14944-1 (718172), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Ученые «первородной» («примордиалистской») ориентации, главным образом антропологи, этнологи и в меньшей степени социологи, рассматривают этничность в качестве изначальной характеристики, присущей индивиду как члену реально существующей этнической группы. Это «этничность в сердце», замешанная на «крови» и «почве». Вне зависимости от социологизаторской, биологизаторской или культурологической трактовки, ее основа — кровное родство, общее происхождение и исконная территория. Среди известных западных представителей преимущественно этой ориентации авторы обзоров выделяют Ван ден Берга, Энтони Смита, Клиффорда Гиртца, среди отечественных — Ю.В.Бромлея, Л.Н.Гумилева. Отечественных исследователей здесь естественно привлекает «вещное» понимание этноса как реально существующей группы, обладающей определенными свойствами.
Противоположная «первородству» научная ориентация — конструктивизм — наиболее распространенный на западе современный подход в объяснении природы этничности. Для его последователей этничность коренится не «в сердцах», а «в головах» индивидов, которые являются членами этнических групп — «воображаемых сообществ» или «социальных конструкций». Смысл этничности для конструктивиста в значительной степени воплощается в словах норвежского антрополога Ф. Барта, рассматривающего этот феномен как форму социальной организации культурных различий. В рамках этой ориентации особую значимость приобретают не позитивистские и натуралистические трактовки этнических феноменов, основанные на объективных атрибутах этнической группы, как, например, территория или исторические факты, а их субъективная сторона: групповое сознание, мифотворчество, чувство солидарности. Конструктивисты рассматривают этничность как ситуативный, нередко «навязанный» феномен. Процесс социального конструирования, по мнению В.А. Тишкова, может быть направлен, в частности, на компенсацию дефицита культурной отличительности. С этой целью предпринимаются специальные усилия в поддержку процесса культурной дивергенции: «Элиты в стремлении мобилизовать этническую группу против своих противников или против центральной государственной власти стремятся увеличивать сумму групповых черт и символов, чтобы доказать, что члены группы отличаются не только какой-то отдельной чертой (например, диалектом), а многими чертами». В. А. Тишков подчеркивает, что этот процесс приобретает масштабный характер, если ему на службу поставлена государственная машина. Так, по его мнению, различия между русскими и украинцами, между казахами и киргизами, между узбеками и таджиками стали более четкими и разнообразными за последние десять лет, чем это было в советский период. Этот подход не только активно осваивается в настоящее время, но и становится основой многочисленных этнополиттехнологических опытов «построения» тех или иных этничностей.
Третье направление -- инструменталистская ориентация - сочетает в себе и «первородные», и «конструктивистские» начала. Сложившись в рамках политологии, социологии власти и политической антропологии, оно отличается функциональным и утилитаристским подходом. Ученые инструменталистской ориентации предлагают объяснение этничности как средства достижения групповых интересов, как идеологию, создаваемую элитой для мобилизации группы. К наиболее известным американским инструменталистам относят Жоржа Девоса, одного из редакторов известной книги «Этническая идентичность». Инструменталистского подхода придерживаются многие современные отечественные исследователи например Губогло, Дробижева, Ядов.
Г.У. Солдатова предлагает придерживаться особого варианта инструменталистского подхода, который «смыкается с социально-психологическими теориями, где этничность трактуется как эффективное средство для преодоления отчуждения, восстановления попранной национальной гордости, как социальная терапия (Соколовский)». Такой взгляд она предлагает дополнить «рассмотрением этничности как присущего группе внутреннего психокультурного ресурса, как культурных архетипов, актуализируемых извне. Такая «разбуженная», «возбужденная» этничность используется в целях этнополитической мобилизации, социального контроля, распределения баланса доминирования и подчинения в межгрупповых отношениях».
«Этничность» и «этническая идентичность»: соотношение понятий
Таковы, в общих чертах, различия к содержанию синонимичных понятий «этничность» и «этническая идентичность» в российской и западной этнологических традициях. Однако являются ли сами эти понятия безусловно синонимичными? Г.У. Солдатова предлагает их различать: «Для этнопсихолога, работающего на основе феноменологии этнического самосознания, этническая идентичность вовсе не является его синонимом. С одной стороны, этническая идентичность уже. Это когнитивно-мотивационное ядро этнического самосознания. С другой — шире, так как содержит в себе также слой бессознательного. В силу этих различий этническая идентичность должна изучаться, во-первых, как концентрированная форма и главная характеристика этнического самосознания и, во-вторых, как его «изнанка» — этническое бессознательное».
Этот вывод можно дополнить следующими соображениями. В основе идентичности как таковой лежит, все-таки, идентификация себя с той или иной группой, принадлежности к чему-то большему и отличному от самого человека. В этот смысле, этническую идентичность можно рассматривать как тот смысловой коридор, как ту совокупность смыслов, представлений, ценностей, символов и т.д., которые и позволяют осуществить этническую идентификацию. Другими словами — этническая идентичность может рассматриваться как принадлежность личности в связи с ее идентификацией с этнической группой. В то же время, то, что позволяет группе поддерживать свою целостность и свое отличие от других вне зависимости от идентификации той или иной конкретной личности, так сказать, «самое само» этноса, может быть названо этничностью, которая, в зависимости от того или иного подхода к природе этничности может рассматриваться либо как примордиальная сущность этноса, либо как определенные рационально структурируемые структуры идентичности. Этническая самоидентификация личности может рассматриваться таким образом, как процессе присвоения этничности и превращения ее в этническую идентичность, либо же как процесс вхождения в структуры идентичности, и приписывания себе в них определенного места, которое и может быть названо этнической идентичностью.
Возможно, для различения между этими двумя понятиями, между этничностью и этнической идентичностью может быть использована предложенная С. Лурье формула «двойное дно этничности», в которой отражается различие между этнической культурой, для «внешнего» пользования и этнической культурой для «внутреннего» пользования, как бы скрытой от посторонних. Первую мы могли бы соотнести с аспектом этнической идентичности, выставляемой как щит в ситуации оппозициональности или конфликта с представителями другой культуры, вторая же служить для внутренней консолидации этноса и поддержания связей в нем. Лурье обосновывает это различение приводя в пример исследование С. Леви, в котором ставится проблема двойных этнических границ то есть границ, определяемых изнутри группы, и границ, как они представляются внешнему наблюдателю. Внешние границы являются результатом межэтнического взаимодействия, а внутреннее определяется обладанием членами группы неким общим культурным знанием, и механизм взаимодействия членов группы может быть абсолютно непонятным для человека, находящегося вне ее. С. Леви ставит вопрос о различии в поведении членов группы, обусловленных ее внешними и ее внутренними границами. Внешний наблюдатель видит исследуемых С. Леви любавичских хасидов как единую гомогенную группу, обладающую общими чертами и ценностями, между тем как внутри группы имеется множество поведенческих альтернатив, порождающих значительную гетерогенность. В частности, любавические хасиды по степени правоверности разделены на четыре категории, которые посредством особых символов и культурных черт мгновенно распознаются своими, но для внешнего наблюдателя они неразличимы, как бы вовсе не существуют. Для него все любавические хасиды белее или менее схожи между собой. Принадлежность к этнической группе сами хасиды определяют совершенно иным образом, чем это делают посторонние. В работе Леви демонстрируется вся сложность проблемы границ этнической группы. Разрешить ее можно только исследуя не одни лишь межэтнические, но и внутриэтнические отношения, характер тех взаимосвязей, который существует внутри этнической общности. Леви затрагивает крайне важную для этнологии тему, а именно вопрос о некотором эзотерическом содержании этнической культуры, другими словами, "культуры для внутреннего пользования", культуры, скрытой от посторонних.
Основные свойства этничности
Однако вполне разделять два понятия также является нецелесообразным, ведь, в конечном счете, этническая идентичность в узком смысле является одним из компонентов этничности в узком смысле, а этничность — это именно то, что осваивается и закрепляется через этническую идентичность. Поэтому имеет смысл выделить то, что роднит эти два понятия, а главное — стоящую за ними реальность этнического.
Этничность — «родом из прошлого». Даже если это «возрожденная», «навязанная» этничность, которая в значительной степени формируется этнократической политикой и мало считается с «естественными» факторами. В смутные времена, когда настоящее кажется хаосом, а будущее непредсказуемо, целые народы обращаются к своей истории. Это фактически шаг в прошлое. Именно там мы оставляем самые проверенные и надежные жизненные ориентиры и туда возвращаемся не только когда становится неуютно в настоящем, но и в поисках виновников реальных и воображаемых обид. Как форму идентификации, обращенную в прошлое и воплощенную в культурной традиции индивида или группы, рассматривает этничность американский антрополог Жорж Девос. Для него этническая идентичность — одна из трех ориентации «Я-образа», а именно ориентация на прошлое.
Этничность мифологична и в этом ее мобилизующая сила. Ее главная опора — идея или миф об общих культуре, происхождении, истории. Г. Лебон писал, что «из всех факторов развития цивилизаций иллюзии составляют едва ли не самый могущественный». «Своей квазирациональностью миф (особенно научный) вербует новых сторонников, убеждает их, мобилизует на коллективные действия; миф искажает факты, тем самым устраняя «неудобную» реальность, разрушая рациональные аргументы оппонентов».
Этничность — зависимая переменная. Она возрастает или ослабевает в соответствии с внешними обстоятельствами. Поэтому этничность становится важнейшим идеологическим инструментом в борьбе за власть.
Этничность обладает «двойным дном». В своей теории психокультурной интерпретации этнических конфликтов М.Росс в качестве фундаментальных ориентиров между «Я» и «другими» рассматривает психокультурные предрасположенности, которые коренятся в раннем опыте и включают культурно одобренные способы отношений внутри и вне общности. Они являются основой интерпретаций действий и мотивов сторон друг другом в ситуациях межэтнической напряженности. Люфт между этими двумя областями этничности (эзотерическим и экзотерическим) усиливается по мере роста межэтнической напряженности.
Этничность связывает и солидаризует на основе группового членства. Солидарность в качестве одного из главных признаков этничности выделяется большинством исследователей, начиная от Т. Парсонса. Р.Г.Абдулатипов определяет этничность прежде всего как «...своеобразную форму солидарности людей для выполнения каких-то социальных и культурных задач».
Этничность по сути своей конфронтационна. Она есть функция отношений с другими этническими группами, которые складываются по принципу оппозиции. «Всякое объединение противопоставляет», — отмечал Б.Ф. Поршнев. Поэтому рост этничности связан с ростом этнической нетерпимости, которая является проявлением конфронтационности. Важнейшим фактором усиления этничности является также желание отделиться от других.
Этничность — категория «эмоционально-нормативная». Достоинство, гордость, обиды, страхи являются важнейшими критериями межэтнического сравнения. Эти чувства опираются на глубокие эмоциональные связи с этнической общностью и моральные обязательства по отношению к ней, формирующиеся в процессе социализации индивида. Эмоциональные императивы влияют на образы восприятия и в значительной степени объясняют иррациональность поведения сторон в этнических конфликтах. Сплав эмоций и моральных норм, по мнению Пола Стерна, именно тот психологический фактор, который заставляет людей жертвовать во имя своего народа даже в ущерб личным интересам.
В силу своей специфики этничность особенно чувствительна к изменениям межэтнической атмосферы, и ее актуализация как формы внутригруппового и межгруппового взаимодействия ведет к росту межэтнической напряженности и дезинтеграции полиэтнического общества.
Список литературы
Лебедева Н.М. «Введение в этническую и кросс-культурную психологию». Москва, «Ключ-С», 1999г.
Лурье С.В. «Историческая этнология». Москва, «Аспект-Пресс», 1998 г.
Солдатова Г.У. «Психология межэтнической напряженности». Москва, Смысл, 1998 г.
Стефаненко Т.Г. «Этнопсихология». Москва, Институт психологии РАН «Академический проект», 1999 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
