22868-1 (718331), страница 3
Текст из файла (страница 3)
3) изнутри самой же социально-территориальной системы, причем тут, в свою очередь, возможны несколько вариантов:
- 'энтропия": когда внутри данной системы или извне по отношению к ней в той или иной мере уже запущены и идут (с большей или меньшей скоростью) какие-то объективные процессы, приводящие к эрозии, загниванию, самораспаду каких-либо важных ее компонентов и/или системы в целом;
- "раскачивание лодки": когда рассматриваемая система объективно находится в стабильном состоянии (или как минимум в таком, которое у врачей принято обозначать понятием "практически здоров"), но субъективные действия отдельных групп и сил угрожают в чем-то нарушить эту стабильность;
- "превышение скорости": когда чрезмерно быстрое положительное развитие системы в целом или отдельных ее частей создает внутрисистемные диспропорции, становящиеся или способные стать причиной и источником дестабилизации.
Таким образом, с одной стороны, мы имеем широкий диапазон возможных типов конфликтов и конфликтогенных отношений (они были рассмотрены в статье третьей), а с другой - нс менее широкий спектр потенциально возможных типов нарушений внутренней и/или международной стабильности и безопасности.
"Отношения" между конфликтом и стабильностью носят далеко не однозначный характер. Здравый смысл и повседневный опыт говорят, что конфликт обычно подрывает или даже взрывает стабильность. В частных, не столь уж редких случаях это действительно так. Однако не столь редки и другие варианты: когда локальный конфликт слишком слаб, чтобы серьезно сказаться на стабильности системы в целом (таковы например, по отношению к России конфликты в Грузии или Карабахе, даже в Чечне); и когда сам конфликт выступает одним из факторов пусть странной и "некомфортабельной", в чем-то серьезно ущербной; но стабильности^. В последнем случае возможны, видимо, три принципиально разных сценария "конфликта как фактора стабильности".
Один - когда стихийно возникающий конфликт доходит до каких-то, становящихся устойчивыми (при этом нередко крайних) форм противоборства, закрепляется в этих спермах и уже в таком качестве превращается в долговременный фактор жизни страны или группы стран. По сути это стабильность самого конфликта, часто -стабильность войны как образа жизни. Такими были Столетняя война в Европе, двух-с-половиной-вековая борьба России против татаро-монгольского нашествия, такими чертами обладает ближневосточный конфликт. Естественно, "такой хоккей нам не нужен", подобная стабилизация через конфликт не может быть целью нравственной ответственной политики.
При другом сценарии конфликт может и не доходить до крайних его форм, однако противоборство затягивается, приливы в нем сменяются отливами, формы противоборства по тем или иным причинам оказываются неустойчивыми, а сам такой конфликт. сильно растягиваясь во времени, также превращается в долговременный фактор жизни и развития для его участников и соседей. По существу тут мы имеем дело с одним 113 вариантов стабильности нестабильности - теоретически интересным, житейски неприятным.
Наконец, при третьем сценарии стихийно возникающий конфликт перехватывается по возможности на самых ранних его этапах и канализируется в заранее заготовленные для подобных случаев формы и процедуры его ограничения, сдерживания и решения. Устойчивость самого процесса введения конфликта в некоторые рамки и его стабилизирующее воздействие на окружающую социальную и/или политическую среду зависят как от качества созданных с этой целью механизмов и процедур, так и от умения и способностей всех тех, кто выступает в роли пользователей системы канализирования конфликтов и конфликтных отношений. Естественно, подобная система нс возникнет сама, ее необходимо проектировать и создавать.
В этих условиях институционализация конфликтов должна, по-видимому, быть направлена прежде всего на возможно большее сужение тех частей обоих спектров (напомним: спектра конфликтов и спектра дестабилизаций), в пределах которых наиболее вероятны, с одной стороны, конфликты, решаемые не иначе как силой, а с другой, дестабилизации, легче всего выходящие из-под контроля и труднее всего под него возвращающиеся.
Наличие достаточно надежной и эффективной системы обращения с макросоциальными конфликтами (которая обеспечивала бы conflict management в полном смысле этих слов), в сочетании с накопленным опытом ее успешного конструктивного использования открывало бы в принципе путь к возможности осуществления четвертого сценария в отношениях между конфликтом и стабильностью. При совмещении названных выше условий - но никак не раньше! - практической задачей мог бы стать "перехват" назревающего конфликта, его искусственное раннее "провоцирование" (сродни искусственному вызыванию града или схода снежных лавин в безопасные и удобные для человека сроки) с последующей канализацией в процесс управления конфликтными отношениями и ситуациями с тем, чтобы снизить издержки и облегчить процедуры решения данного конфликта, а также снизить общую конфликтность в обществе либо в каком-то комплексе внутренних и/или международных отношений.
Фактически именно такую задачу - опередить назревавший и готовый прорваться кризис, не дать ему вылиться в стихийные, опасные и даже трагические проявления (как это произошло в ГДР и особенно в Румынии), - пыталась решить перестройка, не располагая, однако, для этого ни теоретическим инструментарием, ни нужными институтами и процедурами, ни тем более опытом такого рода.
Очевидно, никакие концепции разрешения конфликтов и конфликтных ситуаций не смогут стать теоретической основой для создания системы институционализации конфликта просто потому, что концеции эти не поднимаются над самим конфликтом, не выходят за его рамки. Необходима разработка (по-видимому, в рамках общей концепции мирового развития) прикладной теории стабильности социально-территориальной системы, специальными разделами которой стали бы теория контролируемой дестабилизации и теория реформ, в совокупности нацеленные одновременно и на осуществление (в том числе иногда и принудительное) назревших в какой-то части общественных отношений перемен, и на удержание конфликтности и самих таких перемен в рациональных и оптимальных пределах, не представляющих угрозы стабильности и безопасности данной социально-территориальной системы и ее внешнему и международному окружению.
Только тогда конфликтность сможет проявляться в направляемых и контролируемых конфликтах, а сами конфликты, сохранив функции источника и пружины развития, во многом (но, разумеется, не до конца) утратят свой разрушительный потенциал.
Здесь, однако, нас поджидает очень непростая политическая и управленческая проблема. По самой своей природе подобные механизмы и процедуры могут ориентироваться преимущественно или даже исключительно на получение отсроченных, долговременных, стратегических результатов. Вопрос, как заинтересовать в создании и функционировании системы институционализации конфликта политиков - которые и вообще, а в условиях демократического общества особенно тяготеют к ориентации на сроки, не выходящие за пределы ближайшей избирательной кампании. Придется смириться и привыкнуть также и к тому, что долговременные результаты развития неизбежно отличаются, иногда очень существенно, от любых изначальных схем, планов, намерений и ожиданий человека.
В чем же тогда практический смысл предлагаемой деятельности? На мой взгляд. не считая научного интереса задачи воспользоваться конфликтом как опорой для поддержания динамической стабильности социально-территориальной системы или некоторого сложного комплекса общественных отношений, таких смыслов как минимум два.
Первый наиболее очевиден. Там, где в интересах правящих сил подавляются всякая оппозиция и любые проявления конфликтности, система сохраняет стабильность обычно только на протяжении того периода, пока жив и/или пребывает в силе действующий политический лидер: монарх, диктатор, тиран, авторитет. Но при малейшем ослаблении лидера подобная псевдостабильность почти неизменно оборачивается потрясениями и конфликтами, по их масштабам и последствиям намного превосходящими все то, что могло бы стать "худшим вариантом" в рамках своевременных и упорядоченных реформ. "Византийство" может устраивать базилевса, но для общества на рубеже XXI в. оно становится недопустимой роскошью и потенциально величайшей угрозой его благополучию, развитию и даже самому его существованию.
Другой смысл менее очевиден, но он-то и является главным. Если действительно существуют некие закономерности социальной жизни и развития - в чем бы они ни заключались, - то ход уже реально состоявшейся истории может быть умозрительно представлен в виде некоторой линии, графика (вопрос о точном его рисунке мы сейчас оставляем в стороне). Линию эту мы будем условно называть "исторической равнодействующей". Очевидно, она в принципе может быть так или иначе продлена, экстраполирована в близкое или более отдаленное будущее.
Одна и та же равнодействующая, однако, может суммировать в себе процессы как с очень широкой, так и с весьма узкой амплитудой колебаний вдоль этой линии. Стихийный ход событий, и особенно энтропия тяготеют к увеличению амплитуды таких колебаний. Всякий раз, когда мы составляем амбициозные социальные планы и, не располагая достаточным социальным знанием и адекватными средствами социальной инженерии, пытаемся осуществлять их - зачастую вынужденно скатываясь на силовой путь за неимением других средств, - мы тем самым увеличиваем амплитуду колебаний вдоль нашей гипотетической равнодействующей. В практическом плане увеличение колебаний оборачивается усилением дестабилизаций, всевозможными потрясениями, конфликтами и войнами, страданиями огромных масс людей.
"Прямолинейно" мыслящие и действующие политики и реформаторы, сами того не желая и не ведая, раскачивают исторический маятник. Очевидно, гуманный и нравственный подход к разрешению конфликтов и противоречий и, в этих целях, к реформам должен быть направлен - по крайней мере, на современном уровне социальных познания и инженерии, - не столько на достижение каких-то конкретных, априорно провозглашаемых целей (что все равно заведомо не сможет быть материализовано в том виде. в каком такие цели изначально декларировались и принимались как политические установки), сколько на сужение диапазона и выстраивающегося во времени "коридора" колебаний реального хода общественной жизни и развития вдоль складывающейся "исторической равнодействующей", отражающей этот ход и описывающей его достигаемые на каждом этапе результаты.
Смысл концепции "конфликт как фактор стабильности" - именно в этом. Невозможно избавиться от конфликтов как явления. Но вполне реально (даже не располагая дополнительным социальным знанием), институционализировав если не все, то основные типы конфликтов, уменьшить тем самым диапазон наших исторических шараханий, масштабы и остроту страданий и социальных переживаний людей. А это само по себе способствовало бы снижению общей конфликтности и более рациональному и конструктивному отношению к противоречиям общественной жизни и развития.
Список литературы
Н. Косолапов. Конфликты постсоветского пространства: фактор стабильности?
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
