159119 (737412), страница 2
Текст из файла (страница 2)
2. Натурфилософия Николая Кузанского и Джордано Бруно
Культура Возрождения была ориентирована не только на человека, но и на новое истолкование мира. Средневековье в первую очередь продолжило концепцию Аристотеля (которая основывалась на представлении о пассивной материи и налагаемой на нее формы). Впрочем, некоторые философы Средневековья полагали, что формы содержатся в потенции в самой материи. Но эта точка зрения была скорее исключением, чем правилом. Для натурфилософии Возрождения характерны следующие основные особенности:
- пантеизм, идея взаимопроникновения природы и Бога;
- идея тождества микро- и макрокосма и вследствие этого своеобразное органистическое мировоззрение, трактующее природу по аналогии с человеком;
- гилозоизм, убеждение в оживленности и даже одушевленности всего бытия;
- качественная интерпретация природы.
Центральная идея натурфилософии Возрождения — идея самодеятельности материи. В гносеологическом плане от Данте ("Божественная комедия") до Галилея ("Диалог") прослеживается идея познания бесконечности мира через земной, человеческий разум.
Выше были сформулировали идеи, характерные для натурфилософии Возрождения в целом. Что же касается отдельных ее представителей, то в их концепциях можно увидеть многие идеи, выходящие за рамки этих наиболее характерных признаков натурфилософии эпохи Возрождения.
У истоков итальянской натурфилософии стоял Николай Кузанский (1401-1464). Будучи видным деятелем церкви (кардиналом), он в то же время, в отличие от современников, интересовался вопросами математики и естествознания.
Рассматривая проблему соотношения Бога и мира, Кузанский приходит к идее отрицательной теологии. Бог — бесконечное существо, абсолют, "абсолютный максимум". Бог несоразмерен с миром конечных вещей. Говоря о Боге, нужно исходить из "ученого незнания" — Бог не соразмерен с миром, Божественный абсолют принципиально непознаваем.
Но Кузанский не до конца последователен в изложении этой концепции. Он говорит о том, что Божественное искусство при сотворении мира состояло главным образом в геометрии, арифметике и музыке; "первый образ вещей в уме творца есть число", без которого ничего невозможно ни понять, ни создать.
Отходя от противопоставления Бога и мира, Кузанский идет по пути пантеизма, отождествления Творца и творения. "Бог есть все во всем". "Бытие Бога в мире есть не что иное, как бытие мира в Боге". В Боге есть все в "свернутом виде". Бог содержит в себе все вещи. Мир "развертывается из того, в чем оно существует в свернутом виде". При этом Кузанский считает, что Бог бесконечен актуально, а мир бесконечен потенциально, как возможность перейти любую границу, любой предел.
Кузанский подвергает радикальному пересмотру представления о мире. Если в Средневековье мир рассматривался как конечный, ограниченный сферой неподвижных звезд, с Землей, расположенной в центре, то Кузанский говорит о мире как огромной космической машине, не имеющей никакого центра. "Машина мира как бы имеет свой центр повсюду, а свою окружность нигде, ибо Бог есть окружность и центр, так как Он везде и нигде". Этот космический механизм имеет начало, но не имеет конца. Характерно, что Кузанский отрицает проводимое в Средневековье различие между подлунным и надлунным мирами.
То, что Кузанский называет мир машиной, не означает механистического истолкования природы; напротив, Кузанский понимает природу органистически. Он уподобляет земной мир животному организму, где камни — кости, реки — жилы, растения — волосы, а животные — насекомые.
Кузанский возрождает представление (существовавшее уже в античности) о человеке как микрокосме, который в своем существе воспроизводит окружающий его мир. В этой связи он говорит о "трехсложности" мира: есть "малый мир" — человек, "большой мир" — универсум, "максимальный мир" — Бог, Божественный абсолют. При этом "малый подобие большого, большой — подобие максимального". В итоге Кузанский приходит к обожествлению человека. Христос — не богочеловек, а человекобог, максимальный человек. "Я определяю ум как образ Божественного ума".
Человеческий ум — сложная система способностей, включающая чувство (вместе с воображением), рассудок и разум. Ощущениям принадлежит инициативная роль; сила ума не может быть приведена в действие без чувственного представления. Познавательная роль чувственного познания реализуется лишь во взаимодействии с рассудком. "Логика есть не что иное, как искусство, в котором развертывается сила рассудка".
Однако рассудок, согласно Кузанскому, не способен охватить противоположности в их единстве. Здесь на помощь рассудку приходит разум, интеллект. Кузанский развивает концепцию совпадения противоположностей. Так, разум показывает, что по мере увеличения радиуса окружности она все больше будет совпадать с касательной к ней. В бесконечности кривизна и прямизна неразличимы. Совпадение противоположностей — путь к истине. В Боге совпадают "максимум" и "минимум".
Рассматривая проблему веры и разума, Кузанский соглашается с теми, кто утверждает, "что с веры начинается всякое понимание". Но это не слепая вера. "Разум направляется верой, а вера раскрывается разумом".
Крупной фигурой натурфилософии Возрождения был Джордано Бруно (1548— 1600). Бруно был человеком трагической судьбы. Он бежал из монастыря, преследуемый церковниками за свои взгляды. Затем был вынужден покинуть Италию и жил в Швейцарии, Франции, Англии, Германии. По возвращении в Италию (1592) был обвинен в ереси и свободомыслии и после 8-летнего пребывания в тюрьме сожжен на костре.
Для характеристики взглядов Бруно необходимо вспомнить о существовании различных форм пантеизма. В так называемом мистическом пантеизме (к нему склонялся Кузанский) мир, универсум погружается в Бога, сохраняющего свою обособленность по отношению к миру. В другом варианте, так называемом натуралистическом пантеизме, деперсонализированный Бог погружается в природу. Бруно также идет по этому пути. "Бог находится во всем и повсюду... Бог есть бесконечное — в бесконечном. Сама природа не что иное, как Бог в вещах".
Вселенная едина. "Эта Вселенная — не сотворена, она существует вечно и не может исчезнуть. В ней происходит непрерывное изменение и движение", но сама она неподвижна, так как Вселенная в целом не может перемещаться. Бруно говорит о принципиальном единстве земного и небесного миров. Природа, в понимании Бруно, фактически приобретает полную самостоятельность, а Бог мыслится как синоним ее единства.
Выступая против аристотелевско-схоластической концепции материи—формы, Бруно считает, что материя в самой себе содержит все формы, она "производит формы из своего лона". Внутренняя способность материи к образованию форм именуется душой мира. Она находится внутри материи и главенствует над ней. На этом основании Бруно приходит к мысли о всеобщей одушевленности природы. "Сколь бы незначительной и малейшей ни была вещь, она имеет в себе члены духовной субстанции, каковая, если находит подходящий субъект, стремится стать растением, стать животным и получать члены любого тела, каковое обычно называется одушевленным". По мнению Бруно, мир представляет собой некоторый организм. Материя, понимаемая как обладающая всем совершенством, не нуждается во внешней причине бытия и движения. Самодвижение природы — такова основная идея учения Бруно об одушевленности природы.
Бруно утверждает бесконечность мира и делает важные выводы из гелиоцентризма Коперника. В новой космогонии нет места для фиксированного центра мира. Бруно полагает, что существует множество миров. "Вселенная есть бесконечная субстанция, бесконечное тело в бесконечном пространстве. Вселенная одна — миры же бесконечны. У каждого мира — своя звезда". Бруно высказывает предположение о существовании жизни и разума на других небесных телах. Он даже предполагает существование разных форм жизни, чувственной и разумной.
В своем учении Бруно обращается к атомизму древних. "Существует предел деления в природе — нечто неделимое, что уже не делится на другие части". Атомы — основа всякого бытия, именно они определяют единство всех вещей. Необходимым условием движения атомов и тел является существование пустоты. "Движение возможно не туда, где нечто есть, а туда, где нечто перестает быть". Но в то же время пространство неотделимо от материи. "Пустота-пространство — это то, в чем находятся тела, а не то, в чем ничего нет. Когда же мы говорим о пустоте как о месте без тела, мы отделяем его от тела не реально, но лишь мысленно". Бруно идет дальше, когда он утверждает, что "атомы находятся в эфире" — некоторой материальной среде.
Другим необходимым условием существования материи является время. "Время есть некая длительность, которая хотя разумом может быть воспринята и определена отвлеченно, однако не может быть отделена от вещей".
В гносеологии Бруно дает сравнительно невысокую оценку чувственному познанию. Чувства пригодны лишь для того, чтобы "возбуждать разум; они могут обвинять, доносить, а отчасти свидетельствовать перед ним, но они не могут быть полноценными свидетелями, а тем более не могут судить или выносить окончательное решение. Ибо чувства, какими бы совершенными они ни были, не бывают без некоторой мутной примеси. Вот почему истина происходит от чувства только в малой части, как от слабого начала, но она не заключается в них". Главный недостаток чувственного познания в том, что оно "не видит бесконечности... ибо бесконечное не может быть объектом чувств". Выше чувств стоит рассудок, а затем разум (или интеллект). Степень умственной силы, согласно Бруно, определяется способностью человека подняться до максимального единства знаний.
Бруно разделяет веру и разум. "Вера требуется для наставления грубых народов, которые должны быть управляемы", в то время как философские доказательства, имеющие в виду раскрытие "истины относительно природы", адресованы "не простому народу", а только "мудрецам, которые способны понять наши рассуждения".
3. Социальные теории Ренессанса
В эпоху Возрождения складываются новые социально-политические воззрения. Одним из видных мыслителей того времени был Никколо Макиавелли (1469—1527). Он враждебно относился к феодальному дворянству, ведущему праздную жизнь на доходы от своих поместий. Симпатии его были полностью отданы народу, к которому он относил зажиточное и активное городское население; он негативно относился к низшим слоям общества, плебсу, с одной стороны, и к духовенству (вместе с дворянством), с другой.
Макиавелли считал, что католическая религия изжила себя. Она далеко отклонилась от идеалов, провозглашенных первоначальным христианством. Макиавелли не устраивали религиозные представления об идеальном человеке как человеке смиренном, отвращенном от реальной жизни. Он одобрял активных людей, особенно полководцев и правителей государств. Макиавелли много рассуждал о судьбе, фортуне и роли активной деятельности человека.
По мнению Макиавелли, человек должен изучить объективные обстоятельства и противопоставить им свою волю, энергию, силу. Человеческая деятельность может приспособиться к фортуне как к некой социальной необходимости. Особенно важно понимание границ возможного для политического деятеля. "Счастлив тот, кто сообразует свой образ действия со свойствами времени". Но, с другой стороны, необходимы решимость и смелость, умение заставить служить себе обстоятельства. "Я полагаю, что натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают".
Макиавелли разрабатывает новую концепцию государства в противоположность господствовавшей в то время теократической концепции государства. Он исходит из того, что самый мощный стимул человеческих действий — это интерес. Проявления его многообразны, но более всего он проявляется в желании людей сохранить свое имущество, свою собственность. В этой связи Макиавелли дает рекомендацию правителю: "Чтобы избежать ненависти, государю необходимо воздержаться от посягательств на имущество граждан и подданных и на их женщин. Даже когда государь считает нужным лишить кого-либо жизни, он может сделать это, если налицо подходящее обоснование и очевидная причина, но он должен остерегаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества". Другие интересы, например забота о "чести и почестях", следуют за собственническим интересом.
Сохранение собственности лучше всего обеспечивается стремлением к приобретению новой собственности. Но при этом происходит столкновение интересов различных людей; таким образом, эгоизму людей нужно поставить рамки. Следовательно, государство возникает не из Божественной воли, а из необходимости самозащиты людей друг от друга.
Макиавелли — апологет мощного централизованного национального государства, власть в котором должна принадлежать зажиточному сословию ремесленников и торговцев.
Макиавелли дает политикам практические советы для достижения реальных результатов. Прежде всего необходимо учитывать качества людей. По мнению Макиавелли, почти все цивилизованные люди являются беспринципными эгоистами. "Люди более склонны ко злу, чем к добру". Они непостоянны, неблагодарны, трусливы, лживы, лицемерны, завистливы, преисполнены ненависти к другим. Имея ограниченные способности, они обладают неумеренными желаниями. Люди недовольны настоящим и хвалят старые времена. Они склонны к подражанию, причем пороки перенимают легче, чем достоинства.
Реальная политическая действительность не оставляет места для прекраснодушных мечтаний. Нужно четко отличать действительное от должного, видеть, что в жизни есть и добро, и зло. "Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из этого следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности".
Макиавелли оправдывает насилие во имя государственного блага. Мудрый правитель, по его мнению, должен сочетать в своей личности и в своих действиях качества льва, способного расправиться с любым из врагов, и лисицы, способной провести самого изощренного хитреца. "Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствует беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает все население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица".
Политика предполагает вопрос о средствах достижения целей. Бесполезно преследовать благую политическую цель при помощи обреченных на неудачу методов. Макиавелли фактически принимает в качестве принципа государственной морали правило: "Цель оправдывает средство". Например, "разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же". А благовидный предлог для отказа от выполнения обещания всегда найдется. Макиавелли так говорит о политическом деятеле: "Пусть обвиняют его поступки, лишь бы оправдывали результаты, и он всегда будет оправдан, если результаты окажутся хороши".
Макиавелли подчеркивал, что цель политики — не личный интерес правителя, а "общее благо" — создание сильного и единого национального государства. Но впоследствии на это не обращали должного внимания и говорили о макиавеллизме как о беспринципной политике, допускающей любые средства во имя достижения любой, в том числе и не направленной на достижение "общего блага" цели. Советы и рекомендации Макиавелли правителям в соответствующей интерпретации благосклонно принимались в абсолютистских и тоталитарных режимах.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
