145714 (728590), страница 10
Текст из файла (страница 10)
В Соединенном Королевстве (которое у нас сплошь и рядом ошибочно именуют Великобританией) нарастание центробежных тенденций проявляется в попытках создания собственных законодательных органов власти в исторических областях, в первую очередь в Шотландии. Это нововведение также будет, по существу, означать образование нового европейского федеративного государства с символической монархической властью, что, судя по всему, не только не устранит сепаратистских тенденций, но может еще более усилить их. Кроме того, отмена прямого правления Центра в Северной Ирландии может дать дополнительный импульс к дальнейшему усилению федералистских веяний и в недалекой перспективе — к пересмотру конституции страны.
В Бельгии поправка к конституции от 1993 года окончательно зафиксировала новое государственно-правовое устройство страны: «Бельгия является федеративным государством, состоящим из сообществ и регионов». При этом была создана весьма сложная многоуровневая система управления: в состав Бельгии вошли три сообщества (французское, фламандское и германоязычное), три региона (Валлония, Фландрия и Брюссель) и четыре лингвистических региона (франкоязычный, голландско (фламандско) язычный, немецкоязычный и двуязычный столичный регион в Брюсселе). Более того, многие представители общественных кругов этой страны (особенно во Фландрии) настаивают на дальнейшем преобразовании государства в конфедерацию, что означает весьма вероятное появление в ближайшем будущем на карте Европы новых независимых государств.
Этот вывод сделан мной не случайно, так как в Европе и в мире в целом наряду с созданием новых федераций идет процесс дробления уже существующих. Свершившимися фактами стали распад Югославии и разделение Чехословакии, прекратил свое существование Советский Союз, сохраняется высокая вероятность выхода из состава Канадской федерации провинции Квебек, что, по существу, приведет к исчезновению этого государства в качестве экономического и политического фактора глобального значения.
Усиление федералистских тенденций представляет собой проявление более обширного процесса — регионализации, которая заключается в повышении экономической, политической и правовой самостоятельности территорий (крупнейших административно-территориальных единиц), передачи в их ведение значительной части полномочий центральной власти. В Европейском Союзе регионы входящих в его состав стран получают представительство в органах наднационального регулирования и приобретают возможность оказывать влияние на политику Сообщества в целом. Термин «Европа регионов» уже достаточно прочно вошел в лексикон официальных лиц и представителей академических кругов не только в самой Европе, но и в России. Все большее распространение получает точка зрения, согласно которой уже в недалекой перспективе некоторые географические сегменты мирового сообщества необходимо будет рассматривать как совокупность не государств, а регионов, составляющих эти государства.
Конечно, трудно отрицать положительный эффект от введения единой валюты, снижения тарифных и нетарифных торговых барьеров, от облегчения свободы передвижения людей по территории Сообщества, от сближения законодательных систем и от других уже осуществленных и намеченных к осуществлению мер. Однако при всех позитивных достижениях налицо тенденция к ослаблению органов государственной власти, к окончательному разгосударствлению экономики и созданию новой, «ячеистой» структуры общества, в котором каждая из ячеек независимо от других может быть подвергнута прямому или косвенному воздействию извне.
Источником такого воздействия, согласно широко распространенной точке зрения, принято считать Соединенные Штаты. Действительно, на общем фоне ослабления связующих звеньев между регионами в рамках многих крупнейших государств мира США продолжают выглядеть единым монолитом, демонстрирующим положительные стороны федерализма. Основополагающим принципом американской конституции, как известно, является территориальная целостность, а не права человека, как в большинстве стран «либеральной» Европы и даже в России. Любая деятельность, направленная на самоопределение отдельных штатов, пресекается в корне (широкую известность получила, например, акция по ликвидации горстки сепаратистов в штате Техас). К тому же в эту схему хорошо вписывается идея однополярного мирового устройства, в котором американской державе отводится главенствующая роль.
В государственном строе США и способе развития заложено много мин замедленного действия, включая ярко выраженную этническую неоднородность, многоконфессиональность, резкие различия между регионами в культурном и социальном отношении и главным образом федерализм сам по себе. Эти мины при определенных обстоятельствах могут быть достаточно быстро приведены в действие, и тогда США окажутся приблизительно в таком же положении, в каком в конце 1980-х годов предстал казавшийся доселе незыблемым Советский Союз1.
Тем не менее, как представляется, речь в данном случае должна идти не столько о Соединенных Штатах как таковых и об «американском империализме», сколько о США как основном месте базирования международных финансовых кругов, использующих в своих целях административный аппарат и военную мощь этой страны. Разукрупнение общественных и политических структур в глобальном масштабе обеспечивает для них если еще не сам контроль над основным большинством стран мира, то возможность достижения такого контроля в обозримом будущем. Так как центр тяжести мирового развития уже переместился из производственно-экономической сферы в сферу финансовую, основным препятствием для транснациональных финансовых групп остаются институты власти национального уровня, то есть государства. Поэтому всяческого поощрения удостаиваются усилия по их разделению и ослаблению, а попыткам реальной консолидации оказывается активное сопротивление (наглядный пример — заключение союзного договора между Россией и Белоруссией).
В результате можно сделать вывод о том, что федерализм, возникший и распространившийся как объективное явление, сегодня превратился в процесс, в значительной мере контролируемый так называемым «мировым сообществом» и международными финансовыми структурами.
Означает ли все вышеизложенное, что федерализм в современных условиях в конечном итоге ведёт к развалу государственности в большинстве стран мира? Избегая однозначно положительного ответа на этот вопрос, обратимся к ситуации, которая сегодня сложилась в области федеративных отношений в России, и к возможным последствиям происшедших сдвигов для политического и экономического будущего нашей страны.
3.2 ФЕДЕРАЛИЗМ В РОССИИ
В числе многочисленных «мин замедленного действия», закопанных в российской политической и идеологической почве, — постулат о неразрывной связи между федерализмом и национальным государственным устройством. Может сложиться впечатление, что эту точку зрения разделяют не только виднейшие политические деятели, но и основная часть населения страны. Она характерна также для ряда патриотических изданий, не говоря уже о либеральной прессе. Так, показательно в этом отношении высказывание бывшего председателя Совета Федерации Е. С. Строева в одном из его телевизионных интервью: «Развитие федерализма в России является главной составляющей в деле укрепления государства. С одной стороны, развитие федерализма означает всё большую самостоятельность регионов, а с другой — даёт возможность объединяться на благо России».
Даже в этом, на первый взгляд, корректном и безобидном утверждении имеется серьезное противоречие. Первая его часть представляет собой постулат, по сути дела, исключающий возможность рассматривать в качестве главного фактора укрепления государственности какие-либо иные процессы, кроме развития федерализма. Более того, как бы подразумевается, что таких процессов вообще не существует и поэтому федерализм в России естествен, как дневной свет.
В результате можно видеть, что вполне объяснимый реверанс в сторону федерализма, исходящий от одного из первых лиц государства, может быть истолкован и в обратном смысле, а именно — как стремление выдать желаемое за действительное. И дело здесь не только в несовершенстве аргументации: федерализм уже «автоматически» отождествляется с национальным развитием России и рассматривается как очередная аксиома, не нуждающаяся в каких-либо доказательствах.
Все эти рассуждения я привожу здесь для того, чтобы, во-первых, показать необходимость осторожного отношения к идейным штампам «нового поколения» и, во-вторых, заострить внимание на проблеме федерализма как таковой.
Вопрос, как представляется, состоит не в том, хорош или плох федерализм сам по себе, а в том, насколько он применим и оправдан в современных условиях для крупнейших мировых держав, и для России в особенности, и существуют ли другие пути развития национальной государственности, которые могут быть использованы в будущем.
К настоящему времени в России сформировалась весьма своеобразная система федеративных отношений (главным образом отношений между Центром и регионами), которая по своей сути очень близка к государственному устройству стран эпохи раннего феодализма. Российскому федерализму сейчас присущи многие, если не все, отличительные черты данной формации, и, кроме того, был приобретен ряд новых, усиливающих тенденцию к территориальному дроблению. Наиболее показательным является принятие органами представительной власти во многих регионах и последующая реализация законов, противоречащих российской конституции. Количество таких законов уже исчисляется сотнями, а сам процесс не только не вызывает активного противодействия со стороны федеральных властей, но и нередко ими стимулируется. В особенности это касается «прогрессивных» законов, прежде всего закона о продаже земли, принятого, например, в Саратовской области и Татарстане. Не вдаваясь в оценку плюсов и минусов данного закона, отмечу, что он носит основополагающий характер для будущего социально-экономического развития страны, и принятие его снизу тем более недопустимо, так как оно коренным образом нарушает единство государственного юридического пространства и усиливает неравенство в условиях жизнедеятельности регионов.
Такое положение ещё более усиливает сходство нынешних субъектов Федерации с ленными владениями, управление которыми, однако, не передается тем или иным лицам, имеющим особые заслуги перед государством или даже лишь заявляющим о личной преданности его интересам, а является призом в борьбе за власть представителей центральной и региональных бюрократических (зачастую полукриминальных) элит.
Фактически реализуется средневековое право вассалов чеканить собственную монету, в качестве которой во многих регионах широко используются разного рода платежные обязательства, векселя, купоны и другие денежные суррогаты. Это, разумеется, никак не способствует укреплению национальной валюты и одновременно служит весьма эффективным способом уклонения от налогов.
В одном из своих телевизионных интервью бывший секретарь Совета безопасности И. Рыбкин заявил о конституционном праве субъектов Федерации иметь собственные вооруженные формирования. Вероятно, не вызовет особого удивления признание нынешней властью за ними права вести локальные междоусобные войны. Учитывая, что некоторые районы России являются объектом не только международных, но и внутренних межрегиональных территориальных споров, такой способ их разрешения не выглядит находящимся за пределами реальности, тем более что его применение уже имело место (достаточно вспомнить трагический осетино-ингушский конфликт, не говоря уже о событиях в Чечне и вокруг нее). Это, пожалуй, станет последним главным атрибутом феодализма, возвращаемого сегодня в Россию1.
В то же время поступательное общественное развитие, в том числе в сфере экономики, как известно, возможно лишь при достижении определенного баланса между важнейшими компонентами данного общества, баланса, который мог бы обеспечить динамическое равновесие в рамках той или иной страны на достаточно продолжительный период времени. Отсутствие в России на протяжении уже более десятка лет какого-либо развития вообще в значительной (если не в определяющей) степени обусловлено именно усиливающимся дисбалансом между основными общественными субъектами.
Вероятно, проблему федерализма необходимо рассматривать именно в плане взаимоотношений между главными субъектами общества, вновь, но уже с другой точки зрения выходя за пределы системы «Центр — регионы».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
