240-2096 (715453), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Примечательно, что поручителей в том, что вещь будет восстановлена победителю процесса вместе со всеми плодами и приращениями, полученными после litis contestatio, — praedes litis et vindiciarum — получает противник, тогда как претор заботится лишь об обеспечении уплаты суммы присяги. Форма временной принадлежности вещи не имеет значения для процесса, в котором идея исключительной власти над вещью отрицается самим фактом множества претендентов. Вещь будет присуждена опосредственно, когда выявится, чья виндикация была противоправной.Право на вещь принадлежит одной из сторон, и магистрат не вмешивается в это отношение.
Разрыв между средством защиты и подлежащим материальным правом отражает как неразвитость индивидуальной свободы, когда претензия "MEUM ESSE" не имела значения частной собст венности, так и квазиполитический характер господства патриархальной семьи над имуществом, который исключал возможность прибегнуть к государству как всеобщему авторитету для решения спора о принадлежности вещи. Конфликт принимает форму личного противостояния представителей семейств, которые, вооружившись символом управления — жезлом (festuca), в ритуальнойформе демонстрируют исключительность своего права распоря-
жаться вещью. В этом контексте обсуждаться может только правомерность такого —относительного в условиях принадлежности вещи семейству — полномочия, индивидуальный характер которого допускает посредничество гражданского общества квиритов, — meum esse ex iure Quiritium. Эта распорядительная власть, значимая только в отношениях оборота (commercium), соотносится к субъектами волеизъявлений по поводу вещи так, что индивидуальное право, которое становится предметом спора, зависит от серии сделок и целой сети личных отношений, связывающих участников гражданского оборота. Текучесть и разнообразие этих отношений определяет невозможность учесть в процессе между двумя лицами весь комплекс установленных связей. Процесс об индивидуальной подвластности вещи в обороте, при исключении из этой сферы субъекта абсолютной и абстрактной принадлежности — семейной группы (familia), — обречен на неадекватность.Судебное определение неизбежно ограничивается фиксацией относительных преимуществ одной из сторон, тем самым оставляя открытой возможность пересмотреть дело.
Непосредственное господство над вещами (rerum dominium) со всей очевидностью устанавливается в результате деятельности, направленной на присвоение внешней природы, лишенной какого-либо волевого наполнения.
Большинство способов приобретения права собственности по оригинальному титулу относится к ничейным вещам (res nullius)
Захват (occupatio) ничейной вещи во владение делает захватчика ее собственником ,приобретатель удерживает право собственности до тех пор ,пока они вновь не обретут естественную свободу.
Сходная судьба ожидала и вещи, брошенные собственником (res derelictae): нашедший сразу же присваивал их в полную собственность.
Иногда увеличение объекта собственности происходит в резуль тате деятельности другого лица. В этих случаях приращение (accessio) ведет к органическому соединению новой вещи со старой в одну вещь, которая по естественному праву (iure naturali) принадлежит прежнему собственнику.
Одну из основных задач гражданского права составляет
распределение имущественных благ, то есть прежде всего вещей, находящихся в обладании данного общества, между отдельными его членами. Средством такого распределения является предоставление этим последним субъективных вещных прав.
Соответственно этой функции всякое вещное право представляет некоторую непосредственную юридическую связь лица вещью - jus in rem: вещь принадлежит данному, и все другие члены данного общества обязаны признавать эту связь принадлежности и не нарушать ее своими действиями. Вследствие этого всякое вещное право имеет характер абсолютного права в том смысле, что оно адресовано ко всем и будет в случае нарушения защищаться против всех. В чьи бы руки моя вещь не попала, я могу ее потребовать к себе на том только основании, что эта моя вещь - моя, что она предоставлена мне правопорядком.
Противоположность вещному праву, как праву абсолютному, представляет обязательственное право, как право относительное. Обязательственное требование адресуется только к одному лицу - должнику, и потому является не jus in rem,а jus in personam /право о тношении лица/; только это лицо может нарушать право кредитора (не заплатив долга и т. д.) и потому только против этого определенного лица может понадобиться защита (actio in personam - личный иск).
Различие между вещным и обязательственным правом ярче все-
го выступает в тех случаях, когда предметом обязательства является также какая-нибудь определенная вещь. Договор продажи сам по себе еще не дает покупщику вещного права собственности, а лишь создает в его лице обязательственное право требовать от продавца передачи вещи. Если, несмотря на это, продавец продает ту же вещь другому лицу и передаст ее ему, то первый покупщик будет иметь право требовать от продавца возмещения своих убытков от неисполнения договора; на самую же вещь он никаких прав не имеет, ибо вещного права, непосредственной юридической связи с нею, простой обязательственный договор не устанавливает: он связывает лицо с лицом, но не лицо с вещью. Для установления этой последней — вещно-правовой — связи необходим особый акт передачи /traditio/
Вещное право предоставляет лицу юридическое господство над вещью; но самое господство это может быть различной степени и различного содержания, вследствие чего и вещные права не одинаковы.
а) Основное вещное право есть право собственности: оно предоставляет собственнику в принципе полную власть над вещью. Собственник имеет право владеть вещью, пользоваться ею, как ему угодно (jus utendi et abutendi - право употребления и злоупотребления), и распоряжаться ею (jus disponendi — право продавать, закладывать и т. д.). Но собственность есть полная, абсолютная власть только в принципе: государство может наложить на собственника известные ограничения, и действительно всегда, в любой исторический момент, те или другие ограничения в большей или меньшей степени имеются (ограничения в интересах соседей и в интересах общего блага); вследствие этого собственность фактически никогда абсолютно полной не бывает. Может даже случиться, что в силу тех или других распоряжений в руках данного собственника не будет ни права владения, ни права пользования, ни права распоряжения; собственность в таком случае превращается в nuda proprietas.
Ь) Но, кроме права собственности, возможны вещные права ограниченного содержания или вещные права на чужую вещь. Вещь принадлежит на праве собственности одному, но другое лицо имеет на нее такое же непосредственное; следовательно, вещное право, лишь ограниченное по своему содержанию.
Как и во всех других областях,, так и в областях вещного права римская история представляет комбинацию двух пластов: глубоко внизу залегает пласт институтов старого цивильно права; мало-помалу над ним образуется слой институтов преторского права. Но образование этого последнего слоя не уничтожает вовсе первого; долгое время мы наблюдаем совместное существование обеих пород, переплетающихся друг с другом иногда самым причудливым образом. И лишь позднейшее право /классическое и послеклассическое/ производит необходимую работу объединения и упрощения.
Институт частной собственности, обозначавшейся впоследствии термином dominium или proprietas,существует со всеми своими основными чертами уже в старом цивильном праве, и римские юристы рассматривают его, как институт исконный. Между тем в древнейшей истории встречаются некоторые разрозненные явления, которые - особенно в связи с данными истории других народов - заставляют думать, что и в Риме частная собственность установилась не сразу, что ее установлению предшествовал долгий период подготовки и выработки этого понятия.Но,разумеется, относительно этого доисторического периода римской собственности мы можем делать тольо более или менее вероятные предположения.
Чувство частной, индивидуальной принадлежности вещей / зародыш позднейшего права собственности/ появляется впервые, без сомнения, по отношению к вещам движимым; недвижимость (земля) первоначально находится таком или ином коллективном обладании. Убитая тем или иным лицом дичь, выловленная рыба, созданное трудом оружие естественно как вещь, принадлежащая тому, кто ее добыл , создал. Сознание «эта вещь моя» возникает здесь просто и психологически неизбежно. Также естественно, что человек будет защищать свою вещь от покушений со стороны других и будет стараться вернуть ее собственной силой, если ею кто-либо уже завладел. Однако, это чувство принадлежности движимых вещей ,как показывает опыт истории, долгое время еще не имеет юридического характера права собственности в таком виде, как она известна праву более развитому. Если моею вещью владеет другое лицо,если я требую мою вещь от него, то в старом (например, древнегерманском) праве это мое требовадие юридически опирается не на то, что это вещь моя, а на то, что она была у меня украдена отнята и т. д. и что владелец или сам виновник этого преступления, или косвенно (тем, что владеет похищенной у меня вещью) является его участником. Не столько право истца на вещь, сколько деликт ответчика служит основанием иска.
По-видимому, так же было и в древнейшем римском праве:
право на движимые вещи защищалось при помощи деликтных исков ; присущий праву собственности, к движимым вещам или вовсе не применялся или же, если применялся, то не был иском о собственности, а также имел деликтный характер . Право на движимые вещи на этой стадии еще не имело свойства прочной юридической связи между лицом и вещью, связи,
которая уже сама по себе могла бы служить основанием иска.
Иначе складывались отношения к недвижимостям. Когда представление об общем праве на землю всего народа, а затем и отдельных «младших родов» постепенно стерлось, принадлежность того или другого участка стала связываться с сидящей на нем семьей — familia (семейная собственность). Участок принадлежит семье, как таковой, в лице ее главы и представителя — домовладыки. Но принадлежность эта проникнута особым характером: распределение земли между отдельными родами и семьями покоится в идее не на
или ином акте частного лица, а на воле всего народа, являтся выражением некоторого общегосударственного, публичного порядка. Участок земли принадлежит данному домовладыке как члену общины, как гражданину, как было уже указано, сам участок был в то время не столько определенной частью территории, сколько количественной долей данной семьи в общем земельном владении . Право гражданина на такое «владение», вытекающее из его положения как члена общины и всецело проникнутое публично-правовым характером.
При таких условиях понятно, что участок земли, отведенный данной семье, должен оставаться в ее владении, пока существующее распределение не будет изменено каким-либо новым публичным актом (например, переделом). Если же им завладеет кто-либо другой, то домовладыка может потребовать его возвращения независимо от того, каким образом — добросовестно или недобросовестно — нынешний владелец стал владельцем: дело будет идти не об устранении последствий частного деликта, а о восстановлении общинного порядка земельного распределения. Таким образом, здесь впервые возникает представление о некоторой епременной юридической связи лица с вещью — первый и наиболее существенный элемент права собственности. В связи с этим, вероятно, именноздесь зародилась заявление «hunc fundum ex jure Quritium meum esse ajo - утверждаю,что этот участок мой по праву квиритов» и, быть может даже, именно здесь впервые проявилось вмешательство государст венной власти в частные споры, выразившееся в запрещении физической борьбы (mittie ambo rem - оставьте обе вещи).
Но право на недвижимости, имея один из существенных эле ментов собственности, долго еще не имело другого — свободы распоряжения. Участок земли, как сказано, усваивался не домовладыке, как таковому, а всей семье: он был ее неотъемлемой частью, вследствие этого было желательно,чтобы переход из рук в руки совершался формально и гласно. Таким образом, старое воззрения и новые условия встретились и преобразовали прежнее деление на familia и pecunia в новое — на res mancipi и nес mancipi.
За исключением этого, никаких других различий между вещами по отношению к понятию права собственности в цивильном праве исторической эпохи не существует: собственность уже едина как по своему содержанию, так и по способам своей защиты.
Но несмотря на свой уже бесспорно частный характер, квиритская собственность все же еще сохраняет некоторые следы своего прежнего публично-правового значения. Так, субъектом ее может быть только римский гражданин или те из иностранцев которым даровано jus commercii; перегрины не могут иметь квиритского права на вещь. Правда, с течением времени, как известно, и перегрины получили защиту, вследствие чего принадлежащие им вещи стали охранятся нормами jus gentiuni аналогично праву собственности; но право перегрина на вещь не есть квиритская собственность. Вследствие этого рядом с системой цивильных или квиритских вещных прав в Риме мало-помалу появилась особая система перегринских нрав—особая перегринская собственность и т.д.
С другой стороны, истинное jus Quiritium могло быть только на земли, входящие в состав римской территории в полном смысле слова, то есть с распространением гражданства на всю Италию, только на praedia in Italico solo. Земли провинциальные объектом частного квиритского права даже для римских граждан быть не могли: они рассматривались, как общее достояние всего римского народа, причем владение отдельных лиц теми или другими участками провинциальной земли характеризовалось не как dominium, a как possessio. В то время как эти провинциальные possessiones были обложены податью, квиритская собственность на praedia Italic в период республики была от всяких налогов свободна, вследствие чего свобода от податей в то время рассматривалась, как неотъемлемое качество самого права квиритекой собственности. Хотя таким образом владение провинциальными землями теоретически не было настоящей собственностью, но практически оно, конечно,провинциальными судами охранялось, как собственность, вследствие чего с появлением провинций возникла новая юридическая категория собственность провинциальная, со своими особыми нормами и особыми средствами охраны.
Собственность, тяготея в принципе к своей полной и неограниченности, в действительности положительным предписанием закона может быть ограничена в том или другом отношении. как в интересах общего блага, так и в интересах мирного городского сожительства. Таким ограничениям подвержена и квиритская собственность уже в старом цивильном праве, причем эти ограничения установлены в интересах соседей. Городской характер древнеримского поселения и естественная при этом скученность жилищ делает это явление понятным.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
