74298 (702491), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Поначалу Нина отвечает на письмо Ведерникова только из чувства долга («Чтобы не обидеть меня», — как пишет Юрий). И поначалу эта переписка для Нины — стремление заполнить пустоту («очередная моя любовь уже выздоравливала»). Порой она даже «бестактна и жестока» по отношению к Юре — пренебрежительно относится к его стихам, не хочет, чтобы он прислал ей фотографию. Но постепенно... Что же происходит? Когда эти письма с фронта становятся так важны для Нины?
Постепенно Нина понимает, что Юрий испытывает к ней настоящее, большое чувство. «Да святится имя твое!» — слова Желткова из повести Куприна «Гранатовый браслет», которые посылает ей Ведерников, заставляют Нину волноваться, радоваться, гордиться. А какая девчонка в 19 лет не мечтает о настоящей, большой любви?! «Бог ты мой, неужели я способна внушить такие чувства? Я долго стояла в углу коридора, не двигаясь, сжимая письмо в руке, и от него по ней струилось вверх к моему сердцу что-то горячее, разлившееся потом по всему телу. Неужели у меня настоящая любовь? Самая-самая настоящая!»
И мы не можем не заметить, как меняется под влиянием этой любви сама Нина. Девушка становится серьезнее, «взрослее». Она о многом задумывается, переоценивает свои поступки. «Что вы думаете о смысле жизни?» — спрашивает Юра. Для Нины такой вопрос оказывается совершенно неожиданным, а Ведерников начал размышлять об этом с шестнадцати лет и даже «перечел уйму разных философов». С каждым письмом Юра все больше и больше раскрывается для Нины. Он пишет не только о тех чувствах, которые «впервые зажглись в душе», но и рассказывает о своей жизни до войны, о своей семье, своих увлечениях, главное среди которых — история. И Нина удивляется: «Передо мной в письмах вставал человек. Не просто влюбленный паренек, а человек. Со своими мыслями, мечтами, со своей судьбой... И после этого письма Ведерникова стали для меня не просто приятным событием, а стали страшно интересны в другом, в главном — в постижении внутреннего мира этого человека». В общем, произошло то, о чем мечтал Юрий: его чувства передались и Нине. «Вы стали интересны мне, Юра, как человек, и я с нетерпением жду ваших писем».
В письмах героев повести постоянно упоминаются русские писатели и их персонажи: Л.Толстой и Достоевский, Вересаев, Наташа Ростова, Онегин и Ленский. Юра и Нина много читают и, видимо, еще поэтому так интересны друг другу. О том, какую роль в жизни молодых людей этого поколения играла классическая литература, говорил и сам Вячеслав Леонидович Кондратьев: «Для нашего военного поколения самым главным было то, что мы с детства были наполнены великой русской литературой прошлого века. Она воспитала в нас гражданские и высокие нравственные понятия, которые позволили нам прожить в страшное время и остаться чистыми, не замарать своей совести ничем».
В одном из писем Юрий замечает: «Мне очень хотелось быть похожим на Онегина, но по характеру я скорей Ленский». Мы знаем из уроков по изучению творчества Пушкина, что Онегин более решителен, более уверен в себе, он реально смотрит на вещи, а Ленский — мечтатель, романтик и поэт. И Юра также робок и застенчив, к тому же он тоже пишет стихи, которых Нина так и не прочла, о чем впоследствии, должно быть, пожалела.
Идет дорогами войны лейтенант Юра Ведерников, который в 1942 году служил на Северо-Западном фронте, а теперь, в мае 1943-го, находится километров за триста от Москвы, который уже был командиром взвода, а теперь — командир роты и которому «просто стыдно жить спокойно, пока фашисты ходят по нашей земле».
Удивительная история любви двух человек, так и не успевших как следует узнать друг друга, даже не успевших перейти на «ты», — история короткая и прекрасная, как жизнь самого Юры Ведерникова. Предчувствие не обмануло Нину: писем больше не было. Видимо, Юра был убит в том самом бою. Война оборвала переписку, война оборвала жизнь Юрия, но память — память Нины осталась жива. Не зря эта женщина столько лет хранит его письма с фронта — ведь в них часть Юриной жизни, отданной за Родину. Им так и не суждено было встретиться, пойти в театр, как мечтал Юра, послушать оперу, но такие чистые, искренние письма юноши не только оставили светлый след в душе Нины. Они покоряют сердца современных читателей.
Повесть «Привет с фронта» В.Кондратьев посвятил жене. Может быть, писатель и его жена тоже встретились на войне, но только им повезло больше: они выжили, и их любовь была более счастливой.
Московский госпиталь, где происходит действие повести, - это островок мирной жизни: танцы под патефон, ухаживания, влюбленности... Но между тем война постоянно напоминает о себе: убит связной Ведерникова, тяжело ранен его ротный; Нине и ее подругам приходится принимать все новые и новые партии раненых; у каждого своя война, - как писал В.Кондратьев. И нельзя не отметить: несмотря ни на что, мироощущение Юры Ведерникова - это мироощущение поэта-лирика. Он мечтает поцеловать Нине руку, его радует приход весны, он вдыхает «свежий и пахучий» воздух после «хорошего ливня», и чувства его выливаются в стихах. Да и Нина, несмотря на свой «острый язычок», очень лирична. Она, воспитанная на хорошей литературе, добра и доверчива и пока еще, в силу своей молодости, романтически смотрит на жизнь.
В других повестях В. Кондратьева лиризм уступает место «трагическому прозаизму войны» 0, показу ее обычной повседневности, ее будней. Но есть нечто, что объединяет все произведения писателя: они проникнуты одной важной мыслью - даже в самых страшных, нечеловеческих условиях человек должен сохранить свою душу, не запятнать совести, должен всегда остаться человеком.
Повесть «Сашка»
Повесть «Сашка» была написана в 1974 г. и целых пять лет не могла попасть в печать. Её удалось опубликовать благодаря поддержке Симонова. В ней полно воплотились лучшие особенности литературы 70-х гг., прежде всего — бескомпромиссная постановка самых острых нравственных вопросов.
Сашка, кадровый солдат, во время боя берёт в плен немца, своего ровесника, лет двадцати — двадцати двух. Ротный приказывает Сашке отвести пленного в штаб. Немец боится, что Сашка может его по дороге застрелить, но Сашка подбирает нашу листовку на немецком языке, в которой немецким солдатам, сдавшимся в плен, обещана сытая жизнь, и показывает её немцу.
— Пропаганден, — буркнул немец.
Сашка возмутился. Это у немцев пропаганда, утверждает он, а у нас правда.
— Потому как люди мы. А вы фашисты!
— Их бин нихт фашист, — сказал немец. — Их бин дейче зольдат. Листовку немец аккуратно сложил и сунул в карман.
— Ты кем был? — спрашивает Сашка. — Арбайтер или бауэр?
— Штудент.
Сашка приводит своего пленного в блиндаж комбата. У капитана — командира батальона горе: накануне погибла медсестра Катенька, его любовь. Он в расстёгнутой гимнастёрке, заросший, со спутанными волосами и чёрными кругами около глаз. Перед ним на столе окурки, бутылка водки, кружка...
Сашку мучиет дурное предчувствие. Когда он с немцами дрался, они были для него враги, нелюди. Но теперь у него на пленного зла не было; он казался ему таким же солдатом, как он сам, только одетым в другую форму, одураченным и обманутым Гитлером. «Потому и мог разговаривать с ним по-человечески, принимать сигареты, курить вместе...»
Кондратьев не произносит никаких высоких слов. А как прекрасен его Сашка! Воюет в тяжелейших условиях, ежеминутно рискует жизнью, а не озлобился, не ожесточился, сохранил человечность даже в нечеловечески трудных обстоятельствах. Это замечательно чистая душа. «Много, очень много видал Сашка смертей за это время — проживи до ста лет, столько не увидишь, — но цена человеческой жизни не умалилась в его сознании».
Взятый им немец не хочет ничего говорить, не отвечает на вопросы капитана. Сашке это понятно: немец давал присягу, он солдат. А капитан приказывает:
— Немца — в расход.
Сашке приказывает. У Сашки потемнело в глазах. Ведь листовки обещали немецким солдатам, которые попадут в плен, жизнь. И он, Сашка, обещал.
Срывающимся голосом он пытается объяснить это капитану, достаёт листовку. Но у капитана своя логика, логика войны:
— Сколько у вас в роте было человек? — спрашивает он у Сашки.
— Сто пятьдесят, товарищ капитан.
— Сколько осталось?
— Шестнадцать...
— И ты гада этого жалеешь?
Немец понял, что его ждёт. Повёл Сашка немца. Закурили они, русский и немецкий солдаты, по последней сигарете; лицо немца посерело, губы спеклись, в глазах предсмертная тоска. Достал он из кармана советскую листовку, которая обещала ему жизнь, и стал рвать на мелкие кусочки, что-то бормоча при этом. «Пропаганден», — донеслось до Сашки. А ведь не брехня, не пропаганда в листовке, думает Сашка. И писалась листовка людьми повыше комбата. Ведёт Сашка немца расстреливать, а сам знает: «Есть у него в душе заслон какой или преграда, переступить которую он не в силах».
Наконец, в немногих словах писатель обозначает три нравственных вектора, которые воздействую на Сашку. Здесь и выясняется то принципиально новое, что принёс Кондратьев в военную прозу: небывало острая постановка нравственных вопросов. Никогда ещё в нашей литературе с такой силой не сталкивался воинский долг с общечеловеческой нравственностью, запрещающей убивать.
«Впервые за всю службу в армии, за месяцы фронта столкнулись у Сашки в отчаянном противоречии привычка подчиняться беспрекословно и страшное сомнение в справедливости и нужности того, что ему приказывали. И ещё третье есть, что сплелось с остальным: не может он беззащитного убивать. Не может, и всё!»
Тянет Сашка время, ищет выход. И вдруг видит: вдали маячит высокая фигура капитана. Ровным, неспешным шагом идёт прямо к ним.
«Вспомнил Сашка, так же вот ровно шёл комбат в последнем их наступлении на Овсянниково, когда ни ротные, ни помкомбата не смогли поднять вконец измученных перемаянных людей. Красиво шёл... Глядели на него тогда с восхищением и поднялись как один через немоготу и усталь... И теперь прёт, как танк, сравнил Сашка, потому как ощущения были схожие — тогда он знал, что никуда не денешься, и сейчас тоже...
И секундной вспышкой мелькнуло — ну, а если... хлопнуть сейчас немца и бегом к капитану: «Ваше приказание выполнено...» И снята с души вся путань... И, не тронув автомата даже, только повернувшись чуть к немцу, увидел Сашка, прочёл тот мысль эту секундную, смертной пеленой зашлись глаза, заходил кадык...
Ну, что комбат делать будет? Силой заставит немца угрохать? Есть в уставе такое — обязан командир добиться выполнения своего приказа во что бы то ни стало и, если нужно, оружие применить. Или просто за невыполнение приказа Сашку на месте кокнет?..
Но Сашка не сник, не опустил глаза, а, ощутив вдруг, как отвердилось, окрепло в нём чувство собственной правоты, встретил взгляд капитана прямо, без страха, с отчаянной решимостью не уступить — ну, что будешь делать? Меня стрелять? Ну, стреляй, если сможешь, всё равно я правый, а не ты... Ну, стреляй... Ну...»
В поединке взглядов, характеров побеждает младший по званию, по возрасту Сашка. Капитан приказывает:
— Немца отвести в штаб бригады. Я отменяю своё приказание.
Теперь, пожалуй, можно понять, почему Кондратьев полжизни шёл к своему «Сашке». Чтобы так глубоко и точно исследовать нравственность, нужно набраться мудрости, узнать жизнь, людей, постичь социальную природу мира, в котором живёшь.
«Сашка же вздохнул глубоко, полной грудью, снял каску, обтёр со лба пот, провёл рукой по ёжику отросших за эти месяцы волос и окинул взором всё окрест — и удаляющегося комбата, и большак, и церкву разрушенную, которую и не примечал прежде, и синеющий бор за полем, и нешибко голубое небо, словно впервые за этот день увиденное, и немца, из-за которого вся эта неурядь вышла, и подумал: коли живой останется, то из всего, им на передке пережитого, будет для него случай этот самым памятным, самым незабывным...»
Художественное исследование нравственных ценностей, предпринятое Кондратьевым, убедительно благодаря точным деталям. Когда смертельный конфликт благополучно разрешился, Сашка заметил разрушенную церковь. Церковь упомянута потому, что Сашка исполняет библейскую заповедь не убий. В 70-е гг. советская цензура не позволяла прямо писать о Боге, о вере, о церкви, но литература по возможности приближалась к этим темам, говорила обиняками о религиозном чувстве, о христианской доброте, о христианской любви, о бескорыстии. Замечательный пример этого мы видим в повести Кондратьева.
Заключение
Со времени Великой Отечественной войны прошло три десятка лет. Казалось, что новые имена писателей — её участников больше не появятся, что за треть века все литературно одарённые воины давно высказались, опубликовали свои книги.
Благодаря мастерству и таланту писателя, герои произведения Кондратьева вызывают эмоциональный всплеск, душевный отклик, который помогает нам точно уловить авторские чувства, определить лейтмотив произведений и основные проблемы, затронутые в них.
Ржевский цикл Кондратьева завершил целый период бытия военной прозы в русской литературе. И после него появляются произведения о войне Великой Отечественной, афганской, но никогда уже не будет новых талантливых романов и повестей о Великой Отечественной войне, написанных её участниками. В этом смысле Кондратьев подвёл своеобразный итог. Без всякой слащавости он воспел и прославил, прежде всего, нравственный подвиг своего поколения, продолжив лучшие традиции русской литературы XIX и XX вв., начиная от «Бородина» Лермонтова и «Войны и мира» и кончая «Сотниковым» Быкова.
Главный мотив произведений Кондратьева – мотив жизни. В «Ржевской прозе» В. Кондратьева война не смогла победить жизнь. Его герои думают о доме, матерях и женах, они любят, верят, страдают и сострадают, и они сохранили это в себе, хотя имя только одного из них, рядового Сашки, автор вынес в название отдельной повести. Остаться человеком в нечеловеческих условиях – это та «философия войны», которую вынес из «ржевской мясорубки» командир взвода Кондратьев и которую писатель Кондратьев нес своим читателям, с надеждой, что они узнают, «как было на самом деле».
Список литературы
1. Баевский В.С. История русской литературы ХХ века. – М.: Языки славянской культуры, 2003.
2. Крупина Н.Л., Соснина Н.А. Сопричастность времени: Современная литература. – М.: Просвещение, 1992.
3. Соплова Т.Л. Ржевская проза Вячеслава Кондратьева // Уроки литературы. 2005. - № 5.
4. Чалмаев В.А. На войне остаться человеком. Фронтовые страницы русской прозы 60-90-х годов. – М.: Изд-во МГУ, 2000.
В. Кондратьев. Фото С. Самохина. 1985 г.
0 Учамбурина И. «Привет с фронта» //Литература в школе. – 1997. - № 2. – С. 83.
0 Крупина Н.Л., Соснина Н.А. Сопричастность времени. – М.,1992. С. 30-46
0 Чалмаев В.А. На войне остаться человеком. – М., 2000. – С. 86.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
