Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 10)

Сложно сказать, насколько отсрочка в три месяца поможет укреплению государственных институтов и безопасности Ирака в целом. В любом случае, достигнутое еще при Джордже Буше американо-иракское соглашение о выводе войск до конца 2011 года новая инициатива Обамы не отменяет. Если что-либо пойдет не так, у Белого дома останется время, чтобы уложиться в сроки, намеченные еще Бушем. Более того, при обоюдном согласии сторон договор может быть изменен, а сроки отодвинуты еще дальше.

Интересно другое, еще при разработке соглашения администрация Буша подвергла иракское правительство откровенному шантажу, заявив, что если Ирак его не подпишет, США прекратят всяческую военную и материальную помощь, что приведет к резкой дестабилизации обстановки, росту хаоса и насилия. Таким образом, несмотря на все различия, Буш и Обама едины в одном: без США Ирак погибнет, а значит, ждать от Барака Обамы изменений в вопросе о политике в Ираке не приходится. Те 35-50 тысяч человек, которые, согласно плану Обамы, останутся в Ираке, продолжат вести борьбу с терроризмом, то есть будут заниматься тем же, чем и нынешний контингент.

Многие обозреватели сходятся в том, что если США окончательно уйдут из Ирака, там возникнет вакуум власти, который приведет к гражданской войне между религиозными и этническими группами - шиитами, суннитами и курдами - и даже к распаду государства. Ситуацией постарается воспользоваться Иран, который может даже начать вооруженное вторжение для защиты своих единоверцев-шиитов, но тогда в конфликт на стороне иракских суннитов втянется Саудовская Аравия, которая уже давно считает Иран главной угрозой своему лидерству в регионе. Курды же начнут борьбу за собственное независимое государство, в которую волей-неволей окажется втянута Турция. Начнется широкомасштабная война, которая, учитывая роль нефтеносных полей Персидского залива, может превратиться в Третью мировую.

Отметим, что после вторжения в Ирак в 2003 году администрация Буша разделилась на два лагеря. В первый входили так называемые "прагматики", в том числе министр иностранных дел Колин Пауэлл и генерал Джей Гарнер (Jay Garner). Они выступали за то, чтобы отстранить от власти Саддама Хусейна и его ближайшее окружение, обеспечить доступ к иракской нефти, создать военные базы, но всю структуру иракского общества и государства оставить без серьезных изменений, а проведение рыночных реформ поручить Международному валютному фонду. Во второй лагерь входили представители неоконсерваторов Дик Чейни, Доналд Рамсфелд и Пол Вулфовиц. Они являлись сторонниками концепции "нулевого года", которая предполагала все разрушить, а потом все построить заново. /39/

Победили вторые. При этом парадоксально, что в администрации Буша ни во время вторжения в Афганистан в 2001 году, ни во время вторжения в Ирак не существовало концепции "state building" - то есть последующего государственного строительства, которое, разумеется, предполагало колоссальные инвестиции. В итоге реализовался худший сценарий: полный провал в деле послевоенного восстановления и как следствие продолжительная военная оккупация, которая лишь сдерживает хаос. С приходом Обамы в Белый дом сложившаяся ситуация по сути не изменилась.

Непонятно, о каких достижениях в деле обеспечения безопасности говорят американские генералы, которые убедили Обаму продлить вывод войск еще на три месяца, чтобы эти достижения укрепить и сохранить. Разумеется, при каждом удобном случае приводится статистика снижения числа терактов, а также на все лады цитируется успешный эксперимент генерала Дэвида Петрэуса в провинции Анбар - Петрэус вооружил суннитское ополчение, ставшее главной силой в борьбе с "Аль-Каедой".

Но этого все же недостаточно. За шесть лет в Ираке не было создано ничего похожего на жизнеспособную администрацию. Количество терактов сократилось, но они не прекратились совсем. Шиитские и суннитские районы Багдада были разделены бетонными стенами, чтобы исключить межконфессиональные столкновения, однако они происходят в других местах, в частности в Киркуке - за этот нефтяной район ожесточенно борются между собой арабы, туркмены и курды. Состояние иракской армии и полиции оставляет желать лучшего. Собственных военно-воздушных сил, которые могли бы наносить удары по боевикам или мятежникам, в принципе нет.

Страна живет в условиях этнического и межрелигиозного разделения, и у каждой фракции есть свои чиновники в администрации, свои генералы в армии, свои ополчения, готовые взяться за оружие. На 28 миллионов населения приходится 5 миллионов сирот, 1 миллион вдов. 70 процентов населения страны не имеет работы, при этом в Ираке 3,3 миллиона пенсионеров, которым надо выплачивать пенсии. Около 2 миллионов иракцев не имеют постоянного места жительства, 4 миллиона живут как беженцы в соседних странах. К этому нужно прибавить 6 миллионов курдов на севере Ирака, которые не прочь отделиться совсем. За годы оккупации, по самым приблизительным подсчетам, погибли более 940 тысяч человек.

Восстановление страны под опекой США идет медленно, и это вызывает естественное недовольство, при том, что у иракцев есть, с чем сравнивать. После первой войны в Персидском заливе инфраструктура Ирака также лежала в руинах. Тем не менее, при режиме Саддама Хусейна благодаря эффективно организованным усилиям бесперебойная подача электричества по всей стране была восстановлена в течение нескольких недель. За три месяца была налажена телефонная связь. Все инженеры, в том числе атомщики, были откомандированы на восстановительные работы. Сегодня, спустя шесть лет после американского вторжения, электричество до сих пор подается с перебоями, население в основном пользуется мазутными генераторами, коммунальные и дорожные службы фактически не работают.

Большинство иракцев все же хотят, чтобы американцы, которых в Ираке порой называют "варварами", поскорее ушли. В частности, премьер-министр Нури Аль-Малики, сославшись на предвыборные обещания Обамы вывести войска через 16 месяцев, в январе открыто заявил о желательности того, чтобы вывод войск был ускорен.

Реальной альтернативой политике, которую проводил предшественник Обамы, могло бы стать восстановление страны при помощи региональных государств и международного сообщества, своеобразный план Маршалла, но для Ирака. Только восстановив действующие государственные структуры, можно переложить на них часть забот и, соответственно, без опасений за возможную дестабилизацию обстановки сократить военное присутствие.

Но Барак Обама почти ничего не говорит о мобилизации усилий по восстановлению Ирака. В условиях нынешнего финансово-экономического кризиса это кажется проблематичным. Однако не исключено, что самостоятельный в политическом и экономическом отношении Ирак, не зависящий от постоянного американского военного присутствия, Обаме, как и Бушу, в принципе не нужен.

В данное время, среди арабских стран налицо дифференцированный подход к проблеме Ирана, многие из них рассматривают возможную военную акцию США против Ирана как проблему, не меньшую чем потенциальная ядерная угроза Ирана. Некоторые пытаются расширить связи и контакты, некоторые играют на озабоченности США с тем, чтобы укрепить собственные авторитарные режимы и отсрочить необходимые внутренние реформы. Кроме того, наряду с навязываемым США противостоянием суннитов и шиитов, умеренных и радикалов, арабов и персов, для арабских союзников, картина всегда была более многомерной – правители против общества, Левант против Залива, хашимиты против саудитов и т.д.

Можно сделать вывод о том, что администрация Б.Обамы нуждается в новой, послеиракской парадигме, учитывающей местные проблемы и уравновешивающей иранский вызов с другими задачами США. До сих пор дело сводилось к поставкам оружия региональным союзникам, экономическим санкциям и финансовому давлению, а также попыткам создать дипломатическую коалицию «умеренных партнеров» – страны Залива плюс Египет, Иордания и, возможно Ирак.

Заключение

Подводя итоги исследования, проведенного в данной дипломной работе, необходимо сформулировать выводы.

Предвыборная программа демократа Барака Обамы была ознаменована умеренной позицией в части внешней политики. В своей программе, тогда еще будущий президент выступал за использование многосторонних подходов в расширении числа демократических государств, используя концепции прагматизма, «нового атлантизма» и глобализма.

После избрания Обама несколько сменил курс, и нынешний вектор его внешней политики позволяет судить о направленности, в первую очередь на устранение угроз национальной и мировой безопасности, в лице Афганистана и Ирака, а также многочисленных исламистских группировок.

По словам Б. Обамы, исходной точкой американской внешней политики является глобальное сотрудничество на основе взаимных интересов и взаимоуважения. И хотя наверняка возникнут обстоятельства, при которых подобный подход не увенчается успехом, правительство США будет всегда готово выслушать потенциальных противников и вступить с ними в диалог во имя национальных интересов США и интересов глобального сообщества, надеющегося на США как на лидера в вопросах безопасности.

Президент Обама также четко изложил свою решимость вступить в глубокий и позитивный диалог с мусульманскими сообществами во всем мире.

Во-вторых, он дал ясно понять, что США намерены вести борьбу с "Аль-Каидой" с целью разгромить и уничтожить ее.

В-третьих, президент Обама стремится к выработке единого подхода по широкому кругу глобальных проблем.

Немаловажным является и политика демократической партии США, с лице Б. Обамы упрочение и развитие трансатлантических отношений. Предшественник Обамы оставил здесь тяжелое наследие, впечатление от которого нынешнему президенту удалось немного сгладить в том, что касается общественного мнения. Однако подлинное стратегическое сотрудничество в глобальном масштабе невозможно с партнером, у которого не только нет авторитетного и четкого политического руководства, но даже и внутреннего согласия по поводу мировой роли, которую он должен играть.

Следовательно, намерение Обамы вдохнуть новую жизнь в трансатлантическое партнерство вынужденно ограничивается диалогами с тремя ключевыми европейскими странами, которые обладают реальной силой и большим влиянием на международной арене, - Великобританией, Германией и Францией. Однако полезность диалогов ослабляется личными и политическими разногласиями между лидерами этих стран. Маловероятно, что в ближайшее время будет выработана единая и потому влиятельная европейская позиция, на базе которой Обама мог бы эффективно взаимодействовать с Европой.

По-прежнему важным направлением внешней политики как официальный Вашигтон, так и президент лично, видят всестороннее сотрудничество США и КНР.

Вместе с тем, политика нынешней администрации США в отношении Китая очень напоминает тактику администрации Буша. Соединенные Штаты под руководством Обамы так же заинтересованы в поддержании экономических связей и избегании политических осложнений, как и под руководством Буша.

Несмотря на пацифистские настрои в своей предвыборной речи, Обама изменил свою стратегию в Афганистане следующим образом, он отошел от полностью оборонительной стратегии к смешанной стратегии избирательного нападения и обороны, и перевел в Афганистан дополнительные войска (хотя численность войск США по-прежнему далека от размеров Советской армии, когда она проиграла свою собственную афганскую войну).

Таким образом, суть политики Обамы остается такой же, как у Буша, за исключением внедрения ограниченного числа наступательных операций. Крупной переменой с момента прихода Обамы в Белый дом стало изменение позиции пакистанцев, которые проводят более агрессивную политику (или, по крайней мере, они хотят показаться более агрессивными) по отношению к талибам и аль-Каиде, по крайней мере, в своих собственных границах. Но даже в этом случае базовая стратегия Обамы остается такой же, как у Буша: закрепиться в Афганистане до тех пор, пока политическая ситуация не эволюционирует до того момента, когда можно будет достичь политического соглашения.

При этом война с терроризмом – лишь предлог для наращивания и оправдания ничем не ограниченного во времени присутствия военной машины США и НАТО в регионе. События 11 сентября и начало "войны с международным терроризмом" позволили Вашингтону создать как минимум 19 новых военных баз на Среднем Востоке и в Средней Азии. В итоге вооруженные силы США и НАТО впервые появились на территории постсоветских государств.

Помимо построения демократии на территории Афганистана и уничтожения террористических угроз, менее явной видится желание США укрепить свое влияние в центрально-азиатском регионе.

С этой целью разработаны следующие приоритеты официальной политики США в Центральной Азии являются:

1. Расширение сотрудничества с Центрально-азиатскими государствами с целью поддержки усилий Международных сил содействия безопасности в Афганистане и Пакистане, а также для установления стабильности в регионе.

2. Развитие и диверсификация энергетических ресурсов региона.

3. Поддержка политической либерализации и соблюдения прав человека.

4. Содействие развитию рыночной экономики и проведению экономических реформ.

5. Предотвратить полный распад государств.

Отметим, что главы государств центрально-азиатского региона с осторожностью относятся к присуствию США в их Центральной Азии, напрямую не идя на установление каких бы то ни было отношений с США, вместо того, они строят свою внешнюю политику на основе многовекторной модели, при которой явного фаворита для установления отношений нет.

Характеристики

Список файлов ВКР