56355 (762711), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Сведения о рутенах у Саксона Грамматика довольно многочисленны и нуждаются в специальном исследовании, тем более, что он приводил данные, относящиеся к разным «рутенам»: именно на восточном побережье Балтики пересекались пути рутенов, пришедших с запада, и с востока. Автор писал в конце ХII — начале ХIII века. Но «рутены» представлены у него в той части, которая основана на устных преданиях и отражает события VIII–IX веков.
Непосредственно Саксона интересовала именно «Русия-тюрк», как ее определял комментатор Адама Бременского. После овладения в 1168 году Рюгеном датская экспансия устремилась далее на восток, к Рутении со столицей в Ротале, и Анналист Саксон оказался современником и почти очевидцем происходящего. И как всегда военным мероприятиям предшествовало и сопутствовало изучение потенциального противника и намеченной жертвы. Как отмечено выше, норманисты рутенов восточного побережья Балтики пытаются представить колониями норманнов-шведов. Саксон четко отличает рутенов и от датчан, и от шведов, в частности, по обряду погребения. При этом погребальный обряд рутенов в целом соответствует описаниям восточных авторов: умершего хоронят с конем под курганом. В хронике Саксона дается довольно значительный перечень и рутенских имен, которые будут рассмотрены ниже. Сводка этих данных имеется уже у Карамзина, который принял их просто за легенды (94). Конечно, легендарного в такого рода документах много. Но не больше, чем в других скандинавских сагах.
Саксон говорил о рутенах в области позднейшей Ливонии применительно к сравнительно отдаленному прошлому. Но, приводя услышанные предания, он, очевидно, не предполагал, что локализация Рутении по восточному побережью Балтики может вызвать у кого-то недоумения. И у него были вполне достаточные основания верить в это. В 1188 г. папа Климент утвердил епископство в г. Икскюль, расположенном на Двине недалеко от позднее возникшей Риги. Папа уточнял, что город находится «в Рутении». В 1224 г. папа Гонорий III говорит о ливонских епископах, «надежно обосновавшихся в Руссии» (95). В той же хронике Петра Дюсбургского «земля Руссия» помещается между Неманом (Мемелем) и Мазовией (96). В этнографическом введении Повести временных лет в числе данников Руси называются «Литва, Зимигола, Корсь, Нерома, Либь» (97). Дань с приморских племен корси и ливов брали явно не киевские князья. Это могли быть рутены из Роталии. Но и полоцкие князья и позднее претендовали на устье Двины, может быть в качестве наследников каких-то рутенов: ведь Рогволод пришел в Полоцк из-за моря. Позднее именно в Понеманье зародилась легенда о происхождении Рюрика в 14 колене от Пруса — брата Августа. Видимо, о чем-то подобном рассказывали рутены и миссионерам, пришедшим с Оттоном Бамбергским. Но у них могли сохраняться и более глубокие предания.
Отмеченное выше свидетельство Герборда указывает, по крайней мере, на два обстоятельства: во-первых, у рутенов более, чем у других поморских племен поддерживался культ происхождения, генеалогии, во-вторых, они, очевидно, считали себя не автохтонным, а пришлым населением. Привязывание преданий венедских племен к Риму начала Империи не случайно. В этот период устанавливаются определенные контакты Рима с северной частью Европейского континента. Так, по сообщению Страбона, кимвры обратились к Августу, «прося императора о дружбе и забвении прошлых проступков». После того, «как просьба их была удовлетворена, они вернулись назад», т.е. на побережье океана в Ютландию (98). Римское же посольство «в страну янтаря» состоялось как раз во времена правления Нерона (54–68) — последнего отпрыска (по женской линии) потомства Августа и рода Юлиев. Посольство было направлено неким Юлианом — управителем театра гладиаторов Нерона. Посланец осмотрел в стране янтаря побережье и торг и привез такое количество весьма ценившегося в Средиземноморье материала, что из него сделали сеть, окаймлявшую нижнюю часть театра, а один из цельных кусков янтаря достигал 30 фунтов (99).
Должно заметить, что в самом Риме в середине I в. родство с Цезарями (Гай Юлий Цезарь и Гай Юлий Цезарь Октавиан–Август), как сообщает Тацит, «почиталось превыше всего» (100). Род Юлиев вел себя от Энея, судьба которого в преданиях о Троянской войне оказалась аналогичной участи Атенора или Палемона — вождей венетов. В этой связи, очевидно, не случайно в Прибалтике у венедов распространяется своеобразный культ Юлия Августа и отнюдь не респектабельного Нерона. Судя по итогам, римский посланник был встречен в Прибалтике с большим почетом. И едва ли не главным основанием для столь благожелательной встречи явилось родство генеалогий. В сущности, в средневековых генеалогических преданиях на I век переместилось то, что относилось к эпохе Троянской войны.
С адриатическими венетами у Рима поддерживались традиционно дружественные отношения. Такие отношения должны были распространяться и на балтийских венедов, если они воспринимались в качестве ветви той же этнической среды. Но с юга в Прибалтику направлялось неоднородное население, в числе которого венеды были лишь одним из племен. Примерно такая же ситуация складывалась и в районе Северной Адиатики, где взаимодействовали собственно венетские и иллирийские племена. Этим может объясняться и выделение как бы двух ступеней генеалогической лестницы.
Примечательно, что в связи с традицией сведений о разных балтийских «Русиях» находится параллель уникальному обращению автора «Слова о полку Игореве»: «русичи» и «рутеничи» (101). В литературе эта форма обращения использовалась даже для доказательство «подложности» поэмы. Но это чтение оказывается не только возможным, но и реально употребимым в близкое ко времени создания «Слова». При этом поэт, основываясь, видимо, на традиции Тмутараканской Руси, различал «чистых» русов-алан и русов-рутенов.
Название «Руссия» или «Рутения» еще длительное время продолжало сохраняться за Ругией и некоторыми районами Балтийского Поморья. Датские «Риенские анналы» (до 1288 г.) неоднократно упоминают «Руссию», говоря об усобице в Дании в середине ХII века. Хорошо осведомленный об этих событиях Гельмольд сообщает о трехкратном изгнании Кнута из Дании его соперником Свеном, причем Кнут всякий раз искал поддержки в Саксонии и у фризов, живших на территории Ютландии. А в 1152 г. «Кнут отправился в Руссию, которую он с помощью, полученной от Саксонии, воевал и обратил в бегство (102)». Под следующим годом анналы сообщают, что «Кнут, возвратившись из Руссии, прибыл во Фризию». У Гельмольда «Русь» в этой связи не упоминается. Но у него есть сообщение о том, что около этого времени саксонский граф Адольф, поддерживавший Кнута, оказал помощь ободритскому князю Никлоту в борьбе против отпавших племен хижан и черезпенян (103). По-видимому, об этих событиях и идет речь.
В Риенских анналах имеются экскурсы и в эпическую историю Дании, в частности, говорится об успехах Регнера Лотброка (кон. VIII — нач. IХ в.), якобы, подчинившего Англию, Шотландию, Ирландию, Норвегию, Швецию, Тевтонию, Славию, Руссию и все королевства запада» (104). Саксон Грамматик в данном случае говорит о территории Ливонии, видимо, под влиянием ситуации его времени. В Риенских анналах территория «Руссии» не поддается определению. Но это явно та же «Руссия», что и в английских документах ХI века. Город Любек в документах 1373 и 1385 гг. помещается «в Руссии» (105).
Разные «Русии» явно смешиваются и в северных сагах. Само название «Хольмгард», как отмечено выше, является по существу калькой обозначения «Островная земля» и «Ейсюсла». Буквально то же значение прочитывается и в весьма популярном топониме «Хольмгард». И некоторые саги указывают именно на остров. Так, в рассказе «Саги о фарерцах» о походе викингов сначала на Швецию, а затем «на восток в Хольмгард», где викинги «грабили на островах и мысах», Е.А. Рыдзевская резонно видела именно остров Сааремаа (106). К тому же, рядом с Хольмгардом часто фигурирует Вик — область, лежащая напротив острова Сааремаа.
У Адама Бременского упоминаются проживавшие здесь «аланы или албаны». Последнее обозначение, видимо, книжное, означающее (в латинском) белый цвет. О том, что в иранских языках и росы-русы означают то же самое, западные авторы явно не догадывались. Датчане Рутенов с острова Рюген звали «Ре» или «Рены» — все те же «рыжие», «красные». «Рутенами» же они именовали именно аланскую Русь. Аналист Саксон воспроизвел и некоторые легенды роталийцев. В одной из них задействован и Один, который пришел на Балтику с Дона и вернулся на Дон. Он воспроизвел предание о рождении у дочери рутенского вождя Ринды от Одина сына Боя. Бой же — легендарный герой рутенов из Роталии. Один побывал и в Швеции, и там тоже оставил свой след и его шведы почитали как божество, но вернулся он на Дон.
Поскольку норманисты готовы даже женщин-наездниц восточного побережья Балтики склонны рассматривать как колонию скандинавов, важным является указание шведского автора XVII в. Иоганна Мессениуса в «Хронике линчепингских епископов» (одна из первых шведских епархий), что во время шведского похода 1220 г. в Вик, в «Руссию», «рутены» убили епископа (107). К сожалению, на острове Сааремаа, да и на побережье археологические раскопки не производились. Отмечены лишь случайные находки: на острове найдено семь мечей, на континенте лишь один. С островом не случайно связывался и титул «кагана» у восточных авторов IХ–Х вв. Хотя титул этот явно не был признан соседями, в известной «крестьянской войне» 1343–1345 гг. именно остров стоял во главе восставших (108).
Примечательно, что земли по южному и восточному побережью Балтики именуются «Руссией» именно в датских источниках, т.е. у непосредственных соседей входящих в эту территорию племен. Это обстоятельство совершенно снимает вопрос о возможности смешения Руси со Скандинавией, в частности, со Швецией. Вместе с тем, собственно «Руссия» отличается и от «Славии», хотя иногда они и покрывают друг друга.
«Руссией» продолжали именовать римские папы и Ливонию, и земли, прилегавшие к острову Рюген. В 1245 году папа Инокентий IV с требованием прекратить преследования францисканского ордена обратился к духовенству «Богемии, Швеции и Норвегии, а также в провинциях Польши, Литвы, Славии, Руссии и Пруссии» (109). «Руссия» здесь, очевидно, область, подчиненная римской церкви, та же самая, что и в ряде других рассмотренных документах. Папа Бенедикт ХI обращался в 1304 г. к последним собственно рюгенским князьям Вышеславу и Самбору, называя их «знаменитыми мужами, князьями русских» (principibus Russianorum) (110). В «Хождении на Флорентийский собор» в 1437 г. митрополита Исидора отмечено, что «кони митрополичи гнали берегом от Риги къ Любку на Русскую землю» (111).
Вполне живая еще традиция отразилась и в сочинениях авторов XVI столетия С. Герберштейна и Герарда Меркатора. Герберштейн стремился понять природу «варягов» и указал на то, что если у восточных славян Балтийское море называется «варяжским», то у балтийских оно называется «Варецким». Автор сближал это название с «Вагрией» и сопоставлял «русских» России и «русских» Вагрии (112). Географ Меркатор в описании балтийских народов уделяет видное место «рутенам» или «ранам» с острова Рюгена. Он, в частности, дал ценное указание на их двуязычие: язык рутенов был «словенской да виндальской» (113). «Виндальский» язык, очевидно, относится к изначальной природе балтийских рутенов (видимо, язык всей группы племен ингевонов). «Словенский» они приобрели в ходе освоения Балтийского побережья славянами в VI–IX вв. Поиски следов «виндальского» языка в Прибалтике, по всей вероятности, и должны привести к решению варяго-русской проблемы.
Одним из главных прибежищем норманизма изначально служили личные имена первых князей и дружинников. Тема эта для специальных исследований. Поэтому пока отошлю к двум прежним своим публикациям: «Об этнической природе варягов» («Вопросы истории», 1974, №11) и «Древнерусские имена и их параллели» (в кн.: «Откуда есть пошла Русская земля», кн. 2. М., 1986). Здесь затронем лишь несколько моментов. Первое — почему славяноязычные племена заимствуют неславянские имена? Ответ лежит в природе территориальной общины. Христианские имена в быту долго не употреблялись и подчас даже не имели различительного значения: даже в высших слоях одно и то же имя могли носить несколько братьев, вроде: «Ивашко Большой, Ивашко Меньшой, Ивашко Середней». А крестьянин и в начале прошлого века на вопрос: «Ты чей?» обычно называл свою деревню. На конференции в Кирове в 1997 году шведская исследовательница Л. Грот буквально утопила наших норманистов в холодных водах Балтики. А привел она факты, лежащие на поверхности. Она отметила, что имени Рюрика, с которого у нас обычно начинают утверждение господства шведов на Руси, в Швеции вообще никогда не было, а имя Олега нельзя производить от шведского «хелиг» (святой», поскольку христианство в Швеции будет распространяться лишь в конце XI — начале ХII века (114). И это в то время, как «Рюриками» буквально засыпана Западная Европа, начиная, по крайней мере, с IV столетия. И имя объясняется очень просто. По берегам реки Рур (Раура) жило кельтическое племя Руриков (Рауриков). И каждый выходец из этого племени (сдвинутого со своих мест поселения) на тот же вопрос — «кто ты»? — отвечал «Рурик». С расслоением общества «верхи» должны были подыскивать себе имена соответствующие занимаемой ступеньке социальной лестницы. Дружинники обычно «быстрые», «сильные», «смелые». Известный летописцам киевский соправитель Дир — имя и сейчас весьма популярное в Ирландии, восходит к иллирийским племенам, с которыми соседствовали славяне и руги, и значение имени легко определимо: «твердый, крепкий» (прямо-таки дюралюминий). Князья обычно брали титулы более высокого значения. В имени «Аскольд» есть и многозначный «ас», и кельтическое «олд» — владетель, или «колд» — славный. В имени «Олег» звучит иранизированная форма тюркского «улуг» — великий. Имя «Игорь», славянская форма имени «Ингер» (так в Византии и обозначали русского князя) восходит к уральским языкам так же со значением «старший», «господин» и т.п. Сам же факт утверждения Олега и Игоря в Киеве с дружиной, имена членов которой отражены в договорах обоих князей с греками (записанных в греческлм и славянском вариантах) заставляет предполагать, что в отличие от Рюрика, вышедшего с южного берега Балтики, и после гибели в 808 году отца, вынужденного было вместе с братьями искать где-то пристанища, Олег и Игорь были связаны с Роталией. В договорах имеются и иранские-аланские, и чудские-эстонские имена. И между Рюриком и Игорем лежал весьма значительный хронологический разрыв: родоначальником династии Рюрик не был, а отразилась в этой легенде определенная борьбы русов «красных» и русов «белых». Примечательно, что в Новгороде Олега вообще князем не признавали. В новгородских летописях он лишь воевода Игоря. И это тоже, конечно, тема специальных исследований.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
