61143 (674132), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Вместе с тем оккупационные власти создавали и систему местного управления – аппарат, при помощи которого можно было бы лучше эксплуатировать захваченные территории, связываться с местным населением, подавлять сопротивление, грабить его материальные ценности. Для этого восстанавливалась досоветская система местного управления. Такие учреждения, как городские думы, управы, земства, волостные староства и т.д. Эти органы, состоявшие из помещиков и капиталистов, стали придатком оккупационного режима.

На городские управы возлагались обязанности удовлетворять оккупационные власти квартирами, мебелью, постельными принадлежностями, обеспечивать извозчиками, содержать штат переводчиков и т.д. Что и подтверждается документами: «Немецкие власти считают себя вправе наложить на город квартирную повинность, заставлять городское самоуправление не только доставлять квартиры для военных частей. но и отапливать их, освещать, меблировать».

В результате ликвидации советских законов и разгона советских органов управления население оккупированной территории оказалось лишенным всяких политических прав. Было запрещено проведение демонстраций, митингов, собраний, запрещена общественная деятельность рабочих и крестьян: профсоюзов, рабочих комитетов, земельных и продовольственных комитетов. Ярким свидетельством того состояния, в котором пребывало население оккупированных территорий, является один из пунктов объявления германских властей от 11 мая, в котором с предельной четкостью заявлено, что население должно с готовностью повиноваться и всячески содействовать властям. Нарушение этого распоряжения влекло за собой наказание согласно германским законам.

Наиболее жестоким был режим для революционных рабочих и крестьян, «Горе тому селению или отдельному хозяйству, объявлялось в приказе Дисненского уездного административного управления, – из которого хотя бы кто-нибудь пришел навстречу большевистским организациям и оказал бы им в чем-нибудь содействие… Такие селения и хозяйства будут разрушаться и места казни будут переполнены трупами».

Но не только революционные рабочие и крестьяне подвергались репрессивным мерам. Тяжелый оккупационный режим лег на плечи всего населения Беларуси. За малейшее нарушение распоряжений оккупантов страшным наказаниям подвергались жители городов и деревень. Немцы требовали строго соблюдать все предписания. В приказе начальника одной немецкой дивизии писалось: «В городе и округе должен быть полный порядок и всякие эксцессы будут ликвидированы по всей строгости военных законов. За каждого убитого или раненого германского солдата будут немедленно расстреляны первые, попавшиеся десять русских солдат или жителей».

Пятнадцатого мая 1918 г. штаб 10-й немецкой армии утвердил «Постановление о соблюдении спокойствия и безопасности германских войск в оккупированных местностях». В первой статье этого постановления указывалось что лица, призывающие к насильственным действиям против германских войск, к сопротивлению или неповиновению германским войскам, к неисполнению распоряжений германских начальников и немецких властей, наказываются смертной казнью».

Физическая расправа была основой оккупационного режима. За любое неповиновение проводились массовые расстрелы. Так, 27 марта 1918 г. в «Известиях Витебского Совета» сообщалось: «Деревня Новоселки была окружена и подожжена немцами. Они не давали выйти мирному населению, расстреливали на месте всех, не жалея ни женщин, ни детей».

Сообщения были и из других мест. В телеграмме председателя Сенненского ревкома в Совет Народных Комисаров сообщалось: «В оккупированной местности ежедневно сжигается масса селений. Десятки людей погибают невинно. Сотни тысяч семейств обречены на верный голод и смерть».

По неполным подсчетам на основании имеющихся документов, за время своего недолгого пребывания на территории Беларуси германские оккупанты сожгли частично или полностью более 130 деревень, сел и местечек.

Не было гарантий личной неприкосновенности граждан, их имущественных прав. Оккупанты постоянно нарушали международные права мирных жителей: устраивались облавы, создавались концентрационные лагеря, людей вывозили в Германию.

1 апреля 1918 г. жители Минска были очевидцами необычного события. На улицах Минска немцами производились аресты. Многих уводили прямо из домов. «Задерживают кого попало, без всякой проверки, отсылают на сборные пункты, где содержат тысячи людей в грязи и голоде».

Многие уже отправлены неизвестно куда, многие еще ждут решения своей участи», указывалось в документе. Были сообщения и о том, как обращались с увезенными: «Везут, по-видимому, на работу, кормят скверно, заставляют впрягаться в телеги вместо лошадей, вообще обращаются как со скотом».

Тюрьмы Минска, Мозыря, Гомеля были переполнены арестованными рабочими и крестьянами. Кроме этого в Минске оккупанты создали два концлагеря. Везде царил полный произвол немецких властей: отменялась свобода слова, печати передвижения и другие гражданские права.

Для печати вводилась предварительная цензура, которая ставила ее в полную зависимость от оккупационных властей. «Вся пресса и все издания подвергнуты предварительной цензуре», указывалось в документе, права населения были урезаны даже в праве на переписку. Интервенты изолировали друг от друга население деревень, запретили почтовое сообщение и переписку. Только после многочисленных заявлений органов местного управления о невозможности исполнения своих служебных обязанностей немецкое командование вынуждено было согласиться устроить конторы обмена корреспонденцией».

Повсеместно была введена плата за проезд по дорогам и мостам. Жителей без специального пропуска комендатуры лишали права переходить из деревни в деревню, отлучаться из дома вечером и ночью.

Под видом борьбы с большевизмом оккупанты уничтожали школы, а в их зданиях размещали казармы, госпитали, склады, хранилища. В Бобруйске были вывезены из здания гимназии парты и учебные пособия, а здесь поселилось военное управление. Закрыты были школы и в других городах. «Все школы заняты немецкими солдатами, над учителями издеваются – немецкое начальство заставляет учителей исполнять самые грязные работы», – писали 21 августа «Известия ВЦИК» В функционирующих школах комендатура контролирует занятия.

Обучение в сохранившихся школах велось, но программам, составленным по немецким образцам. В учебные планы вводились предметы, которые преподавались еще во времена царской власти. Все делалось для того, чтобы воспитать в оккупированной Беларуси молодое поколение, послушными и безгласными исполнителями воли германских империалистов. Этой цели служили и организованные немцами зрелищные мероприятия. Оккупанты демонстрировали германские кинофильмы, ставили спектакли немецкой оперетты, привезенные из Германии. В них всячески превозносились «героизм и смелость» немцев, выпячивались как достоинства жестокость и насилие. Чтобы уничтожить социалистические преобразования в экономике, интервенты восстановили собственность помещиков В деревне помещикам возвращались их бывшие земельные владения с инвентарем. В апреле 1918 г. командующий немецкими войсками в своем приказе по Минской губернии первым делом объявил: «Все бесправно забранное из имений и фольварков скот, посевное зерно. продовольственный корм, сельхозорудия, машины, дерево и т.д. должно быть немедленно возвращено прежним владельцам».

В приказе генерала Кравзлера вопрос о возвращении земли помещикам ставился еще жестче: «Крестьяне обязаны в течение 24 часов вернуть помещикам отнятые у них земли, земледельческие машины и орудия. За неисполнение будут расстреливаться».

Приказы и распоряжения обрушились и на вернувшихся помещиков. Им вменялось в обязанность строго следить, чтобы поля были засеяны, урожай снят вовремя и без потерь. Главной фигурой в сельской местности являлся немецкий комендант. Согласно положению он был полновластным и совершенно независимым хозяином своего участка, с неограниченными полномочиями и правами. В положении указывалось, «что каждый из них распоряжается по-своему: издает законы, распоряжается землей и имуществом крестьян».

Поставив своей целью превращение Беларуси в аграрно-сырьевую колонию, оккупационные власти особое внимание уделяли интенсивному выкачиванию сельскохозяйственного сырья и продукции из белорусской деревни. Одной из самых распространенных форм ограбления крестьян было изъятие сельскохозяйственной продукции и сырья посредством ревизий, систематически проводимых оккупационными войсками. В список реквизиционных продуктов были внесены практически все съестные и кормовые запасы.

Реквизиционные поставки достигли огромных масштабов, которые практически были невыполнимы для тех селений, на которые они налагались.

Интервенты потребовали от крестьян Борисовского уезда сдать 900 тысяч пудов ржи, 300 тысяч пудов ячменя, 38 тысяч пудов пшеницы, 800 тысяч пудов овса, 600 тысяч пудов картофеля. Такие поставки были непосильны для населения уезда даже в мирное время, поскольку в среднем ввоз главнейших зерновых в Борисовский уезд в довоенные годы превышал вывоз на 395 тысяч пудов.

Помимо сырья и зерновых реквизиций грабежу подвергался и скот, находившийся в распоряжении крестьян. По требованию оккупационных властей каждая волость, например, Могилевского уезда была обязана поставлять на нужды немецкой армии и для Германии по 800 пудов мяса в месяц.

В большинстве случаев на изъятые продукты питания, сельскохозяйственное сырье, скот крестьянин получал квитанцию и только в редких случаях денежную компенсацию. Продукты, сельскохозяйственное сырье, скот являлись основным, но не единственным предметом грабежей оккупантов.

Они грабили не только деревни, но и города. В Минске в первые дни оккупации были ограблены склады Земтора, Земсоюза, Красного Креста и другие. В одном из документов указывалось; «Немецкие власти расхитили и увезли почти все продовольственные запасы».

Весь реквизированный и награбленный запас продуктов, скота и других материалов вывозился в Германию, Были созданы специальные отряды, которые в форме реквизиций грабили население и «все вывозили в Германию, как голодные волки». Так, 10 июля со станции Шклов немцами вывезено 32 вагона льна. 22 вагона тряпья, 38 вагонов бумаги со Шкловской фабрики, 40 вагонов лошадей и с июля ежедневно вывозлось 2–3 вагона скота.

Широкое применение в оккупированных местностях получила и косвенная система грабежа, выраженная во введении целого ряда налогов, штрафов, сборов, пошлин. Согласно приказу командования 10-й армии от 5 июля, с жителей вновь оккупированных областей взимались государственные и земские сборы, пошлины, недоимки, были введены социальные налоги на содержание скота, военный налог на публичные зрелища, канцелярский и квартирный налоги. На население часто налагались единовременные платежи в виде штрафов. На Полоцкий уезд был наложен военный административный штраф в 500 тысяч рублей.

В Полоцке около дома генерала была брошена бомба, в результате немцами наложена контрибуция – 100 тысяч рублей на город.

Все мероприятия, проводимые оккупантами, были подчинены одной цели – выкачиванию максимальных прибылей из оккупированных территорий. На переданных бывшим владельцам фабриках и заводах возросла продолжительность рабочего дня и уменьшилась заработная плата. Ряд предприятий был закрыт, а промышленное оборудование и сырье вывозилось в Германию. Немцы продолжали свои действия по развитию добывающей промышленности. В то же время они свертывали производства и закрывали фабрики и заводы, которые не приносили им прибыль и не служили обогащению Германии. Только в Минске перестали работать кирпичные, механические заводы, табачная фабрика, без работы оказались деревообделочники, старатели, портные.

С февраля 1918 г. начинается новый этап в эксплуатации белорусских лесных ресурсов. Движимые империалистическими интересами магнаты деревообрабатывающей, целлюлозной промышленности и их покровители из военно-политических кругов значительно активизировали свои притязания на лесные богатства Беларуси.

«Освоение» вновь оккупированной территории Беларуси в 1918 году немецкие власти начали с грабежа и вывоза в Германию леса и лесоматериалов. Важнейшим инструментом в руках интервентов по эксплуатации лесных ресурсов явилось специально созданное в мае 1918 г. Минское Окружное Лесное Управление (МОЛУ), которому вменялось в обязанность организовать систематическую эксплуатацию лесных богатств Беларуси для нужд Германии. В его ведении находились казенные леса бывшей Минской, Виленской и оккупированной части Могилевской губерний общей площадью около 356000 десятин.

Одним из главных направлений в деятельности МОЛУ явилось обеспечение немецкой армии лесоматериалами, а железнодорожного транспорта – топливом. Так, в самом начале деятельности лесного управления германские захватчики поставили перед ним задачу заготовить дрова для Александровской, Любаво-Роменской и Риго-Орловской железных дорог в объеме 120000 куб. саж., а также около 50000 куб. саж. для городских нужд оккупантов в Минске и Могилеве.

Возросшие трудности в обеспечении немецкой экономики сырьем, а так же выгодные условия получения лесных богатств активизировали деятельность германских фирм по расхищению лесных ресурсов Беларуси.

Только одна Кенигсбергская целлюлозная фабрика закупила 200 тысяч складочных метров леса, из них к августу 1918 г. 40 тыс. было вырублено и значительная часть вывезена в Пруссию.

Эксплуатация и грабеж лесных ресурсов Беларуси приносили германским империалистам огромные прибыли. Только доходы МОЛУ составили на второе полугодие 1918 г. 4 млн. рублей. Денежные поступления этой организации вносились на счет Восточного торгово-промышленного банка, имевшего свои отделения в Гродно и Минске.

С вопросом расхищения лесных богатств Беларуси были связаны и проекты германского управления Беловежской пущей по изготовлению деревянных домов, которые должны были в разобранном виде перевозиться в Германию. Для такой цели в Беловежской пуще работало около 300 лесопилок, от 3 до 16 станков на каждой.

Характеристики

Список файлов реферата