121046 (715791), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Аналогичное правило содержится и в ст. 5 Федерального закона "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", в соответствии с которой часть первая Кодекса применяется к гражданским правоотношениям, возникшим после введения ее в действие (то есть с 1 января 1995 года, за исключением главы 4). По гражданским правоотношениям, возникшим до введения ее в действие, часть первая Кодекса применяется к тем правам и обязанностям, которые возникнут после введения ее в действие. Поэтому представляется, что при вынесении решений по конкретным делам арбитрам следует принимать во внимание не только момент заключения договора, но и момент возникновения прав и обязанностей сторон после введения части первой ГК РФ в действие по тем гражданским правоотношениям, которые возникли после введения ее в действие.
Например, по одному из дел контракт между сторонами был заключен 1 августа 1992 года (Основы вступили в силу с 3 августа 1992 года).
Устанавливая коллизионную норму для определения применимого к правоотношениям сторон права, МКАС исходил именно из данного критерия и применил ст. 566 ГК РСФСР. Представляется, что в отношении основных, следующих из контракта международной купли-продажи обязанностей продавца и покупателя это справедливо, а вот в соотношении прав и обязанностей, которые возникают позднее, например возмещение убытков, устранение несоответствия товара, отказ от договора, реализация права на взыскание процентов годовых, определение критерия ответственности должника-предпринимателя (по действовавшим в период рассмотрения спора ст. 222 ГК РСФСР или по ст. 71 Основ гражданского законодательства), - вряд ли.
По делу 178/93 (решение от 6 сентября 1994 г.) МКАС вынес решение, заслуживающее отдельного упоминания. Как отмечалось ранее, международные конвенции, зарубежное и отечественное законодательство используют коллизионную отсылку к праву страны, имеющей наиболее близкую связь с рассматриваемым правоотношением. Согласно п. 5 ст. 166 Основ гражданского законодательства к правам и обязанностям сторон по договорам, не перечисленным в пп. 1-4 настоящей статьи, применяется право страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. При этом следует подчеркнуть, что речь идет именно о договорах, не перечисленных в пп. 1-4 данной статьи, которая по преимуществу имеет императивный характер. Поэтому возникает вопрос о соотношении правила ст. VII Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года и предписаний ст. 166 Основ гражданского законодательства.
Это особенно актуально, учитывая положение п. 4 ст. 15 Конституции России, где установлено, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Если следовать буквальному толкованию данного пункта, может возникнуть впечатление, что арбитры безгранично свободны в выборе коллизионной нормы и не связаны предписаниями ст. 166 Основ гражданского законодательства, что противоречит смыслу данной статьи Основ.
С другой стороны, согласно правилу ст. VII Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года "арбитры, если не имеется указаний сторон о подлежащем применению праве, будут применять закон, установленный в соответствии с коллизионной нормой, которую они сочтут в данном случае применимой.
В обоих случаях они будут руководствоваться положениями контракта и торговыми обычаями". Видимо, при подготовке второй части Гражданского кодекса РФ это сомнение целесообразно разрешить. По упомянутому делу 178/93 в качестве истца выступала фирма Лихтенштейна, а в качестве ответчика - фирма Швейцарии. Контракт между сторонами был заключен в Москве после вступления Основ гражданского законодательства в силу на территории России. Действия по его реализации осуществлялись на территории России российским юридическим лицом, которому было передано фактическое исполнение, да и стороны, как можно предполагать, представляли собой оффшорные компании, зарегистрированные российскими предпринимателями в указанных странах. Признавая применимым правом (в отсутствие соглашения сторон в контракте) право России, арбитры в мотивировочной части решения указали, что, хотя Основами гражданского законодательства предусмотрено при возникновении споров из внешнеэкономических сделок право страны-продавца, МКАС, исходя из того, что контракт был заключен в Москве и действия, связанные с исполнением контракта, осуществлялись в России, решил применять при рассмотрении данного дела российское законодательство.
Завершая краткий обзор наиболее важных аспектов определения применимого права, следует отметить, что возникают новые правовые вопросы, которые следует не только учитывать арбитрам при разрешении споров, но и уточнить в законодательстве, прежде всего во второй части Гражданского кодекса Российской Федерации.
Примечания.
1 Подробнее об этой Конвенции см.: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. Под ред. А. С. Комарова. - М.: Юридическая литература, 1994; о практических аспектах ее применения: Розенберг М. Г. Международная купля-продажа товаров. - М.: Юридическая литература, 1995.
2 Текст конвенции см.: Treaties and International Documents used in International Trade Law by Alain Prujiner. Editions Wilson * Ltee, Montreal, 1992, p. 173.
3 Там же, p. 83.
4 Подробнее см.: Бардина М. П. Конвенция стран - членов ЕС "О праве, применимом к договорным обязательствам" // Внешняя торговля, 1994, № 11, с. 11-15.
5 Текст Закона см.: Китайская Народная Республика. Законодательные акты. - М.: Прогресс, 1989, с. 269-276.
6 Текст Конвенции см.: Сборник международных договоров и других документов, применяемых при заключении и исполнении внешнеэкономических контрактов. - М.: В/О "Внешэкономсервис" ТПП, 1991, с. 143-147.
















