69290 (763134), страница 2
Текст из файла (страница 2)
В этой связи уместно привести соображения А.К.Филиппова, много лет изучающего происхождение искусства с точки зрения эстетического восприятия. Говоря о совершенстве орудий ашело-мустьерского времени, он пишет: "Разумеется, наш предок в виллафранке был человеком. Но о его эстетических переживаниях мы можем только в общем плане высказать более или менее правдоподобные гипотезы"10. С этой мыслью можно полностью согласиться за исключением человека из виллафранка. Ведь виллафранк – это около 2 млн лет назад, когда только появляется самый ранний хабилис, а австралопитек еще будет существовать почти миллион лет. А далее А.К. Филиппов переходит к давно дискутируемому вопросу об эстетике оптимальных форм ашело-мустьерских орудий и как специалист-трасолог дает, как представляется, наиболее правдоподобное объяснение этому феномену. "… У любого орудия при постепенном износе-заострении происходит своеобразное выравнивание активного участка, когда он одновременно изнашивается и формируется…, оптимальная форма наиболее совершенна и не может не замечаться; и как следствие работы орудием с подобной кромкой, несомненно, должно возникать чувство удовлетворения и удовольствия"11. Близкую, но более категоричную точку зрения высказывают и другие исследователи. П.Бинан из научного Центра (Дордонь, Франция) и Э.Боэда из университета Париж-Х, пишут: "…мы верим в кажущуюся симметрию ашельских рубил, которая также обманчива, как и утверждение, что симметрия является источником эстетического наслаждения"12. М. Конки из университета Беркли (США) считает, что "когда мы говорим о палеолитическом "искусстве", мы приписываем предметам эстетический смысл, которого вначале у них, возможно и не было"13.
По иронии судьбы католический священник А. Брейль оказался большим материалистом, чем боровшиеся с религиозными теориями марксисты и материалисты, особенно те из них, кто стремился быть более ортодоксальными марксистами, чем К. Маркс и Ф. Энгельс. Незадолго до своей кончины, подводя итог своим 60-летним исследованиям, в которых искусство палеолита занимало ведущее место, Брейль писал, что пещерное искусство Западной Европы было вызвано к жизни особыми условиями, в которых обитали здесь охотники ледникового времени. Охота на крупных животных – на мамонта, носорога, бизона, на лошадей и оленей – в условиях больших открытых пространств, способствовала быстрому созреванию целого комплекса глубоких "динамических впечатлений", которые выплеснулись из сознания человека на стены пещер и другие плоские поверхности. В отличие от охотников франко-кантабрийской области, у жителей побережья Атлантики и Средиземного моря, собиравших улиток и морские ракушки, подобного стимула к формированию таких насыщенных зрительно-эмоциональных перегрузок не было, а поэтому не было искусства.
Брейль учитывал не отдельные факторы внешней среды, а их взаимодействие, их систему. Он понимал, что одной большой охоты со всеми ее динамическими нагрузками на психику мало для рождения искусства. В тропических районах Африки была большая охота, но не было большого искусства. Брейль объясняет это тем, что мощная растительность тропиков скрывает из вида человека добычу, которую он преследует. Искусство, по его мнению, возникает только в условиях совокупного действия всех рассмотренных факторов: большая охота, требующая постоянно совершенствующихся орудий, находчивости и напряжения всех физических и духовных сил; открытые пространства, где преследуемый или нападающий зверь предстает перед охотником во всей своей красе и становится источником избыточных зрительных "динамических впечатлений"; глубокие, сравнительно теплые пещеры, где в промежутках между охотами, по-видимому, зимой отправлялись обряды, которые должны были способствовать успеху будущих охот. "Этому благоприятствовал Великий Дух, который управлял природой и благословлял их охотничьи экспедиции. В некоторые обряды, связанные с ними, вмешивалось искусство. Оно изображало желанных зверей и иногда помечало их уже магической стрелой. В обрядовых церемониях живописные или графические образы на стенах пещер принимали определенный смысл – призыв к небесной или адской силе, от которой зависит размножение дичи"14.
Конечно, Брейль ошибался, предполагая некие "особые условия" в Западной Европе эпохи верхнего палеолита. Но не это важно в его гипотезе. Самое главное представляется в том, что он едва ли не первым встал на путь поиска объективных факторов, обусловивших появление изобразительной деятельности. Среди них магические обряды, упомянутые Брейлем, не занимают ведущего места и не рассматриваются как предшественники искусства. Поэтому вряд ли следует относить его к сторонникам магической гипотезы15. Подход, обозначенный Брейлем, представляется очень емким. Он не противостоит другим гипотезам, и при более детальной проработке мог бы включить их в себя в качестве частного случая (и натуральный макет, и роль магии, и прамифологию и т. д.).
А. Леруа-Гуран почти не занимался вопросами эстетики первобытного искусства. Большинство авторов принимает эстетические чувства людей эпохи верхнего палеолита как заданные, но разрабатывает теоретические обоснования этому, пользуясь понятиями современного искусствоведения16. Не отказывая никому в таком подходе к первобытному искусству, хотелось бы все же поставить вопрос следующим образом: если первобытное искусство порождено эстетическим отношением к действительности, то где же истоки самое эстетики. Существовала ли некая "предэстетика"?
Если мы хотим остаться в рамках научного познания, нужно заранее сказать, что на этот вопрос нет однозначного ответа. Изобразительная деятельность существует более 30 тыс. лет, примерно столько же времени существуют и другие искусства: танец, пение, маскарад (зачатки театра) и т.п. Первые ростки эстетической мысли зафиксированы в древнеиндийской и древнекитайской философии, т.е. примерно 2500 лет назад. Если даже допустить, что в устной традиции они появились намного раньше и добавить еще одну-две тысячи лет, все равно этот период будет несоизмерим с временем существования искусства. Более четкие формулировки, чем у древних индусов и китайцев, принадлежат древним грекам – Гераклиту, Платону и в наибольшей мере Аристотелю. А сам термин эстетика, как область познания, был введен в научный оборот и того позже – в XVIII в. А.-Г. Баумгартеном.
Эстетическое отношение к действительности это, прежде всего, – чувство прекрасного. Современная наука находится в самом начале пути к пониманию того, что представляет собой это чувство. Если мы плохо понимаем, что такое чувство прекрасного у современного человека, то еще сложнее понять, каким оно было и было ли оно вообще у наших сородичей 30-40 тыс. лет тому назад, а у эволюционных предшественников еще на две-три сотни тысяч лет раньше. Специалисты-этологи считают некорректным использование человеческого поведения в качестве моделей изучения поведения животных. "Слишком слаба научная база для проведения аналогии между психическими переживаниями человека и животных"17. Сопоставление с поведением животных требует большой осторожности, но сопоставление поведения верхнепалеолитического человека с современным вполне возможно, поскольку их физиологическое "устройство" одинаково и, соответственно, нейропсихологические реакции, если не идентичны, то очень близки.
Интересные наблюдения и результаты экспериментов были представлены в материалах семи конференций "Группы по изучению биологических основ эстетики" в Бад-Хомбурге (Германия), которые были обобщены в виде книги, вышедшей в 1988 г. в Базеле и в 1995 г. – в переводе на русский язык в Москве18. Как и всякие "свежие" эксперименты и наблюдения, они в ряде случаев спорны и нуждаются в дополнительных проверках. Вместе с тем они дают если не ясную картину, то, во всяком случае, направление поисков.
Одно из направлений анализа может состоять в том, чтобы рассматривать эстетическое восприятие как избирательное, отдающее предпочтение чему-то из окружающей среды. Наблюдения зоопсихологов показывают, что у высших животных есть нечто похожее на эстетическое чувство. Это подтверждается экспериментами по выявлению эстетических предпочтений. Например, считается, что животные, "асимметрии и хаосу предпочитают упорядоченность и симметрию"19.
Говоря "это красиво", мы выделяем какое-то "это" из его окружения потому, что оно возбуждает в нас чувство красоты, а точнее – некую положительную эмоцию. Эксперименты показывают, что избирательное восприятие и механизм предпочтений формируется у большинства видов животных, даже у аквариумных рыбок. У одних видов (например, пчелы, муравьи) он формируется при научении в естественных условиях, у других – как результат дрессировки в эксперименте, путем приобретения и закрепления условных рефлексов на зрительные, слуховые, обонятельные и т.п. раздражители. Известны эксперименты, в которых некоторые животные научаются различать цвета20. Однако пока никакими исследованиями не доказано, что без соответствующей дрессировки у одних животных те, или иные цвета или формы предметов вызывают положительные эмоции, а у других – отрицательные.
Согласно одной из гипотез чувство красоты, как положительная эмоция, зарождалось у высших животных и у человека при общении с детенышами. Все младенцы (человеческие и животные) обладают некоторыми общими внешними данными, вызывающими у взрослых ощущение удовольствия21. Эстетические предпочтения современного человека, по-видимому, формировались в ходе антропогенеза на основе полового отбора. До сих пор сохранился такой идеал мужской красоты, при котором у мужчины должен быть рост выше среднего, широкие плечи, узкие бедра, мускулистая, стройная фигура. С наибольшей выразительностью этот идеал воплотился в греческой скульптуре классического периода, а его основу можно видеть в более ранних фигурах куросов. Идеал женской красоты складывался в европейской культуре как сочетание выразительных вторичных половых признаков (грудь, бедра) с лицом несколько инфантильного облика. Это тоже хорошо видно по античной скульптуре. Из наблюдений над женскими изображениями и статуэтками каменного и бронзового века становится очевидно, что представление о женской красоте менялось с течением времени. Но в любом случае, и те, и другие идеалы создавали желанный образ полового партнера у особей противоположного пола. Вероятнее всего начало этого процесса в филогенезе уходит в глубины эволюции, когда половой отбор, как форма естественного отбора начал действовать у животных и птиц в виде соперничества за спаривание с особями другого пола. Сначала это был чисто генетический, неосознаваемый механизм. Затем у высших животных, особенно у приматов он стал обрастать условными рефлексами, т.е. актами, очень близкими к сознательным, а по мере приближения к современному человеку это осознание расширялось. Однако и сейчас современная женщина или мужчина не может полностью осознать и объяснить мотивы своего избирательного поведения, когда отдает предпочтение одному, а не другому партнеру. Такие понятия, как "нравиться", "любить" скрывают в себе очень широкий спектр эмоций, среди которых бывает крайне трудно отличить вполне осознанные от порожденных психофизиологическими, в частности, гормональными механизмами.
Интересные соображения возникают при изучении связи между восприятием цветов и цветом пищи. Пропускная способность зрительного канала человека лежит в очень узкой области спектра: при дневном свете от 500 до 700 нанометров (нм). Еще уже диапазон наибольшей светочувствительности (500-600 нм). Эта полоса соответствует зеленому и желтому цвету и вполне возможно, что в ходе эволюции такая чувствительность сформировалась необходимостью по цвету оценивать степень зрелости плодов и вегетативных частей растений22. Отсюда, в свою очередь, складывались психоэмоциональные характеристики цветов – красный, оранжевый, желтый – "теплые"; голубой, синий – "холодные". И это – не чистая метафора. Такая последовательность соответствует эволюции органов чувств: осязание возникло раньше, чем зрение.
Примеры того, что эстетическое восприятие как избирательное, т.е. отдающее предпочтение чему-то из окружающей среды, сложилось на основе природных психофизиологических механизмов, могут быть умножены. Их можно найти в работах С.Н. Давиденкова, П.В. Симонова, Н.Н. Николаенко и других авторов. В изучении истинной природы эмоций крайне нуждается сама эстетика. Особенно в связи с очищением от многочисленных вульгарно-социологических наслоений, когда искусство рассматривалось как форма общественного сознания, едва ли не напрямую связанная с уровнем хозяйственно-экономического развития. Разумеется, нельзя отбрасывать социальное значение и роль искусства, а также его несомненную эстетическую ценность. Однако осознание эстетической составляющей всякого искусства, в том числе и изобразительного, пришло значительно позже его появления и уж, во всяком случае, не раньше того времени, когда появилась философия.
Не только избирательное восприятие могло служить истоком положительных и отрицательных эмоций. По-видимому, существуют и более глубинные процессы, регулируемые вегетативной нервной системой. Последняя обеспечивает два типа иннервации, влияющей на внутренние органы: симпатическую и парасимпатическую. Симпатическая нервная система включается в условиях стресса или напряжения (испуг, боль, голод, избегание погони более сильного животного и т.п.). Она активизирует кровоснабжение мышц, мозга, сердца и способствует мобилизации всех защитных средств организма. Такое состояние не может быть слишком продолжительным и неизбежно порождает отрицательную эмоцию. Парасимпатическая нервная система позволяет восстановить нормальное состояние организма и стрессовая ситуация сменяется расслаблением, а отрицательная эмоция – положительной.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
