69214 (763117), страница 2
Текст из файла (страница 2)
В эти же примерно годы Даниил Заточник пишет князю своему: "Ибо я , княже господине, как трава чахлая, растущая под стеною, на которую ни солнце не сияет, ни дождь не дождит; так и я всеми обижаем, потому что не огражден я страхом грозы твоей, как оплотом твердым… Ибо, господине, кому Боголюбово, а мне горе лютое; кому Белоозеро, а мне оно смолы черней; кому Лаче-озеро, а мне на нем живе, плач горький; кому Новегород, а у меня в доме и углы завалились, так как не расцвело счастье мое".
Вот и плачет будто, жалуется на невыносимость жизни, но каков строй его послания, сколько духовности и вместе с тем твердости натуры. И не прочитывается ли за этими строками будущий огнепальный Аввакум с его постоянно задавленной истерзанной гордыней и мукою за Русь.
Кто решит, зачем понадобилось затворнику так изукрашать свой плач, превращая его в цветник? Да потому лишь, что тогда верилось в необычную, бесконечную жизнь слова, в его красоту, его притягательность и целительную силу, а русский язык еще не знавал препон и не чуял грядущей затяжной борьбы за свое существование на родной земле. Тут не далеко и до причета, до того языческого плача-просьбы к богам, из которого родилась обрядовая песня. Сложная цветная метафора, ее сгущенность — не от ложной напыщенности сердца, не от безделья и не от тупости ума, но от глубокой веры, переполнявшей душу затворника.
Язык-народ: слово — его душа. Душа писателя переливается в его строку; письмо и душа — два сообщающихся сосуда; чем полнее душа, тем полнокровнее слово. От простого к сложному — путь всякого мастера. Но не наоборот, как пытаются нас уверить казенные "охранители "языка.
…Истоки наших творческих желаний, как и сам характер, надо искать в исторических корнях. Так и строй нашего письма имеет сугубо национальную историческую основу и не подлежит переделке.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru















