие повелением кесаревым; написахомся, вернии, Именем Божества — Тебе, вочеловечшагося Бога нашего. Велия Твоя милость, Господи, слава Тебе. Этой стихирой на входе великой вечерни, автором которой является поэтесса IX века инокиня Кассия, подчеркивается, что все, кто исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти (1 Ин. 4, 2), будут причастниками Тихого Невечернего Света в Царстве Отца, Сына и Святаго Духа — Бога.

Празднуемое событие знаменует вечность, но происходит оно в рамках времени, на земле. Оно необыкновенно по своей новизне, но совершается не внезапно и не неожиданно. В нем раскрывается единство двух Заветов, которые, по мысли святого Иоанна Златоуста, как два «телохранителя, сопровождают Единого Господа»[12]. «Ни в Новом, ни в Ветхом Завете не находится ничего незаписанного, но Ветхий упреждает собою Новый, а Новый истолковывает собою Ветхий… Господь возвещается у пророков, Христос проповедуется в Новом Завете; новое не ново, потому что ветхое предупредило; ветхое не погасло, потому что оно истолковано в Новом Завете»[13].

В паримиях праздника (их восемь) говорится, что Воплощение Сына Божия есть новотворение (Быт. 1, 1—14). Мессия, как звезда, воссияет от Иакова (Числ. 24, 2—18), родится в Вифлееме (Мих. 4, 6—8; 5, 2—8), на Нем будет почивать Дух Божий (Ис. 11, 1—10), Он будет жить среди людей (Вар. 3, 36—38; 4, 1—4). Он создаст великое царство на камне, который сокрушит все хрупкое, глиняное, земное (Дан. 2, 31 45). Сегодня, в день празднуемого события, Он с нами. Он Отрок, но Бог, и Ему повинуются народы. На Его раменах, как у военачальников, знаки отличия великого Вождя народов. Он не воюет, Он — Ангел (с греч. — вестник) Великого Совета Святой Троицы и несет мир людям, которые должны перековать свои мечи на плуги, а копья — на серпы. Его царству нет конца и пределов, потому что Он — Отец будущего века (Ис. 7, 11—15; 8, 1—4; 8—10; 9, 6-7).

Между паримиями исполняются два тропаря пророчества.

Первый — после 3-й паримии: Тайно родился ecu в вертепе, но Небо Тя всем проповеда, якоже уста звезду предлагая, Спасе, и волхвы Ти приведе верою покланяющыяся Тебе; с нимиже помилуй нас.

Второй — после 6-й паримии: Возсиял ecu, Христе, от Девы, разумное Солнце Правды, и Звезда Тя показа в вертепе, вмещающася Невместимаго. Волхвы наставил ecu на поклонение Твое, с нимиже Тя величаем: Жизнодавче, слава Тебе.

Свет звезды — это знак, вестник Неба. Его видят не маги и волхвы, в узком примитивном понимании этих слов, а «астероскопосы» (в греч. — «звездоблюстители») — люди, посвятившие себя наблюдению и изучению небесных светил. Они вчера служили звездам, но сегодня увидели нечто неожиданное и новое, ибо Небеса проповедают славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь (Пс. 18, 2). Их взору открылась Звезда, Которую видел несколько столетий назад и перед Которой благоговел их соотечественник Валаам, имевший дар пророчества, хотя и злоупотребивший им ради корыстных, сребролюбивых целей. Астероскопосы, как представители естественного богословия, становятся самовидцами Чаемого (Ожидаемого) и Желаемого всеми народами (Агг. 2, 8; Быт. 49, 10).

Но новорожденному Царю и Творцу всяческих воздают поклонение и все благочестивые израильтяне, не имевшие в сердцах своих тени лукавства. Они пришли путем свышеестественного Откровения. О них читается на вечерне из Послания к Евреям (1, 1—10) и в Евангелии от Луки (2, 1—20).

Мы же поклонение Новорожденному совершаем после окончания литургии святого Василия Великого. Происходит это по слову Самого Христа — в духе и истине (Ин. 4, 23): посреди храма возжигается свеча, как символ Вифлеемской звезды, и перед ней поются тропарь и кондак праздника, знаменующие собой дары для Новорожденного.

Здесь уместно привести размышления святого Игнатия Богоносца и святого Иоанна Златоуста о Вифлеемской звезде.

В Послании к Ефесянам (глава 19) святой Игнатий Богоносец, ученик самих апостолов, со дня памяти которого и начинается предпразднство Рождества Христова, пишет: «Звезда воссияла на небе ярче всех звезд, и свет ее был неизреченный, а новость ее произвела изумление. Все прочие звезды, вместе с солнцем и луной, составили как бы хор около этой звезды, а она разливала свет свой на все. И было смущение, откуда это новое, непохожее на те звезды явление. С того времени стала упадать всякая магия и все узы зла разрываться, неведение проходить и древнее царство распадаться, так как Бог явился по-человечески для обновления Вечной Жизни, и получило начало то, что было приготовлено у Бога»[14].

А вот что говорит святой Иоанн Златоуст по этому же поводу: «Как призывая людей, Он облекся в человека и по виду, и по природе, так и, призывая волхвов, переменил совне в вид звезды Незримую Силу. Что та звезда не была звездою, одной из многих, научись из ее течения. Она шла не от востока к западу, но от севера к югу, потому что так направлена Палестина к Персиде; и является не ночью, а днем, что несвойственно звезде; и является, и сокрывается, что также несвойственно звезде; сокрывается, когда они дошли до Иерусалима, и является, когда удалились от царя (Ирода). Отсюда очевидно, что она была некоторою разумною силой, домоуправлявшей всем по повелению. Не из этого только это очевидно, но (также из того), что, служа им руководительницей до яслей, не сверху показывается им, но, сойдя вниз, останавливается, где был Младенец, — над самой, так сказать, Его главой; если бы она была звездою, то не показала бы такого места, тесного и ограниченного. Вы знаете, конечно, до ясности, что по чрезмерной высоте звезда не могла бы определить место даже города, и ее (указание) даже прямо спускающееся по отвесу неясно в силу чрезмерной высоты. А та (звезда) показывала и малое место — ясли, будучи близ главы, и, показав, тотчас сокрылась, что не было делом звезды… Итак, происшедшее было силою не астрономии, но домоуправления Божия» [15].

Чином славления заканчивается антипролог Рождественской Службы. Устав предполагает, что это уже время наступления вечерней темноты и молившийся в храме, выйдя из него и увидев «твердь небесную», украшенную звездами, почувствует превосходство Вифлеемской звезды, свет которой согреет ветхие одежды души и из вертепа сердечного соделает красную (с слав. — прекрасную) палату для Новорожденного, пришедшего восстановить прежде падший образ Адамов (тропарь предпразднства).

Характеристики

Список файлов статьи