56418 (762751), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Николай Михайлович Рубцов (1936—1971), родился в с. Емецке Архангельской обл. (в тот момент Архангельская обл. с Вологодской обл. составляли единую Северную обл., разделение произошло в 1937 г.). Отец М.А. Рубцов родом из вологодского села Самылково, работал продавцом в сельпо, в дальнейшем возглавил Отдел рабочего снабжения (ОРС) в местном леспромхозе, мать — А.М. Рычкова. В 1942 г. умирает мать поэта, отца призывают на фронт, сам Р. оказывается в детдоме. В 1950 г. заканчивает семилетку и поступает Тотемский лесной техникум. В 1951 г. вступает в ВЛКСМ. Не окончив лесотехникум, летом 1952 г. Р. перебирается в Архангельск. Год работает угольщиком на тральщике. В 1953 поступает в г. Кирове в горно-химический техникум. Осенью 1955 г. призван на Северный флот. В 1956—1959 гг. служит на эсминце «Острый», посещает литобъединение при газете «На страже Заполярья», начинает публиковать первые стихотворения. В дни Суэтского кризиса Р. пишет заявление отправить его добровольцем в Египет. В мае 1959 г. попадает в госпиталь, осенью — демобилизован. Перебирается в Ленинград, работает рабочим на Кировском заводе. В 1961 г. выходит коллективный сборник «Плавка» со стихами Р. Летом 1962 г. тиражом 6 экз. друзья поэта издают самиздатовский сборник поэта «Волны и скалы» (в 1998 г. репринтное переиздание). В том же году Р. 1962 г. заканчивает среднюю школу рабочей молодёжи и поступает в Литинститут им. А.М. Горького. С 1964 г. стихотворения Р. появляются в центральных литературных журналах « Юность», «Молодая гвардия», «Октябрь». В 1965 г. выходит первый официальный сборник «Лирика». В 1966 г. едет в командировку на Алтай. В 1967 г. публикует сборник «Звезда полей», с другими вологодскими писателями участвует в поездке по Воллго-Балту на агиттеплоходе. В 1968 г. становится членом Союза Писателей СССР. В 1969 г. выпускает сборник «Душа хранит», получает диплом об окончании Литинститута им. А.М. Горького. В 1970 г. выходит последний прижизненный сборник Р. «Сосен шум».
Стихотворения Рубцова “Тихая моя Родина”, “Русский огонек”, “Видения на холме” и многие другие проникнуты искренней любовью к Родине, лиричны и глубоки. Рано ушедший из жизни, поэт словно предвидел нелегкое будущее своей страны, которую уже вскоре будут ждать новые испытания:
“Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времен татары и монголы…”
В то же время, конец 1960-х — начало 1980-х гг. становится временем развития совсем другой литературы, культуры совсем иной нравственной направленности. Именно в развитии искусства, прежде всего литературы, сказалось зарождение новой генерации представителей интеллигенции, настроенной реформистски по отношению к существующему в СССР общественному строю и его ценностям. В центре внимания художников этой формации остается маленький человек, с его особым, замкнутым мирком. Метущийся, не находящий места, но не способный бросить открытый вызов, этот человек глубоко несчастен. Между ним и действительностью — пропасть. Отчужденность рождает в этом человеке непонимание, непонимание — злость ко всему окружающему и тайный протест против чужого благополучия. Нередко творческие искания отдельных деятелей культуры приводили их к вполне определенной политической позиции неприятия не только советского образа жизни, стремлению через свое творчество бросить ему вызов, но к отрицанию традиционных русских жизненных устоев. Концентрированным выражением этих настроений становится фраза лирического героя одного из написанных уже в эмиграции произведений Абрама Терца (А. Синявского): “Россия — сука”.
Своеобразным гимном художественного протеста, в котором звучит нежелание молчать и мириться с окружающим заснувшим миром, становится стихотворение А. Галича “Старательский вальсок”, написанное им на самом излете хрущевской “оттепели” и предварявшее эпоху брежневского “застоя”:
“Вот как просто попасть в богачи,
Вот как просто попасть в первачи
Вот как просто попасть — в палачи:
Промолчи, промолчи, промолчи!
Любопытной особенностью “второй”, “оборотной” культуры, становится вовлеченность в ее орбиту не только открытых противников режима, но и людей, обласканных властью, имеющих признание и высокий социальный статус. Близки к идеям “альтернативного искусства” были А. Вознесенский, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, сатирик М. Жванецкий, многие другие мэтры официальной советской культуры. На рубеже, отделяющим официоз от нелегальности, например, продолжает свое развитие бардовская песня. Не только Галич, но и такие известные поэты-исполнители как В. Высоцкий, Ю. Ким, Б. Окуджава и др. становятся настоящими героями т.н. “магнитофонной революции”. Записи их песен, часто критически изображающие советскую действительность, распространялись среди населения на магнитофонных записях, слушались, переписывались, обсуждались. В этом же ряду стоит участие некоторых крупных представителей официальной культуры в деятельности самиздата или близких к нему по духу изданий. В частности, в подготовке нашумевшего альманаха “Метрополь”, помимо никому неизвестных авторов приняли участие В. Аксенов, Ф. Искандер, А. Битов, Б. Ахмадулина и др.
Стремления к альтернативности распространились не только среди литераторов. Живопись, кино, театр, эстрада — здесь тоже авторы стремились осмыслить свое критическое отношение к происходящему и выразить свои мысли в художественной форме. Влияние культурного инакомыслия распространяется и на молодежную среду. Здесь это особенно наглядно проявилось в росте популярности на волне “магнитофонной революции” среди определенной части молодежи джаза и рока. С середины 1960-х гг. в стране начинают распространяться записи “Битлз”, “Роллинг Стоунз” и др. западных рок-групп. Увлечение западной музыкой чаще всего не ограничивалось эстетическими пристрастиями, влияло на стиль жизни, поведение, образ мышления. Постепенно в подражание западным, возникают советские рок-группы: “Машина времени” А. Макаревича, “Аквариум” Б. Гребенщикова, “Звуки Му” П. Мамонова. В дальнейшем к ним присоединяются “ДДТ”, “Воскресенье”, “Алиса”, “Кино”, “Круиз” и др. Советский рок становится важным элементом культурного андеграунда — т.е. культуры, балансирующей на тонкой грани не разрешенного официально и официально запрещенного. Духовный мир творцов и потребителей этой “духовной реформации” постарался выразить в одной из своих песен лидер “Алисы” К. Кинчев:
Мое поколенье молчит по углам,
Мое поколенье не смеет петь,
Мое поколенье чувствует боль,
Но снова ставит себя под плеть.
Мое поколение смотрит вниз,
Мое поколение боится дня,
Мое поколение пестует ночь,
А по утрам ест себя.
Между различными направлениями в культуре и идеологии шли серьезные, иногда непримиримые дискуссии, потому что разные группы интеллигенции по-разному понимали возможные пути развития страны. Но власть пыталась пресечь проявления как реформистских, так и традиционалистских настроений среди интеллигенции и молодежи. В 1965 г. были приговорены к 7 годам лагерей и 5 годам ссылки писатели А. Синявский и Ю. Даниель. В 1970 г. с поста редактора журнала “Новый мир” вторично был уволен А. Твардовский, сторонник либерализации культурной жизни. Его увольнение сопровождалось мощной критической компанией в прессе, означавшей стремление власти вернуться к прежним методам руководства культурной жизнью. Как и в первые послевоенные годы, удар наносился и по “правым”, и по “левым” — в том же 1970 г. разгрому подвергся журнал “Молодая гвардия”, занимавший патриотические, почвеннические позиции, а в следующем 1971 г. удар пришелся по журналу “Октябрь”, в те годы стоявший на позициях, которые ряд авторов называют «неонародничеством» или даже «неосталинизмом». Объективно, в отличие от либералов, консерваторы могли стать союзниками власти в борьбе за сохранение единства страны и ее дальнейшее поступательное развитие. Однако, как свидетельствует немецкий историк Д. Кречмар, “Молодая гвардия” с 1967 г. разрабатывала свою программу замены официальной марксистской идеологии моделью общества и культуры в русском национальном духе, и это было признано партийными олигархами еще более опасным, чем открытое диссидентство. В 1974 г. из страны был выслан Солженицын, одним из первых поднявший тему репрессий на страницах своих произведений, были лишены советского гражданства как “духовные перерожденцы” виолончелист М. Ростропович и певица Г. Вишневская. Оказались на чужбине кинорежиссер А. Тарковский, поэт И. Бродский, скульптор Э. Неизвестный, стал “невозвращенцем” режиссер Ю. Любимов, и другие деятели культуры. Неудовлетворенность части советского общества происходящим в стране способствовала развитию диссидентского движения. Большую роль в развитии движения инакомыслящих сыграли реабилитированные после XX съезда, а так же потомки репрессированных при Сталине видных партийных деятелей — неширокая, но политические опытная прослойка советского общества.
Нараставшая конфронтационность в отношениях между властью и определенной частью интеллигенции, а также внутри самой интеллигенции, являлась симптомом неблагополучия в развитии духовной сферы в СССР. Большое количество людей, рожденных уже после революции, воспитанных при новом режиме, многое получивших от существовавшей в стране власти, тем не менее, превращались в непримиримых противников советского строя, советского мироустройства и образа жизни. Более того, часть интеллигенции готова была отвергнуть весь исторический путь, проделанный Россией за многие столетия ее существования, а в качестве морального кумира выбирала себе ценности, которыми жил западный мир. С другой стороны официальная культура, несмотря на видимые успехи, все больше теряла свое влияние на людей, все больше отдалялась от реальной жизни, превращалась в декорацию, призванную скрыть существовавшие в обществе проблемы и противоречия. Противоречия культурного развития, так же как и противоречия в прочих сферах жизни советского общества, не носили фатального характера, но для их преодоления требовалась воля и новые, действенные механизмы взаимодействия между государством и его гражданами.
Церковь в советском обществе
Критическая оценкам «оттепели» предопределяется ещё и тем, как в те годы относились к русскому духовному наследию. Важным компонентом политики хрущёвского времени становятся оголтелая антирелигиозность в духе Е. Ярославского. Уже в 1954 г. под руководством Н.С. Хрущёва были приняты два постановления ЦК КПСС, выделявшиеся своей антицерковной направленностью: “О крупнейших недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения” и “Об ошибках в поведении научно-атеистической пропаганды среди населения”. По словам видного церковного деятеля митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, они недвусмысленно знаменовали собой конец “золотого десятилетия” сотрудничества власти и церкви и возвращали страну на два десятилетия назад, во времена “безбожных пятилеток”. Со своих постов изгоняются главные проводники политики сближения церкви и государства при Сталине митрополит Николай и Председатель Совета по делам Русской Православной церкви (СДРПЦ при СНК СССР) Г. Карпов. Идеологическая база под удушение Православия закладывалась и в новую программу КПСС — в коммунистическое завтра церковнослужителям дорога была закрыта, и Хрущёв обещал народу, что пройдёт всего несколько лет, и “последнего попа” будут показывать по телевизору.
Конец 1960 — начало 1980-х гг. — это новый рубеж в развитии Русской Православной Церкви. Размышляя на исходе XX столетия над судьбами страны в то время видный церковный деятель митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), писал: “Имперско-бюрократический период советской истории являет нам зрелище удивительное и противоречивое. Он сочетает в себе расцвет экономической, военной и политической мощи СССР с полной идеологической деградацией коммунистической доктрины, ее редкостным мировоззренческим бессилием”. Плачевное положение «коммунистического официоза» и «глухое брожение» в обществе, по его словам, вызвало «инстинктивный поиск утраченных святынь». Естественным становится разворот к православию. Этому способствовала и политическая обстановка: уход в политическое небытие Н. Хрущёва ознаменовал завершение очередного периода гонений на церковь, хотя власти по-прежнему пытались контролировать её деятельность, в том числе посредством прокуратуры и органов государственной безопасности.
Большое значение в жизни церкви сыграл поместный собор. состоявшийся в мае—июне 1971 г. в Троице-Сергиевой лавре. Созыв собора был связан с необходимостью избрания приемника умершему в апреле 1970 г. патриарху Алексию. Из всех соборов послереволюционной поры он был самым представительным. На соборе присутствовали главы шести и представители пяти автокефальных, а так же главы всех трёх автономных православных церквей, а кроме того руководители ряда межхристианских объединений (ВСЦ, ХМК, КЕЦ и др.). С докладом «Жизнь и деятельность русской православной церкви» выступил патриарший местоблюститель митрополит Пимен (Извеков). Кроме того участники собора заслушали содоклад митрополита Никодима (Ротова) об экуменическом движении и митрополита Алексия (Ридегера) о миротворческой деятельности РПЦ. На соборе был затронут вопрос взаимоотношений с государством, которые были признаны в целом позитивными. Собор избрал новым патриархом митрополита Пимена (Извекова). К важнейшим результатам собора может быть так же отнесён обнародованный на нём документ («деяние») «об отмене клятв (проклятий) на старые обряды и на придерживающихся их», что означало признание необоснованности решений соборов 1656 и 1667 гг., обвинивших старообрядцев в ереси. Отныне Московским Патриархатом «православность старых обрядов и спасительность употребления их» официально признавалась.
Особое место на соборе было уделено острым внутрицерковным проблемам. Повышенное внимание к ним обуславливалось положением церкви в годы хрущёвского реформаторства, когда за счёт давления извне, возрождения духа «обновленчества» 1920-х гг. пытались навязать церкви постоянную череду преобразований, подорвать её единство и авторитет. Приверженцы всякого рода модернизационных предложений (например, сокращения или упрощения церковной службы) поддержки собора не получили. Но и консервативные силы в церкви, недоброжелательно относившиеся к идеи обновления православия, так же оказались в меньшинстве. В документах собора было подчёркнуто, что «церковь — это живой благодатный организм» и что «задачи церковнослужителей — не декларирование верности старине, а «сообразование правил и традиций церковных с нуждами церкви и потребностями времени». Линия на осторожные преобразования, находящиеся под полным контролем высших церковных иерархов была продолжена и в дальнейшем. В церковной печати подвергались критике как противники реформ, так и экстремистски настроенные модернисты. «Нам думается, — заявлял в 1973 г. от имени руководства РПЦ митрополит Ювеналий (Поярков), — что и консервативная, и экстремистская позиция опасны для церкви». Напрашивается очевидная аналогия с настроениями высшего партийного руководства СССР в пользу стиля «консервативного реформирования», когда существовавшие крайности отсекались, а имеющие противоречия развивались подспудно.
Вместе с тем в церковной жизни после собора 1971 г. наметились и важные позитивные перемены, связанные с более бережным отношениям к традициям. Трудно переоценить, в частности, значимость возврата от активно насаждавшейся в 1960-е гг. модернизаторами пропаганды «разумной» веры к традиционной для русского православия вере «сердечной». «…Веру мы не доказываем, а показываем», — отмечалось в этой связи в одном из выпусков Журнала Московской патриархии за 1974 г. Кроме того, идёт возрождение духовных традиций, связанных с верой в возможность «опытного соединения с богом» в состоянии религиозного вдохновения. Большой отклик в церковной среде получают работы византийского богослова Григория Палама, противостоявшего рационалистскому походу к догматам веры. Активно печатались труды его последователей, в частности одного из последних великих философов русского религиозного возрождения В.Н. Лосского (1903—158 гг.), перу которого принадлежит пространный «Очерк мистического богословия восточной церкви», другие фундаментальные работы.
Послесоборный период развития РПЦ оказался отмечен активизацией не только духовных исканий, но и укреплением её положения в советском обществе. В 1975 г. были приняты поправки к закону 1929 г. о религиозных объединениях. Изменения в законе, с одной стороны, показывали сохранявшееся желание советского руководства вмешиваться в деятельность церкви, но, с другой стороны, повышалось правовое положение церкви, которая теперь фактически приближалась к статусу юридического лица. Растёт число верующих, что вынуждены были признавать даже советские социологи. Согласно их данным, в начале 1960-х гг. среди городского населения верующих было 10—15%, среди сельчан — 15—25%, но уже в 1970-е гг. количество верующих в городах составило 20% и ещё около 10% горожан определяло себя как «колеблющихся». К церкви потянулась молодёжь, в том числе школьники. Растёт число священнослужителей, намечается процесс открытия новых церквей. Расширяется издательская деятельность. В 1979 г. в Издательском отделе Московской патриархии был создан киноотдел, целью которого являлся выпуск репортажей и коротких документальных фильмов о различных сторонах жизни и деятельности церкви. К руководству епархиями приходят новые энергичные иерархи из послевоенного поколения, в частности Хризостом (Мартишкин), Иоанн (Снычев) и др.
В конце 1960-х — начале 1980-х гг. возрастает международная активность РПЦ. В 1972 г. Патриарх Пимен посетил глав ряда православных церквей, среди них александрийской, антиохской, иерусалимской и целого ряда других. В последующие годы визиты продолжились. На встречах глав православных церквей обсуждались вопросы церковной и международной жизни. Позитивно развивались прямые контакты с древними восточными церквями. Патриарх нанёс визиты главам армянской, эфиопской и других церквей данной вероисповедной ориентации. С другой стороны из-за позиции Ватикана по вопросу об унии ослаб диалог с католиками. Противоречивые оценки и в те годы, и в наши дни вызывает экуменическая деятельность РПЦ в рамках Всемирного совета церквей, особенно активизировавшаяся в тот период, как считается, по инициативе митрополита Никодима (Ротова). В 1975 г. на V генеральной ассамблее ВСЦ сразу пять представителей Московской Патриархии были избраны в состав ЦК ВСЦ, один из них стал членом Исполкома ВСЦ. Митрополит Никодим (Ротова) занял один из шести президентских постов, после его смерти в 1978 г. этот пост перешёл главе грузинской православной церкви католикосу Илии II.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
