Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 6)

2) если он является родственником потерпевшего, граж­данского истца, гражданского ответчика или их предста­вителей, родственником обвиняемого или его законного представителя, родственником обвинителя, защитника, следователя или лица, производившего дознание;

3) если имеются иные обстоятельства, дающие основа­ния считать, что переводчик лично, прямо или косвенно заинтересован в деле;

4) если обнаружится его некомпетентность. Предыдущее участие в деле лица в качестве переводчи­ка не является основанием для его отвода (статья 66 УПК РСФСР, статья 67 проекта нового УПК РФ).

Относительно запрета российским уголовно-процессуальным законом совмещения в одном лице функции пе­реводчика и защитника хотелось бы обратить внимание на практику Европейской комиссии по правам человека, которая заявила, что права, гарантированные статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, являются правами защиты в целом, а не только обвиняемого. Из этого вытекает, что, если защитнику понятно обвинение, он сможет осуществить надлежащую защиту обвиняемого и, следовательно, участие перевод­чика во всех следственных действиях не обязательно. В деле «Х. против Австрии» обвиняемый, который не го­ворил по-немецки, а лишь по-французски и по-итальянс­ки, утверждал, что австрийский суд нарушил статью 14, отказав в предоставлении ему в полном объеме перевода судебной документации. Европейская комиссия отмети­ла, что часть документации была изложена на немецком языке, который понимал адвокат обвиняемого, а многие другие документы были составлены на французском язы­ке и, таким образом, могли быть прочитаны самим обви­няемым. Обвиняемому была предоставлена помощь пе­реводчика в тот момент, когда его уведомляли о выдвинутых против него обвинениях, а затем был предо­ставлен текст обвинительного заключения, переведенный на французский язык. Поэтому Комиссия не установила нарушений.²

Б)Участие педагога

В допросе несовершеннолетнего подозреваемого (обви­няемого), не достигшего 16-летнего возраста, может уча­ствовать педагог. Участие педагога возможно и при доп­росе несовершеннолетнего старше 16 лет, если он признан умственно отсталым (часть 1 статьи 397 УПК РСФСР).(По проекту нового УПК в указанных случаях участие педагога обязательно (часть 1 статьи 488).

Необходимость участия в допросе указанных лиц опре­деляется по усмотрению следователя или прокурора. Пе­дагог может участвовать в допросах также по ходатай­ству защитника (часть 1 статьи 397 УПК РСФСР).

Участие педагога в допросе несовершеннолетнего по­дозреваемого (обвиняемого), не достигшего 16 лет, обус­ловлено необходимостью использовать в связи со сложно­стью такого допроса данные педагогики и психологии при его подготовке, проведении и фиксации показаний, а так­же — необходимостью компенсировать слабость умствен­ного развития подозреваемого (обвиняемого).

Отсутствие педагога при допросе несовершеннолетне­го подозреваемого или обвиняемого может в определен­ных случаях влечь признание протокола такого допроса недопустимым доказательством.

Нарушения установленного законом порядка фиксирования хода и результатов проведения допросов подозреваемых и обвиняемых

О каждом допросе подозреваемого и обвиняемого дознаватель или следователь составляет протокол (часть 2 статьи 123, часть 1 статьи 151 УПК РСФСР, часть 1 ста­тьи 204 проекта УПК).

К составлению протокола допроса уголовно-процессуальный закон предъявляет ряд требований, нарушение которых влечет признание соответствующего протокола не­допустимым доказательством, а именно:

а) По прочтении протокола, составленного после про веденного допроса, обвиняемый (подозреваемый) должен своей подписью удостоверить правильность записи его показаний. Если протокол написан на нескольких страни­цах, обвиняемый (подозреваемый) подписывает каждую страницу отдельно (части 4 и 5 статьи 151 УПК РСФСР, часть 6 статьи 204 проекта нового УПК);

б) Все дополнения и поправки в протоколе должны быть удостоверены подписью обвиняемого (подозреваемого) и следователя (часть 5 статьи 151 УПК РСФСР).

в) В судебной практике возникал вопрос о допустимос­ти протокола допроса подозреваемого или обвиняемого в случаях, когда подозреваемый или обвиняемый отказыва­лись подписать протокол и он заверялся подписью лица, производившего допрос, и, иногда, другими лицами, удос­товеряющими факт отказа подозреваемого (обвиняемого) подписать протокол.

Представляется, что такой протокол следует признать недопустимым. Статья 142 УПК РСФСР допускает возмож­ность заверения протокола допроса подозреваемого и обви­няемого, но только в случаях, когда подозреваемый или обвиняемый не может подписать протокол в силу физических недостатков. Кроме того, для этих случаев предусмотрена особая процедура: следователь должен пригласить постороннее лицо, которое с согласия допрошенного лица удостоверяет своей подписью правильность записи его по­казаний. Этот протокол подписывает и следователь, произ­водивший допрос (часть 4 статьи 142 УПК РСФСР).

г) Если допрос обвиняемого (подозреваемого) прово­дится с участием переводчика, то протокол допроса дол­жен включать указание на разъяснение переводчику его обязанностей и предупреждение об ответственности за заведомо неправильный перевод, что удостоверяется под­писью переводчика. В протоколе также отмечается разъяс­нение обвиняемому (подозреваемому) его права на отвод переводчика и поступившие в связи с этим заявления об­виняемого (подозреваемого). Переводчик подписывает каж­дую страницу протокола и протокол в целом (части б и 7 статьи 151 УПК РСФСР, часть 7 статьи 208 проекта УПК).

Недозволенные приемы и методы ведения допросов подозреваемых и обвиняемых

а) Запрещение применения физического и психического насилия

Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, дру­гому жестокому или унижающему человеческое достоин­ство обращению (часть 2 статьи 21 Конституции РФ, ста­тья 5 Всеобщей декларации прав человека, статья 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, часть 5 статьи 11 проекта нового УПК РФ). Зап­рещается домогаться показании подозреваемого, обвиняе­мого путем насилия, угроз и иных незаконных мер (часть 3 статьи 20 УПК РСФСР).

Принуждение подозреваемого, обвиняемого к даче по­казании с применением насилия, издевательств или пы­ток, а также путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действии со стороны следователя или лица, производящего дознание, влечет уголовную ответствен­ность (статья 302 УК РФ).

Последствием применения недозволенных мер при доп­росе подозреваемого, обвиняемого должно являться бе­зусловное признание протоколов их допросов недопусти­мыми доказательствами.

При рассмотрении дел в кассационном порядке заявле­ния обвиняемых о применении к ним недозволенных мер являлись основанием к отмене состоявшихся судебных решении.

Запрет применения к обвиняемому физического наси­лия с целью получения признательных показаний не вы­зывает затруднения в интерпретации. Несколько сложнее обстоит дело с пониманием психического принуждения, а потому представляет несомненный интерес толкование этого вида принуждения Комитетом по правам человека и Комиссией по правам человека.

С.П. Пашин справедливо обращает внимание на то, что «в России содержание подозреваемых и обвиняемых в не­человеческих условиях следственных изоляторов входит в технологию признания».¹

Оценка С.А. Пашина относительно условий содержа­ния в следственных изоляторах подтверждается Комисси­ей по правам человека при Президенте РФ, которая при­шла к следующим выводам: «Не улучшается положение с соблюдением прав человека в местах лишения свободы и предварительного заключения в особенности. Условия со­держания арестованных и заключенных в некоторых уч­реждениях таковы, что могут квалифицироваться в соот­ветствии с международной Конвенцией ООН № 39/46 от 10 декабря 1984 года как жестокое и унижающие челове­ческое достоинство».²

Сложившееся положение с содержанием подозревае­мых и обвиняемых в следственных изоляторах, безуслов­но, известно органам прокуратуры.

Именно поэтому Генеральный прокурор Российской Федерации в своем приказе от 18 июня 1997 года № 31 потребовал «не допускать использования задержания и ареста как средства получения от подозреваемого или об­виняемого признания вины в совершении преступления».

б) Этические критерии допустимости применения некоторых тактических приемов при допросе подозреваемые и обвиняемых.

Говоря о недопустимых мерах воздействия на подозре­ваемого (обвиняемого), нельзя ограничиваться лишь пра­вовыми запретами относительно применения насилия. Важ­ное значение для определения допустимости того или иного тактического приема имеют нравственные (этические) критерии.

И в этой связи следует отметить недопустимость таких приемов, которые: основаны на обмане; связаны с шантажом; понуждают подозреваемого (обвиняемого) к амораль­ным поступкам; используют низменные побуждения (чув­ства корысти, мести, ревности, национальной вражды и др.); эксплуатируют невежество, предрассудки, суеверие; основаны на использовании религиозных чувств; направ­лены на разжигание конфликта между несколькими обви­няемыми (подозреваемыми).

Профессор Н.А. Селиванов приводит такие примеры недопустимых тактических приемов, связанных с обма­ном и имитацией действии, рассчитанных на то, чтобы запугать обвиняемого.

В последнее время особый интерес проявляется к воп­росу о возможности применения в ходе допроса полигра­фа (детектора лжи) — прибора, который, как предполага­ется, позволяет обнаружить ложность показания.³

Сторонники применения полиграфа (в частности про­фессор В. Комиссаров) отмечают, что: во-первых, с помо­щью полиграфа в более чем 90 случаях из 100 получали положительный для расследования эффект и, во-вторых, использование полиграфа никаким правовым актом не зап­рещено.¹

Относительно первого аргумента трудно возразить, по­скольку «положительность» для расследования эффекта вещь весьма неопределенная, да и плохо согласуемая с таким понятием как «законность» (особенно если иметь в виду, что в свое время положительным для расследования эффектом являлись пытки).

Кажется бесспорным и второй аргумент, т.к. действи­тельно не имеется ни одного правового акта, содержащего непосредственный запрет на использование полиграфа.

Однако сторонникам использования полиграфа не следует забывать о части 2 принципа № 21 «Свода принципов за­щиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключе­нию в какой бы то ни было форме», согласно которому ни одно задержанное лицо не должно подвергаться во время допроса «таким методам дознания, которые нарушают его способность принимать решения или выносить суждения».

Говоря о возможности использования полиграфа, невольно вспоминаешь замечания профессора А.М. Ларина о том, что «в последние годы участились попытки компен­сировать низкий профессионализм следователей и работников милиции внедрением в практику расследования при­емов, связанных с использованием иррационального. Предлагаются допросы под гипнозом, применение «детек­тора лжи» (полиграфа), привлечение к расследованию эк­страсенсов, астрологов, гадалок, лозоходцев, использова­ние в качестве экспертов собак («одорология») и т.п... Подобные ухищрения не только отвлекают силы и сред­ства, достойные лучшего применения, но и приводят к следственным и судебным ошибкам. Настала пора устано­вить в уголовно-процессуальном законе запрет приемов, ориентированных на использование иррационального, под­сознательного, лишенного надежного естественно-научно­го обоснования. В законодательстве Германии и Польши такие запреты есть».²

3.4 Допрос свидетеля и потерпевшего

Потерпевший

Потерпевшим как субъектом уголовного процесса яв­ляется лицо, в отношении которого дознавателем, следо­вателем прокурором или судьей вынесено постановление (а судом — определение) о признании его потерпевшим.

Лицо признается потерпевшим при наличии оснований полагать, что ему непосредственно преступлением причи­нен моральный, физический или имущественный вред (часть 1 статьи 53 УПК РСФСР, части 1 и 3 статьи 49 проекта нового УПК).( По проекту нового УПК РФ, в отличие от УПК РСФСР, потерпев­шим может быть признано не только физическое , но и юридическое лицо, которому преступлением причинен моральный или материаль­ный вред (часть 11 статьи 49).)

Потерпевший обязан давать правдивые показания: со­общить все известное ему по делу и отвечать на постав­ленные вопросы (часть 1 статьи 75 УПК РСФСР, часть 7 статьи 49 проекта УПК).

Важное практическое значение имеет правильное ре­шение вопроса о том, каково процессуальное положе­ние лиц, принимающих участие по делам о преступле­ниях, связанных с убийством. В судебной практике по делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть гражданина, близкие родственники погибших в одних случаях признаются потерпевшими, в других — представителями потерпевших. Нет единой точки зре­ния по этому вопросу и в теории. Одни процессуалис­ты, к числу которых относится и В.М. Савицкий, счи­тают, что «близкие родственники сами не являются потерпевшими, потому что преступление не было на­правлено против них непосредственно; вред, причинен­ный им смертью потерпевшего, — это косвенный, по­бочный результат побочного посягательства».¹ Другие процессуалисты (и их большинство) считают, что близ­кие родственники потерпевшего, погибшего в результа­те преступления, сами являются потерпевшими, а не его представителями.²

Как нам представляется, следует согласиться с мне­нием В.М. Савицкого, который отмечает, что для рас­сматриваемого случая законодатель сконструировал спе­циальную норму, содержащуюся в части 4 статьи 53 УПК РСФСР (части 10 статьи 49 проекта УПК), которая гла­сит: «По делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего, предусмот­ренные настоящей статьей, осуществляют близкие род­ственники». Близкие родственники, согласно указанной норме, не признаются потерпевшими, им передаются права потерпевшего. Правами же, предусмотренными статьей 53 УПК РСФСР в силу этой же статьи и статьи 52 УПК РСФСР, могут пользоваться только потерпев­ший либо его представитель. Третьего не дано. Поэтому близкий родственник погибшего участвует в деле имен­но как представитель потерпевшего, и никем иным он быть не может.

Специальный характер части 4 статьи 53 УПК РСФСР заключается в том, что в отличие от обычного представи­теля потерпевшего, представитель погибшего потерпевшего наделяется всеми правами, предусмотренными статьей 53 УПК РСФСР, т.е. правом давать показания.³

Что же касается представителя потерпевшего по дру­гим делам, то уголовно-процессуальный закон не предус­матривает его обязанности давать показания.

Характеристики

Список файлов реферата