69803 (699002), страница 2
Текст из файла (страница 2)
В результате, за лучшие работы: И. Горбунов за портрет А. В. Ступина и копию с эстампа, Соколов за копию с Рубенса — «Самсон и Далила» и Лебедев были награждены серебряными медалями. Рафаил ctjuhh был принят в Академию на казенный счет, И. Горбунов принят в Академию к профессору А. Е. Егорову и М. П. Коринфский—к профессору А. Н. Воронихину.
А. В. Ступин получил о г Академии и своих бывших профессоров и доброжелателей ряд учебных пособий, произвел ряд закупок картин, эстампов и книг и возвратился в Арзамас для продолжения своих работ.
1813 г. отмечен в жизни школы перестройкою и расширением 4'е по планам, сделанным М. П. Коринфским.
Побывав в этом году снова в Петербурге, А. В. Ступин произвел новые закупки книг и материалов для школы.
От своего приятеля Ф. М. Свешникова он получил в подарок
«Проповеди Моссильоновы», а А. М. Иванов передал ему последние остатки рисунков и эстампов.
1815—1818 гг. были заполнены производственными работами всей школы в г. Пензе, в соборе, в с. Петине у г. Анненкова и в с. Салме для г. Нечаева.
В этом году А. В. Стунин по духовному завещанию от своего дяди В. В. Попова получил «довольное количество книг классических, духовных и исторических».
В 1820 г. расписывали иконостас в заштатном городе Починках. В 1822 г. работали в соборе в Нижнем-Новгороде, на ярмарочной площади. В 1824 г. по окончании живописных работ там «получил много новых эстампов... употребил па рисовальные-оригиналы до 1000 руб. асс.».
В 1825 г. А. В. Ступин приезжает снова в Петербург с отчетом и работами учеников. Из них Академия Художеств наградила Кузьму Макарова 1-й серебряной медалью, Ивана Соколова — 2-й, а крепостного Афанасия Надежина (или Надеждина) только свидетельством на получение медали. Академия постановила о трудах А. В. Ступина довести до сведения царя, а школе подарила два слепка со статуй Мелеагра и Аполлона.
А. В. Ступин в этот год впервые представил работы своих учеников в Общество поощрения художеств, за что получил отзыв и в дар школе 39 листов литографий с рисунков Рафаэля и других знаменитых художников. Граф П. И. Кутайсов подарил слепок с мраморной статуи Аполлона своего собрания. П. И. Кикин познакомил его с английским художником Ж. Дау, который попросил А. В. Ступина подарить ему голову мальчика работы его школы, а взамен подарил двенадцать гравированных в Англии портретов с его работ для Военной галлереи 1812 года.
В 1826 г. по предложению генерал-губернатора Н. А. Бахметьева, посетившего школу, был выполнен вид г. Арзамаса для представления царю.
В 1827 г. расписывалась церковь у помещицы Путиловой.
В 1828 г. работы шли в поместье Крутицкого.
В 1835 г.—в г. Уральске.
В 1836 г. А. В. Ступин представил в Академию рисунки и портреты работы своей школы. Среди работ были четыре картины Н. М. Алексеева, рисованные с натуры, за что последний был представлен в «назначенные». Ученикам Павлу Рачкову и Василию Бовину были даны серебряные медали 2-го достоинства. Карпу Виноградову и Памфилу Незнаеву была объявлена особенная похвала, а остальные получили «одобрение и внимание».
В 1837 г. на Нижегородской ярмарке на выставке pa6oт школы царем были приобретены за 150 р. серебром два вида Нижнего-Новгорода, написанные с натуры Н. М. Алексеевым.
В 1839 г. были написаны местные иконы для церкви г. Чембар, Пензенской губернии.
В 1840 г. был принят заказ на выполнение иконостаса полковой церкви в Нижнем, а также принимали некоторое участие в росписях Воскресенского собора в г. Арзамасе.
1842 год был тяжелым годом для школы: 13 сентября подожгли сарай, пожар был затушен; 19 октября поджог был повторен, но ликвидирован, и, наконец, 5 ноября в третий раз подожгли школу злоумышленники, — «завистью ли побуждаемые, или имевшие в виду расхищение имущества».
Службы с надворными строениями сгорели, корпус школы с шестнадцатью комнатами был сильно поврежден.
Эстампы, книги, картины были вынесены из огня, но многое было расхищено и утрачено. Из семи статуй осталось только две, а из пятнадцати бюстов — третья часть.
А. В. Ступин с учениками был принужден искать пристанища под чужим кровом.
Двадцать седьмого ноября 1842 г. А. В. Ступин сообщил в Академию о случившемся. При содействии конференц-секретаря В. И. Григоровича было представлено ходатайство царю, который приказал выдать Ступину в единовременное пособие пять тысяч серебром/ Эта сумма была ему вскоре выдана из арзамасского казначейства. В августе 1843 г. школа приступила к работе в восстановленном после пожара, помещении.
Школа представляла собой большой дом с мезонином и антресолями, включавший в себе: комнаты А. В. Ступина, классную, библиотеку, краскотерню и четыре комнаты для ученических спален (наверху). В доме было шестнадцать комнат. «В симметрию дома» были расположены две галлереи для помещения картин, антиков, рисовальных классов и ученических копий. Для прогулок и отдыха существовал сад с беседкой, а для хозяйственных надобностей—огород с баней.
Рассматривая вид школы, воспроизведенный в «Иллюстрации» 1862 г., мы получаем полное представление о ней. Главный фасад украшен четырехколонным портиком, на высоком цоколе, с фронтоном.** Боковой фасад имеет два четырехколонных небольших декоративных портика, разделенных заборами и воротами. Здание рустовано, и главный фасад вдвинут в глубь владения; к тротуару выходила стройная решетка.
Из приведенного описания мы с достоверностью можем заключить, что малым портиком фланкировано здание галлереи, а в переднем здании находились комнаты А. В. Ступина, классы, библиотека.
В конце 1843 г. Академия безвозмездно передала в школу, взамен утраченных при пожаре, следующие статуи: Лаокоона, Мелеагра, Венеру, Медицейскую, Германика, головы: Аполлона, Юпитера, Ариадны, Александра Македонского, «Анатомию» Гудона и несколько бюстов.
Здание школы до нас не дошло: оно было разобрано в 1910 г., но посетивший ею до разборки Н. Н. Врангель оставил нам описание двухцветного зала. По его словам, там: «весь потолок и боковые карнизы его украшены серыми аллегорическими фигурами, кариатидами и очаровательным орнаментом «empire», красиво выделяющимся на темно-синем фоне. К сожалению, варварская рука не пощадила и этих восхитительных узоров, и грубая, сплошная, чисто малярная живопись сверху донизу прописала все фрески, что подтверждает и находящаяся на потолке надпись: «Поправлял Николай Свешников 1891 года 25 часов».
Внешний вид дворового фасада сохранился в акварели А. Д. Иконникова, последним же сохранено от разобранного здания капительное завершение пилястра (находилось в кабинете ИЗО, в местном педагогическом институте).
В школу принимались малолетние ученики всякого сословия и звания на шесть лет, с платою по 200 рублей ассигнациями в год за учение, рисование, живопись и содержание, кроме платья; взрослые ученики—на четыре года с платою по 300 рублей в год, а обучавшиеся прежде—на три года с платою по 350 рублей в год.
Как мы уже упоминали, ученики школы, кроме специальных занятий, проходили общеобразовательные приметы, преподававшиеся учителями уездного училища.
«Дом Ступина был обширный: в двух залах размещались ученики, в третьей помощники. Была также особо построенная большая галлерея для статуй, античных голов и массы картин... У него было бесчисленное множество эстампов, академических рисунков и этюдов,—все это для учащихся служило богатым подспорьем, рисовали с оригиналов, со статуй и даже с натуры, г. е. нанимались и натурщики...».
«Занятия наши шли систематично и успешно. Лучшие работы учеников посылались раз в год в Академию Художеств, ни экзамен, и нередко случалось, что Академия удостаивала и высылала ученикам в награду серебряные медали, разумеется, только ученикам свободного звания, а не крепостным, хотя крепостных-то и было наибольшее число; но в школе различия между теми и другими никакого не было—жили, как говорится, душа в душу, один за другого готовы были умереть. . .».
«Сам Ступин был человек отличный, добрый, деликатный и гуманный, знаток своего дела и семьянин — а потому и помощники его и старшие ученики были такие же. Не могу назвать ни одного случая, чтоб кто-нибудь из них когда-нибудь позволил себе не только щипнуть или ударить кого из учеников, но даже выбранить кого неприлично, а уж о телесном наказании и говорить нечего,—и не слыхано...».
«Приятно и полезно проводили мы часы в праздничные дни. свободные от серьезных занятий. У г. Ступина была большая библиотека, и мы вполне были ее хозяевами, один из нас был и библиотекарем, и мы, так сказать, зачитывались до опьянения».
«Страсть к чтению н декламации была возбуждена в нас примером Рафаила Александровича (сына Ступина.)... От него-то мы, так сказать, заразились поэзиею...
Каждый год на святках у нас непременно устраивался театр — и какой театр. Заезжие труппы перед ним пасовали; арзамасская публика была от него в восторге».
Школа, основанная А. В. Ступиным, просуществовала без изменения до его смерти (31 июля 1861 г.), когда единственными его наследниками явились внуки (дети дочери) и зять—художник Н. М. Алексеев, работавший в Петербурге, в Исаакиевском соборе.
После смерти А. В. Ступина Н. М. Алексеев ходатайствовал перед Академией; прося поддержать школу, которая «пользу приносила в том краю первоначально развивающимся талантам молодых художников», и предлагая себя в преемники покойному А. В. Ступину. Для большего удобства и пользы дела Н. М. Алексеев находил необходимым перевести школу в Нижний-Новгород, но, не имея собственных средств, просил денежной помощи около 5000 рублей. Его ходатайство Академия препроводила в министерство императорского двора, откуда и был получен ответ: «Его величество, имея в виду, что означенная школ» существовала 58 лет без всякого со стороны правительства пособия, не изволил найти никакого основания к назначению оного и в настоящее время».
Время прошло; наступил 1861 г., правительство не нуждалось больше в искусственном поддержании традиций академического искусства. Последнее сдавало, хотя н медленно, свои позиции зарождавшемуся реализму. В Академии не верили, что в Арзамасской школе будет на прежней высоте старая художественная культура, которая давно и без того уже была поколеблена и подменялась Здесь, с одной стороны, натуралистическими тенденциями и тенденциями запоздалой романтики, а с другой стороны, — ростом реалистического направления преимущественно в портретной живописи.
1862 год оказался последним годом в истории Арзамасской школы. Н. М. Алексеев, получив отказ от Академии Художеств, приступил к быстрой ликвидации школы.
Нижегородский художник А. О. Карелии успел купить часть собрания, главным образом, гравюры и гипсы.
«В момент приезда моего отца в Арзамас за гипсовыми бюстами и статуями, числом около пятидесяти—тут была даже целая группа Лаокоона с детьми,—оказалось, что каменщики, обитавшие в залах былого музея, пробуя свои инструменты, так ампутировали носы, руки и ноги фигур, что спасти удалось только несколько академических бюстов, послуживших основанием уже в городе Нижнем школы рисования и живописи, которою мой отец руководил до своей смерти тридцать пять лет», — писал А. А. Карелин.
Много картин музея ступинской школы было приобретено академистом-мозаичистом А. Н. Фроловым, подарено разным лицам. «Ступинский музей был растаскан при свете белого дня».
После революции ряд материалов попал в Горьковский (б. Нижегородский) музей из того же собрания А. О. Карелина, б. Понетаевского монастыря, Арзамасского уезда, где было большое количество гравюр, главным образом религиозного содержания, некогда принадлежавших собранию А. В. Ступина.
Два бюста школы—Юпитера и Люция Вера — попали в мастерскую Горьковского университета и находились на рабфаке, а «Анатомия» Гудона попала в классы педагогического института.
Само здание школы, как мы уже говорили выше, было занято Троицким церковно-приходским училищем и в 1910 г., по-видимому за ветхостью, было разобрано.
«Без просвещения напрасно все старанье;
Скульптура — кукольство,
а Живопись — маранье».
Херасков
А. В. Ступин в своих записках 1847 г. писал: «Основавши свою школу по примеру, хотя в миниатюре, академическому, но крайней мере стал давать классы методическим образом с вывезенных мастерских оригиналов, антических голов и фигур, во всем давая собою пример, все время" и труды посвящая для пользы моих воспитанников».
Высказанные А. В. Ступиным мысли дают нам право считать, что небольшая провинциальная школа для этой эпохи явилась, правда, отдаленным, но все же сколком с Академии Художеств. Образны Академии были сравнительно долго недосягаемыми и представлялись совершенными для Арзамаса. Им вторили, их копировали, но пришло время, и они стали постепенно забываться, а искусство стало восприниматься в другом свете.
Сын А. В. Ступина, Рафаил Александрович, после возвращения из Академии Художеств восемь лет работавший в Арзамасской школе как руководитель рисовального класса, ввел в обиход последней черчение с эстампов, прямо пером без абриса карандашом, увеличение и уменьшение рисунков против оригиналов. Он открыл также перспективный класс, из которого вышли художники: Н. Алексеев, В. Раев, В. Щегольков, К. Макаров, И. Зайцев, Волков и другие. Он явился новатором в области преподавания. Оставив школу, Р. А. Ступин продолжал свою художественную работу вне Арзамаса. Итоги своей педагогической работы он оставил нам в рукописи «Курса рисования и живописи», который мы вправе рассматривать как руководство, зародившееся на почве Арзамаса, в условиях провинциальной школы и характерное для методов и установок, которыми она жила в свои лучшие годы.
В своем предисловии к рукописи, которая полностью именовалась: «Наука рисования и живописи, с верным руководством к правильному и скорейшему достижению познания их. Составленная Императорской Академии Художеств художником 1-го достоинства исторической живописи и медалистом Рафаилом Ступиным», автор сообщал: «Я написал это краткое руководство к рисованию и живописи, которое, некоторым образом, вам может заменить учителя в сих полезных занятиях, и от успехов в оных, неоспоримо, зависит все ваше счастье. Художник, постигший тайну изящного и прилепясь, никогда не осиротеет в мире сем. он, имея через то верный способ поддерживать себя в жизни физической, будет всегда находить отраду в своем таланте, как в тесных объятьях друга. Такого художника гений вознесет выше людей обыкновенных—в другую сферу морального его бытия, где он, в очаровании творческой своей фантазии, самый мир будет созерцать в лучшем виде. Конечно, приобретение сего превосходного дара сопряжено с немалыми грудами, но терпение и прилежание все преодолевают. А дабы сколько-нибудь труды сии вам облегчить и путь, ведущий к цели вашей, сократить, я, по человеколюбию, изложил сии правила, почерпнутые сколько учением, столько и опытом мною приобретенным. Если они принесут желаемую вам пользу, то я буду с избытком награжден и счастлив».
Дальше Р. А. Ступив писал: «Друзья мои! Исполняя восемь лет священное звание учителя вашего, непрерывное мое старание было доставить сколько можно более пользы, предав вам приобретенные мною познания. Прилежание ваше заменяло недостаток училищных наших пособий, а ныне, когда школа снабжена всем нужным, обстоятельства отторгнули от вас меня и вместе лишили приятного удовольствия руководствовать в вашем учении; но разлука не переменила моего к вам расположения. Желая вам счастья, н вместе с сим, стремясь к общественной пользе;— ибо из вас многие готовятся для образования других».
Содержание этого «Kурса» мы не можем отнести к вполне самостоятельным изысканиям автора.
Наш автор явился не торцом, а больше собирателем и систематизатором rex знаний об искусстве, которые были распространены в первой половине XIX века в России.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
