ref-16328 (677101), страница 3
Текст из файла (страница 3)
В арсенале оснащения бригад были два ящика — терапевтический и хирургический. В терапевтическом находилось около тридцати стеклянных баночек с различными жидкими медикаментами и противоядиями, а хирургический ящик был наполнен бинтами, ватой и набором хирургических инструментов. Уже само по себе \ наличие двух непомерно тяжелых ящиков создавало неудобство. [ С таким положением мириться было невозможно. Станция нуждалась в коренном переустройстве. Начало реформации положило введение в 1923 году должности старшего дежурного врача. Это было дерзким новшеством, вызвавшим бурю возмущения со стороны выездных врачей и ироническое отношение Петроградской и Одесской станции скорой помощи. Тщательно, до мелочей был разработан статус этой должности. И прежде всего — подбор кадров. По определению Пучкова, старший дежурный врач — это сердце и мозг оперативной службы. В конечном итоге, в часы его работы от него зависит не только своевременность оказания экстренной помощи в городе, но и крайне важная чуткость подхода к обращающимся на Станцию в тревожные, порою роковые минуты. Были скрупулезно подобраны и подготовлены к выполнению этих функций врачи, обладавшие не только глубокими профессиональными знаниями, но умевшие моментально ориентироваться в постоянно меняющейся обстановке в городе, правильно отдифференцировать угрожающие жизни состояния среди потока обращений и требований, максимально и целесообразно использовать дежурный персонал и санитарный транспорт. Это была когорта энтузиастов, в течение долгих лет трудившихся на Московской скорой помощи и беззаветно ей преданных. С глубокой признательностью вспоминаются работавшие в разные годы старшие врачи: С. А. Букин, В. И. Маслов, С. Д. Пшеничников, И. П. Червонский, С. И. Фортус, И. И. Клочков, А. И. Михеев, В. Ф. Мельников, М. И. Коршунова, С. Р. Израитель.
Жизнь показала правильность введения этой должности, и теперь ни одна из станций скорой помощи нашей страны не мыслит возможности работы без старшего дежурного врача. И воспринимается это как само собой разумеющееся.
Постепенно Московская станция приобретала у москвичей популярность, которая, в свою очередь, порождала обращаемость населения за экстренной медицинской помощью. При количестве двух бригад, работавших на Станции, трудно было добиться своевременности прибытия. И это порождало жалобы и нарекания, Только к 1926 году стали функционировать три бригады, а в 1927— 1928 годах их было уже четыре. 1930 год был ознаменован введением пятой бригады.
Скорая, как это и было намечено при ее создании, выезжала только на несчастные случаи. Внезапные заболевания, случившиеся на дому, как бы тяжелы они ни были, оставались необслуженными. Особенно плохо обстояло дело с тяжело заболевшими в ночные часы.
В 1926 году при Станции был организован дежурный пункт неотложной помощи для обслуживания внезапно заболевших на дому. В этих случаях к больным выезжали врачи на мотоциклах с колясками, а потом на маленьких машинах. Количество таких выездов увеличивалось с каждым месяцем, и наступил такой период, когда на Скорую было невозможно дозвониться, так как огромное количество людей стало обращаться по поводу внезапных заболеваний. Тогда было решено выделить неотложную помощь из состава Станции и передать ее в ведение районных отделов здравоохранения. За Станцией было оставлено только методическое руководство этой службой и помощь в необходимых случаях. Такое разделение дало свой результат — число звонков на Скорую резко сократилось.
В 1927 году создается еще один вид неотложной помощи — психиатрической. Со Станции высылался автомобиль с врачом-психиатром к больным, находящимся в состоянии возбуждения, являющимся социально опасными для окружающих. В 1936 году эта служба была передана в психоприемник, находящийся в ведении городского психиатра.
Во все времена важнейшей проблемой Станции была и остается связь. В го время она была только телефонной. Двух телефонов, стоявших на столе старшего дежурного врача, стало не хватать. Их число постепенно увеличивалось. Сначала появился третий телефон, затем еще несколько аппаратов. Чтобы отличить их голоса, стали регулировать звонки, но и это не спасало положение. «Рабочая газета» от 19 октября 1930 года так описывает работу диспетчерской: «Тринадцать телефонов в двух смежных маленьких комнатах беспрерывными звонками взывают о помощи. В трубке то истерически надрывно, то угрожающе и озлобленно, то спокойно и настойчиво требуют срочной помощи. Книга записей фиксирует эти призывы: «упал ребенок с 4 этажа», «зарезали в драке», «отравился», «задавило автомобилем» и т. д.
В этой насыщенной тревогой и гулом атмосфере врач должен спокойно выполнять свое дело. Обстановка такова, что бывали частые обмороки телефонисток. Месяц назад техническая реконструкция коснулась и этого уголка. Заведующий Станцией А. С. Пучков изобрел тихую систему вызовов. С помощью инженера А. В. Виноградова она осуществлена пока в одной комнате. Сейчас старший врач сидит за бесшумным коммутатором-пультом, по световому сигналу принимает вызов, нажатием кнопки дает световые сигналы выезжать, и через одну-две минуты световой сигнал сообщает, что карета выехала».
Эти телефонные пульты А, С. Пучкова и инженера А. В. Виноградова долгие годы служили Станции, подвергались неоднократной модернизации. Впоследствии они были введены на станциях скорой помощи Ленинграда, Киева и других крупных городов.
В дальнейшем на Станции были внедрены многие другие технические новшества, разработанные А. С. Пучковым при содействии того же инженера А. В. Виноградова. Это указатели числа свободных бригад, числа очередности бригад, карта-светоплан, на которой в считанные секунды можно было отыскать место вызова, аппарат конференц-связи. Все эти усовершенствования и изобретения значительно помогали в работе персоналу Станции, повышая ее оперативность.
До 1922 года на Станции полностью отсутствовала какая-либо статистическая форма отчетности. А. С. Пучков разработал целую систему, способную проследить за работой Станции, проанализировать ее деятельность и прогнозировать перспективы работы на будущее. Отчетность была как цифровой, так и графической, причем носила сигнальный характер. Статистические отчеты позволяли, как в зеркале, видеть все детали работы Станции, отражавшие жизнь Москвы. Информация велась за истекшие сутки, декаду, месяц, квартал, год и т. д. Была введена особая система записи вызовов, позволяющая быстро отыскивать адреса. Эта система в последующем перешла в амбулаторно-поликлиническую сеть.
Разрабатывались книги, бланки вызовов, листы учета работы машин и, наконец, сопроводительный лист, возвращаемый обратно на Станцию из стационара и служащий для контроля диагнозов врачей скорой помощи. Сейчас этим пользуются все станции страны.
Большую работу в деле разработки всех статистических форм Станции провела ее первый статистик Евгения Владимировна Воздвиженская, верная сподвижница А. С. Пучкова, беззаветно любившая Скорую и отдавшая свой бесценный труд на благо Станции.
В сравнительно короткий срок Станция из малоизвестного населению учреждения превратилась в одно из самых популярных. Судить об этом можно по числу обращений на Станцию. Если в 1922 году Станцией выполнено 2129 вызовов, то на следующий, 1923 год их было уже 3659. Обращения стали возрастать в арифметической прогрессии. За 1929 год при наличии четырех бригад число их возросло до 14762 вызовов.
Начиная с 1926 года А. С. Пучкова беспокоило, что бригады скорой помощи не могут быстро добраться до места происшествия, так как проделывают длинный путь от Б. Сухаревской в отдаленные по тому понятию места города. Жизнь заставляла рассредоточивать бригады в целях приближения помощи населению. Проделан большой путь по различным инстанциям, доказывая необходимость открытия подстанций. «Москва растет, — писал начальник Станции, — и именно сейчас надо вводить в работу скорой помощи принцип децентрализации бригад при централизации управления». Московские городские газеты («Вечерняя Москва». «Рабочая газета» и др. ) ратуют за открытие подстанций. «Необходима помощь Скорой!» — красной нитью проходит этот призыв в многочисленных газетных статьях.
Потребовалось много времени, пока в конце 1930 года удалось добиться открытия подстанции на территории I Градской больницы. Было выделено небольшое помещение, где разместили бригады и транспорт. Первые же недели работы 1-й подстанции показали, насколько быстрее стала подаваться помощь.
В последующие годы были открыты еще несколько подстанций. В 1933 году на территории Боткинской больницы начала работать 2-я подстанция, которой почти тридцать лет руководила Ольга Павловна Пиногорская — заслуженный врач, сподвижница А. С. Пучкова, работавшая на Станции с 1919 года, беззаветно преданная Скорой помощи. В том же году была открыта 3-я подстанция, на Симоновом валу, на территории Первой Таганской больницы (ныне 13-я городская больница). Потребовалось еще три года, чтобы открыть в районе Киевского вокзала на Брянской улице 4-ю подстанцию.
В 1936 году Мосгорздравотделом эвакопункт был выделен из состава Станции скорой помощи. Изменились его задачи по сравнению с теми, что были при его организации в 1921 году в связи с эпидемией сыпного тифа. Сейчас необходимо было сосредоточить работу по контролю за состоянием коечного фонда города: его распределением и использованием. Постоянный же рост Станции требовал большего организационного участия со стороны руководства Скорой помощи. Это и послужило принятию решения о выделении эвакопункта в самостоятельное учреждение. За Станцией была оставлена экстренная перевозка больных с острыми хирургическими заболеваниями. На Горэвакопункт возлагалась транспортировка всех больных, включая инфекционных.
Станция скорой помощи постоянно развивалась и росла, создавала дочерние учреждения срочной медицинской помощи, такие, как неотложная помощь на дому, неотложная психиатрическая помощь, организовала эвакопункт. В течение нескольких лет были открыты несколько подстанций. Но при всем этом Станция оставалась в составе Института имени Н. В. Склифосовского. Практически связь эта носила формальный характер и порою даже отрицательно сказывалась на росте Станции — слишком различны между собой были эти организации. И в 1940 году летом Станция скорой медицинской помощи была выделена в самостоятельное учреждение, с непосредственным подчинением Мосгорздравотделу. Подобные процессы выделения станций из состава институтов произошли в Ленинграде. Ростове-на-Дону, Ташкенте. Рост подстанций продолжался. В 1939 году, в связи с открытием Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, была пущена в строй 5-я подстанция при Ростокинской больнице, а в 1940 году — 6-я при Благушинской больнице. В 1941 году предполагалось открыть еще две подстанции и построить новое здание Центра. Для этого была подготовлена строительная площадка и вырыт котлован. Но планы были сорваны— грянула Великая Отечественная война!
Жизнь Станции потекла по законам военного времени. В силу блестяще организованной работы она оказалась практически подготовленной к внезапно усложнившейся обстановке. А. С. Пучков моментально перевел себя на «казарменное положение» и уже не уходил с работы. Под его руководством был организован штаб. Сотрудники Станции работали по двое-трое суток беспрерывно. Полностью оправдала себя схема тактических действий при обслуживании массовых случаев. Она оказалась приемлемой и рациональной в условиях противовоздушной обороны. Как вспоминал впоследствии один из организаторов Московской скорой помощи, верный друг и помощник Пучкова доктор А. М. Нечаев: «Можно сказать, что Московская станция вышла с честью из испытаний «огнем и железом», что ее организационное построение оказалось гибким и пригодным как для мирного, так и для военного времени». Во время первых же вражеских налетов на Москву, когда было много загораний от зажигательных бомб, часто оказывалась перегруженной пожарная связь. Население в таких случаях обращалось на «03», и Станция первой узнавала об образовании «очагов поражения», и туда сразу высылались бригады. которые прибывали раньше службы ПВО.
Как только старший дежурный врач получал сообщения о разрыве бомбы в какой-либо точке города, работники Станции молниеносно устремлялись туда, увлекая за собой вереницу белых карет. Персонал скорой помощи всегда был в первых рядах спасателей, оказывая помощь под градом осколков падающих бомб и разваливающихся зданий.
Работа в военных условиях порождала новые трудности. Пришлось отрабатывать технику перехода сотрудников оперативной части из своего помещения в помещение командного пункта во время воздушной тревоги. Было достигнуто минимальное время перехода от пяти до трех минут. Причем работа сохраняла свою беспрерывность. Таковы были условия, требуемые Пучковым, Поэтапно переходили на КП диспетчеры и эвакуаторы. В оперативном оставались старший врач и остальные эвакуаторы. После того как телефонная связь переключалась на дублирующую установку, начинали работать телефонные пульты КП, в укрытие переходила вторая группа сотрудников.
Москва была погружена в темноту. Выездным бригадам тяжело было отыскивать в ночное время адреса. Отсутствовало уличное освещение, окна домов были тщательно замаскированы. Движение по городу было рискованным. Включать фары было строжайше запрещено. Но работа шла, люди получали помощь.
Количество уличного травматизма резко возросло. Число жертв уличного движения, обслуженных Станцией скорой помощи в годы войны, почти в 50 раз превышало число пострадавших от воздушных нападений. Особенно высоким было число пострадавших в наиболее темном месяце 1941 года — октябре, когда количество их превысило 1500 человек. Много опытных кадровых сотрудников было мобилизовано на фронт. Станция испытывала нужду в кадрах. И небольшое ядро оставшихся старых сотрудников сумело сохрани ть традиции Станции, поддержать тонус в работе, обучить вновь пришедших технике и тактике по усвоению особенностей службы скорой помощи, передать свой опыт и энтузиазм.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
