109252 (707979), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Стремление ощутить свою силу в одних случаях ведёт к стремлению к власти, в других — к стремлению достичь смутной конечной цели — «самосовершенс­тва», а в третьих приводит к творчеству.

Другими словами, стремление к власти, к познанию, творчество являются процессами бессознательной компенсации чувства собственной неполноцен­ности.

Для каждого человека важно ощутить собственную ценность, собственную ин­дивидуальность. Как только человек начинает ощущать свою бесполезность для общества, чувство его неполноценности усиливается.

В детстве формированию чувства неполноценности способствуют следующие три фактора.

Дети, родившиеся с физическими недостатками, воспринимают их как жизнен­ное препятствие. Свой стиль жизни они находят в маскировке этих недостатков.

Бессердечные дети. Они повсюду видят врагов и ведут себя так, словно нахо­дятся во враждебном лагере.

Но, пожалуй, самую большую категорию составляют изнеженные дети. Когда им приходится становиться на собственные ноги, они чувствуют себя изгнан­ными из рая. В последующей жизни им всегда недостаёт душевной теплоты и они никак не могут найти взаимопонимание с другими людьми.

Ошибки, допущенные в раннем возрасте и повлекшие за собой выраженное чувство собственной неполноценности, могут быть исправлены благодаря осознанию человеком последствий этих ошибок.

Чем больше у кого-либо выражено стремление к власти, тем менее у него раз­вито чувство общественного долга. Тип людей, слишком много занимающихся собой и стремящихся к личной власти, чаще всего считает других людей свои­ми врагами, желающими им только плохого. Всё человечество и его проблемы кажутся таким людям чужими и далёкими. Поэтому нет ничего удивительного в том, что обременённые властью люди зачастую испытывают чувство собс­твенной неполноценности.

Адлер также отвергает существование врождённых способностей. Он считает, что все большие человеческие достижения есть результат правильного обуче­ния, упорства и соответствующих упражнений. Человек может достичь наи­больших результатов не благодаря своим дарованиям, а благодаря постоянной упорной борьбе с возникающими на его пути трудностями. «Дайте мне дюжи­ну нормальных детей и специфическую среду для их воспитания, и я гаранти­рую, что, взяв любого из них в случайном порядке, я смогу превратить его в специалиста любого типа—доктора, юриста, нищего или вора, безотноситель­но к его таланту, склонностям, способностям, призванию», — говорит уже не Адлер, а бихевиорист Уотсон.

Гуманистический психоанализ (Эрих Фромм).

«Счастлив тот, кто живёт в гармонии с

собой. Разлад наступает тогда, когда вас

принуждают быть в гармонии с другими».

Оскар Уайльд

Эрих Фромм является одним из наиболее ярких представителей школы неоф­рейдизма. Он считал, что в процессе развития человек приходит к индивиду­ализации, то есть к обособлению, и в результате этого у него появляется чувс­тво одиночества. Кроме того, у каждого человека также присутствует чувство неуверенности, ведь социальная система, навязывая ему свой ритм, превратила его в винтик.

Задачей психоанализа, считает Фромм, является выработка средств, с помощью которых человек избавляется от чувства безнадёжности.

Существуют следующие бессознательные механизмы избавления от этого чувства:

1. Стремление к господству или стремление к подчинению. Так, ребёнок, кото­рого тиранил отец, может защитить себя, приспособив свою систему эмоций к беспрекословному повиновению. Став взрослым, он будет находить удоволь­ствие в подчинении — жене, начальнику и так далее (мазохизм). Другой же ребёнок, восстав против отцовского авторитета, может найти удовольствие в разрушении, тирании, стремлении к господству (садизм).

2. Стремление к разрушению внешнего мира (деструктивизм) также является способом самоутверждения, бегства от собственного бессилия.

3. Человек начинает усваивать тот образец личности, который навязывает об­щество. Он перестаёт быть личностью. Мысли заменяются псевдомыслями (автоматический конформизм).

Так как этот тип людей наиболее распространён, рассмотрим его поподробнее.

Стиль жизни, который большинство людей находит в современном обществе, — это принятие мышления и поведения, навязываемого окружающей средой. Человек становится таким, каким другие ожидают его видеть. Этот механизм можно сравнить с защитной окраской, характерной для некоторых животных: они настолько схожи с окружающей средой, что их с трудом можно отличить от неё.

Человеком, который уничтожил свою индивидуальность и стал автоматом, таким же, как и миллионы других автоматов вокруг него, не владеет больше чувство одиночества и тревоги. Однако цена этому — потеря самого себя.

Предполагается, что большинство из нас — индивидуумы, способные думать, чувствовать и действовать так, как нам нравится. Каждый искренне верит, что он — это он и что его мысли, чувства и желания — действительно его.

Когда кто-то говорит «я думаю», прежде всего мы оцениваем, верно или невер­но то, что он думает, а не то, он ли думает. На следующем примере мы убедим­ся, что выражение «я думаю» вовсе не означает, что думаю именно я, говорит Эрих Фромм.

Также формируется мнение основной массы людей об искусстве. Средний че­ловек, который идёт в музей и видит картины, например, Рафаэля или Репина, оценивает их как прекрасные и впечатляющие. Но на самом деле у него нет внутреннего отклика на картину. Он считает её прекрасной, так как знает, что этого от него ожидают. Посещая театр или филармонию, он «восторгается» чу­десной игрой.

Художники, музыканты, артисты зачастую искусственно создают себе имидж. Публикации хвалебных заказных статей в прессе, частые показы по телевиде­нию — и подавляющему большинству людей этого достаточно, чтобы иметь «своё» положительное мнение о том-то и о том-то.

Всё, о чём мы говорили, является верным не только для мышления, но и для чувств и желаний. Большинство людей убеждены, что если они чего-то хотят, то они действительно хотят этого. Но это одна из самых больших иллю­зий. Большинство наших желаний или решений не являются нашими собственными, а навязаны извне, и мы успешно себя убеждаем, что сами приняли эти решения, в то время как в действительности мы, движимые бес­сознательным страхом и угрозами комфорту, только подчинились ожиданиям других.

Подмена подлинных актов мышления, чувств и желаний псевдоактами ведёт в конце концов к замене подлинной личности на псевдоличность. Таким образом:

Подлинное Я — это Я, которое является инициатором умственной актив­ности.

Другими словами, это истинные мысли, эмоции, желания.

Псевдо Я — это роль, играемая человеком в соответствии с ожиданиями других людей, но играемая под именем подлинного Я.

Человек может играть много ролей и быть убеждённым, что он в каждой роли и есть он. В действительности во всех этих ролях он такой, каким, по его поня­тиям, его ожидают увидеть, и у многих людей, если не у большинства, подлин­ное Я полностью подавлено псевдо Я. Но зачастую то, что человек годами подавлял, и есть самое лучшее и ценное в этом человеке.

И задача психотерапевта объяснить всё это пациенту, найти вместе с ним и вос­становить то, что утеряно, тем самым освободив пациента от внутренних кон­фликтов, вызванных необходимостью приспосабливаться к окружающей среде.

Трансакционный анализ (Эрик Берн).

Трансакционный анализ не имеет никакого отношения к трансу. Наиболее по­нятный перевод этого словосочетания — «анализ общения между людьми». Всё, что происходит между людьми, Берн называет трансакцией. Наиболее ти­пичные из них — игры, удары, развлечения, ритуалы, уход, работа.

И если вы до сих пор об этом направлении ничего не слышали, то немедленно пойдите в библиотеку, возь­мите и прочитайте две книги Эрика Берна: «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры».

Бихевиоризм

«Фрейдисты ошибаются. Невроз — это просто плохая привычка. Предметом психологии является не сознание, а поведение», — так в двух словах можно по­яснить суть бихевиоризма. Отсюда и название: от английского слова bihaviour — поведение.

До бихевиоризма методом психологии была интроспекция, то есть суждение человека о своих внутренних процессах. А подобные суждения всегда субъек­тивны и ошибочны. Поэтому от суждений представители данного направления перешли к экспериментам над людьми и животными.

Например, Эдвард Торидайк вначале экспериментировал с дошкольниками. Он мысленно представлял различные слова, объекты, числа. Сидящий напротив ребёнок должен был угадать, о каких вещах думает экспериментатор. В случае успеха ребёнок получал конфетку.

Смысл этого эксперимента заключался вот в чём. Мысль является актом не только мышления, но и движения. В случае «мышления про себя» происходят незаметные движения мышц речевого аппарата. Обычно эти движения окружа­ющими не воспринимаются. Но нельзя ли научиться читать речевые микродви­жения, а тем самым и мысли? Оказалось, что можно. Но почему-то до сих пор практически это используется достаточно редко.

Когда администрация университета запретила Торндайку опыты над детьми, он занялся животными: стал обучать цыплят навыкам прохождения лабиринта, а кошек и собак — выбираться из «проблемного ящика». Попав в ящик, живот­ное могло выйти из него и получить подкормку только приведя в действие спе­циальное устройство. Животные вначале бросались в разные стороны, царапа­ли ящик, кусали его, пока одно из движений не оказывалось удачным. Действуя методом проб и ошибок, животное случайно добивалось успеха. При последу­ющих пробах число бесполезных движений уменьшалось, что в ходе экспери­мента отображалось графически.

Принцип «проб, ошибок и случайного успеха» присущ как животным, так и че­ловеку, считает Торндайк. Любой акт, вызывающий в данной ситуации удо­вольствие, будет повторён в такой же ситуации в будущем. И наоборот, акт, вызывающий в данной ситуации дискомфорт, повторён, вероятно, не будет. То есть всё наше поведение основано на «пробах и ошибках» в сочетании с состо­янием «удовольствие—дискомфорт».

Сначала в американской психологии стало привычным трактовать человека как большую белую крысу, но затем из «белой крысы», в понятиях бихевиористов, человек превратился в маленького робота со своеобразной программой. Живая машина способна действовать целесообразно, изменяя поведение в соответс­твии с изменившимися условиями.

Огромное влияние на бихевиоризм оказало учение Павлова об условных рефлексах. Иван Петрович Павлов к тому времени приобрёл авторитет круп­нейшего психолога мира, именно психолога, а не физиолога, каковым он прос­лавился уже в начале века, после присуждения ему Нобелевской премии за работы по пищеварению.

Гештальтпсихология.

В те же годы, когда в США вспыхнул бихевиористский бунт против психоло­гии сознания, в Германии группа молодых исследователей организовала течение, впоследствии захлестнувшее весь мир психологии, психиатрии, соци­ологии. Это течение получило название гештальтпсихология («гештальт» (нем.) — нечто единое, форма, структура).

Американские психологи получили первую информацию о гештальтизме в 20-е годы, однако встретили её безразлично. В 30-е годы, спасаясь от Гитлера, в Аме­рику хлынула волна эмигрантов из Германии. Эта волна и занесла туда молодых гештальтистов, которые смогли впоследствии завоевать мир своими идеями.

Итак, что же такое гештальтизм? Его философия очень близка идеям целительства и нетрадиционного лечения. По сути, гештальт — это то же самое, что в биоэнергии называется эгрегором. А именно: нечто целое, состоящее из взаи­модействующих между собой частей.

Из частей состоит любое целое. Этим «целым» может быть что угодно — че­ловек, группа людей, страна, компьютер, молекула и так далее. Но целое — не сумма частей, а нечто большее, способное функционировать благодаря единс­тву этих частей. Например, компьютер — это не только набор чипов и деталей, а нечто, что способно работать благодаря взаимодействию этих чипов. Молеку­ла — это не только сумма составляющих её атомов, а и взаимодействие атомов между собой. Любой кинофильм состоит из постоянно меняющихся кадров, то есть фотографий, но фильм — это нечто качественно иное, большее, чем сум­ма фотографий.

Таким образом, и человек — это не арифметическая сумма почек, сердца, нер­вной системы и других органов, а нечто большее, что составляет единство че­ловека как целого. Возможно, сейчас любой читатель нашей книги может ска­зать: «А я это и так знаю». Но это сейчас, а до гештальтистов над этим никто не задумывался. Это с одной стороны, а с другой, и сейчас сплошь и рядом врач-кардиолог за сердцем не видит целого пациента, а уролог, прошу проще­ния, за простатой.

Пойдём дальше. В психике человека существуют отдельные элементы — эмо­ции, ощущения, восприятия, представления и так далее. Зачастую для описа­ния состояния человека или его реакции на что-либо люди используют описа­ние всего лишь одного компонента, вычленяя его из гештальта (эгрегора) всей психики.

Например, когда мы говорим «он рассердился», то описываем только эмоции, или же говоря «она чувствует боль», описываем сферу восприятия. Но нельзя довольствоваться описанием только одного элемента, в то время как реагирует целое. Другими словами, для понимания всего процесса нельзя обращать вни­мание лишь на часть, упуская связь этой части с целым. Да и восприятие само по себе — это не сумма зрительной, слуховой информации, осязания и так да­лее. Это некий гештальт, создающийся процессами более высокого уровня, чем сумма ощущений.

Характеристики

Список файлов реферата