53638 (668838), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Созданное в октябре 1923 г. Русское студенческое христианское движение за рубежом (РСХД) выбрало второй путь. Психологически он был менее удобным, действительно в какой-то степени максималистским, но будущее показало правильность этого выбора. Идейные и практические основания, на которых РСХД могло строить свою жизнь в постоянно изменяющихся внешних условиях, задал первый, учредительный съезд РСХД в Пшерове, близ Праги, состоявшийся 1-8 октября 1923 г. В связи с особой значимостью этого события в жизни российского зарубежья ему уделено большое внимание в литературе. Русское студенческое христианское движение сохранило жизнеспособность в течение десятилетий; оно как будто умирало, но затем снова возрождалось. РСХД существует по сей день. Осенью 1998 г. Движение отпраздновало 75-летний юбилей. Этой дате посвящена беседа Александра Кырлежева с Михаилом Соллогубом, Сергеем Морозовым и Владимиром Викторовым, опубликованная на страницах "Русской мысли" под заголовком "Говорят участники юбилейного коллоквиума"³⁵. Участники беседы размышляют о причинах долголетия РСХД, объединяющего уже четвертое поколение эмигрантов. По мнению С. Морозова, РСХД - это Движение, которое ищет смысл, старается осмыслить человеческую жизнь в разных культурах, в религиозном контексте и которое находит параллели на Западе. Несмотря на то, что нынешние участники РСХД испытывают серьезный кризис идентичности и чувствуют себя полноправными гражданами других стран, они считают, что отказываться от русскости в РСХД нельзя по двум причинам: потому что это - история и потому что Россия для них не чужая страна. Участники Движения затрудняются дать прогноз судьбы РСХД на этапе смены еще одного поколения, но уверены в одном: РСХД будет жить, пока в нем будет нужда. Помимо Русского студенческого христианского движения как организации, сыгравшей большую культурно-просветительскую и социальную роль в российском зарубежье, автор книги "Зарубежная Россия: История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920 - 1970)" (Париж, 1971) П. Е. Ковалевский, бывший руководителем РСХД в изгнании, уделяет внимание другой прицерковной организации, также имевшей большое значение в зарубежье - Православному делу, взявшему на себя обязательство оказания социальной помощи русским в довоенном Париже. Деятельность Православного дела напрямую связана с именем Елизаветы Юрьевны Скобцовой (в монашестве матерью Марией), явившейся вместе с Ф. Т. Пьяновым его основательницей. О жизни, церковной, музыкальной и культурно-просветительской деятельности руководителя хора Свято-Александро-Невского Собора, эмигранта "первой волны" Петра Васильевича Спасского (1896-1968) рассказывается в статье Н. Спасского "Петр Васильевич Спасский". Православие в эмиграции выбрало путь открытости, а значит, сотрудничества с западными церквами. Сотрудничество означало, что русским стоит учиться у западных христиан их опыту организационной, социальной и педагогической работы, их умению ставить дело и достигать результатов. Русские, в свою очередь, могли раскрыть перед Западом ту религиозную энергию и смысл, которые сохранил православный Восток, но в какой-то степени утратил христианский Запад. Испытав гонения на Церковь, потеряв родину, русские в изгнании с особой остротой почувствовали необходимость христианского единства. И самым неожиданным достижением эмиграции стало ее активное участие в экуменическом движении. Эмигранты оказали глубокое влияние на его развитие и помогли западным вероисповеданиям увидеть подлинный лик православия. Помимо трудов Н. М. Зернова, вопрос о значении православного рассеяния по всему миру для христианства на Западе получил наиболее полное освещение в сочинении П. Е. Ковалевского. Итак, вся историография последних четырех десятилетий свидетельствует: вслед за русскими по миру идет и православие. Так было всегда, но особенно проявилось вследствие небывалого русского исхода первой послеоктябрьской "волны". Потрясения, пережитые эмигрантами, вызвали глубокий переворот в мировоззрении и отношении к жизни многих из них. Внутри эмиграции родился церковный народ. Он был совсем отличен от того церковного простонародья, которое считалось оплотом Церкви до революции. В эмиграции он тесно объединил представителей всех бывших сословий и возглавлялся людьми больших духовных дарований. Если в начале века православие воспринималось исключительно как национальная вера греков, русских или румын, своего рода этнорелигиозный реликт, то в настоящее время всем ясно, что православие - важнейшая христианская традиция, без полноправного присутствия которой в жизни планеты невозможно современное христианство. И в значительной степени это стало возможным благодаря русским эмигрантам.

Глава 5
Российские некрополи за рубежом

Русские косточки рассеяны по всему миру, однако внимание авторов выявленных мною публикаций до сегодняшнего дня сосредоточено, в основном, на российском некрополе в городке Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Вероятно, это можно объяснить извечной увлеченностью россиян Францией и особенно ее столицей, масштабом российского исхода в эту страну и исторической значимостью похороненных здесь лиц. Правда, допустимость последней причины может быть поставлена под сомнение, ибо узость информации не позволяет судить о значимости персон других наших соотечественников, скончавшихся в эмиграции. Вполне вероятно, что захоронения такие в мире есть. Среди персоналий "третьей волны" некрополя в городке Сент-Женевьев-де-Буа - диссиденты А. А. Амальрик, А. А. Галич, В. П. Некрасов, Д. М. Панин, А. А. Тарковский. В ряде случаев даты эмиграции не указаны, и остается только гадать, принадлежит то или иное лицо к эмигрировавшим до или после октября 1917 г. Сюжет о русских могилах во Франции - это лишь малая часть из затрагиваемых публицистом-международником В. В. Большаковым в книге "Русские березы под Парижем" (М.: Мол. гвардия, 1990) тем, объединенных, однако, идеей преимущества социалистического варианта развития на пути к строительству нового, справедливого мира. Эта идеологическая заданность вполне объяснима, если принять во внимание род деятельности автора (во второй половине 1980-х - корреспондента "Правды"), год и место издания книги. Однако для нас в настоящем обзоре глава из книги "Русские березы под Парижем" представляет особую ценность информацией о других помимо погоста в Сент-Женевьев-де-Буа захоронениях русских во Франции. Из подглавки "Русская Ницца" мы узнаем о старом кладбище на холме Шато, где похоронен писатель и публицист А. И. Герцен с супругой, другом кладбище на окраине Ниццы, на улице Шмен-де-Кокад, этом, по утверждению В. Большакова, единственном русском православном некрополе за рубежом, единственном, потому что здесь похоронены только русские. В. Большаков дает нам краткие сведения об его истории: организовано в 1866 г. возле храма на улице Лоншан, вплоть до сегодняшнего дня находится на попечении православной церкви. Перечисление В. Большаковым имен из каменных надписей на русском языке позволяет узнать историю гибели русской Ниццы, начало которой было положено вдовствующей императрицей Александрой Федоровной, женой Николая I. Как и большинство из публикаций на подобного рода сюжеты, перечисление имен похороненных здесь лиц заканчивается призывом к российским властям взять под свою опеку эти русские могилы. Кроме того факта, что В. Большаков написал о кладбище, не упоминаемом в известных мне публикациях, ценно и то, что автор книги "Русские березы под Парижем" называет другие крупные российские зарубежные некрополи, пусть и ничего не добавляя к их перечислению: в Калифорнии, под Кале и под Сиднеем. Как и Сент-Женевьев-де-Буа, чисто российскими они не являются, ибо содержат достаточное количество инородных могил. Уже само напоминание об этих захоронениях позволяет лишний раз убедиться в том, сколь огромный пласт исторического знания предстоит еще освоить исследователям российского зарубежья. И тенденция к этому есть. Статья Е. Сасакина "Дважды умершие"также посвящена захоронениям россиян ,но уже в Японии и написана, если можно так выразиться, в жанре меланхолических блужданий. Как и большая часть газетных материалов, она не претендует на научность. Трудно судить о профессиональной принадлежности автора. Сам он лишь вскользь упоминает о том, что пишет книгу, и характеризует себя просто как человека, пытающегося понять Японию и ее граждан, а также то, как приспосабливаются к столь специфической культуре этой восточноазиатской страны иностранцы, прежде всего - русские. Из очерка нелегко сделать вывод, о каком времени идет речь. Сомнение сеет употребление автором термина "совслужащие", обозначающего современное присутствие россиян в регионе. Что это - примета времени, инерция языка (хотя инерция для языка - явление удивительное) или образная характеристика, позволяющая судить о восприятии автором "соотечественных" ему дипломатов? Подозреваю последнее, ибо дипломатический корпус, некогда советский, а ныне российский, не обновлен и не сменил ни целей (кроме приспособления к новому соотношению сил), ни методов их достижения. Да и употребление Е. Сасакиным чуть ниже модного слова последних лет "россияне", фраза о "русских девицах в (японских) борделях" - явная примета для знающих характерный способ трудоустройства представительниц "четвертой волны" эмиграции - позволяет понять, что речь в статье идет все-таки о годах девяностых. Поскольку же русских сейчас в Японии немного, то главным предметом интереса Е. Сасакина и целью его очередного визита в страну стало посещение едва ли не самого значительного памятника былого присутствия россиян в Японии - старинного Иностранного кладбища (Гайдзан боти) в Йокогаме. Итак, на основе статьи образ Е. Сасакина предстает как образ исследователя (любителя или профессионала - это уже другой вопрос), искренне интересующегося необычными судьбами обычных, часто совсем простых людей. Он копается в архивах и в земле, подкапывая ушедшие в землю плиты, он расшифровывает стершиеся и осыпавшиеся надписи, фотографирует то, что еще осталась. И пишет на основе этого книгу. Да и эта статья написана очень лирично, проникновенно. Чувствуется действительный интерес автора к затрагиваемым вопросам. Некоторое внимание Е. Сасакин уделяет и еврейским могилам. Как и на Сент-Женевьев-де-Буа, хранителем Иностранного кладбища в Иокогаме является потомок российских эмигрантов, а повседневный уход осуществляют японские волонтеры из Общества любителей Иностранного кладбища. Итак, существующие публикации о российских некрополях преимущественно носят поверхностный и субъективно-описательный характер. Чрезвычайно узок их географический охват. Едина основная мысль. Следовало бы понять, что невозможно бесконечно эксплуатировать (как правило, в одном ключе и с похожими комментариями) одни и те же громкие имена наших умерших соотечественников для поддержания внимания широкого читателя, на которого и ориентированы эти публикации, к одному и тому же российскому некрополю. Журналистам (при всем понимании специфики их жанра) и другим ощущающим потребность высказаться было бы уместно рекомендовать насыщать материалы более ценной, а главное, конкретной информацией, которая вполне могла бы быть интересной даже и не ученому-профессионалу.

Глава 6
Образование, музейное и издательское дело в российском зарубежье

Тенденция к всестороннему изучению российского зарубежья, наметившаяся в наши дни, проявилась в выделении проблем образования в эмиграции как масштабного и многомерного объекта изучения специалистами различных дисциплин. В результате этого стало возможным и даже необходимым проведение Всероссийской научной конференции, которая под названием "Образование и педагогическая мысль российского зарубежья" и была осуществлена 1-2 ноября 1994 г. в Саранске в рамках проекта "Нацио-нальная школа России" под эгидой Международного фонда "Культурная инициатива" совместными усилиями Мордовского государственного педагогического института и Института национальных проблем образования Минобразования РФ. Ряд докладов посвящен образовательным центрам рассеяния. Таковы, например, публикации В. К. Григоровой и В. П. Жуковой "Образование и педагогическая мысль Русского Харбина" и А. В. Попова "Культурные и научные центры второй русской политической эмиграции" . Интересен доклад В. А. Сухачевой о взаимодействии в сфере образования общественно-педаго-гического движения русской эмиграции и государственных органов стран Европы в 1920 - 1939 гг. (На эту же тему В. А. Сухачевой защищена диссертация ). Педагогика - это наука о воспитании, а воспитание как процесс систематического и целенаправленного воздействия на духовное и физическое развитие личности осуществляется множеством элементов общественной структуры. Поэтому закономерен интерес Е. Г. Лукиной к детским и молодежным организациям российского зарубежья. Российское образование в эмиграции избрало для себя охранительно-консервативный путь, тогда как в метрополии школа работала согласно планам, диктовавшимся потребностями развернувшегося социального эксперимента. В этой связи заслуживает внимания доклад М. В. Богуславского, касающийся восприятия советской школы 20-х гг. российским педагогическим зарубежьем. Несколько публикаций освещают вклад деятелей российского зарубежья в отечественную педагогическую мысль. Например, доклад С. П. Пимчева раскрывает взгляды И. А. Ильина на идеал русского национального воспитания.Уже не характеризуя учебный процесс и преподавательский состав, авторы перечисляют ряд вузов российского зарубежья, готовивших в 1920-30-х гг. специалистов в других областях знания. Завершает публикацию перечень объективных причин, предопределивших исчезновение русских учебных заведений за рубежом. Образовательным учреждениям российского зарубежья посвящены также две диссертации. Как видим, круг разрабатываемых исследователями вопросов не широк и потенциально значительно шире. Значительно больше еще предстоит сделать. Так, уже упоминавшийся Е. Г. Осовский называет следующие актуальные (с его точки зрения) крупные направления исследований, сгруппированные им в четыре блока: 1) становление и развитие российского образования разных ступеней в эмиграции, политика стран пребывания, цели и система образования, содержание и национальный (русский, украинский и т. д.) компонент образования, своеобразие методов обучения и др.; 2) общественно-педагогическое движение российской эмиграции, его роль в развитии образования и науки, социализации и социальной защите детства; 3) теоретическое наследие в области педагогики видных представителей российской эмиграции, своеобразие научного вклада; 4) педагогическая советология российского зарубежья, анализ и альтернативы видения проблем, историко-педагогические и сравнительно-педагогические исследования мировой и русской педагогики. Отсутствие координации исследовательских групп российских эмигрантоведов, малый тираж издаваемых ими результатов трудов и крах централизованной системы их распространения привели к тому, что призыв Е. Г. Осовского пока остается неуслышанным. Ученые идут своим путем. Публикаций немного, поскольку отсутствуют материальные возможности к продолжению научного поиска, прежде всего за рубежом. Основным своим содержанием рассмотренные труды выдержаны преимущественно в рамках первого блока исследовательских проблем, начало изучения которых было положено П. Е. Ковалевским и М. Раевым . Есть исследования во втором и третьем направлении и почти нет по четвертому. Надеюсь, что предпринятый мною анализ поможет исправить существующее положение. Одним из самых слабо изученных аспектов культурной деятельности российских эмигрантов всех "волн" является создание и сохранение музейных собраний. Из обнаруженных мною публикаций по истории нашей эмиграции музейному делу россиян в зарубежье посвящена только одна статья - публикация Л. П. Муромцевой и В. Б. Перхавко "Одна из сторон духовной жизни российской эмиграции первой волны" . Ее авторы справедливо отмечают, что, в отличие от эмигрантских архивов, музейные собрания до сегодняшнего дня обойдены вниманием ученых. Между тем разработка этой проблемы очень важна для расширения тематики и источниковой базы исследований по истории российского зарубежья. Ведь в большинстве эмигрантских музеев наряду с прочими экспонатами хранились архивные документы и фотографии, редкие книги . В связи с этим Муромцева и Перхавко формулируют задачи будущего исследователя: точно определить состав музейных коллекций, проследить их дальнейшую судьбу и, что, по мнению авторов, самое главное, установить их современное местонахождение. Муромцевой и Перхавко представляется также интересным охарактеризовать роль музеев в духовной эмиграции. Эта последняя задача частично реализована в конце статьи самими же авторами.Отмечая, что каждая из сберегавшихся эмигрантами коллекций имела свою неповторимую, а порой и драматическую историю, свою судьбу, отличалась определенным своеобразием, Л. П. Муромцева и В. Б. Перхавко выделяют и общие черты, характерные для эмигрантских музейных собраний 1920-1930-х гг., как общественных, так и частных: авторство инициативы создания, правовой статус, источники финансирования, общность судеб коллекций, их преимущественная тематика, роль эмигрантских музеев в духовной жизни зарубежья. Тем самым авторы, как уже говорилось, отвечают на сформулированный ими будущему исследователю вопрос. При понимании тезисной формы публикации обширное перечисление авторами музейных собраний российского зарубежья компенсирует поверхностность описания коллекций, сводимую лишь к именованию их характера (например, реликвии морского флота). Нет сомнений, что у исследователей музейного дела в зарубежье еще все впереди. В отличие от всех последующих послереволюционных "волн", эмиграция "первой волны" была на 80% эмиграцией пишущей интеллигенции, для которой творчество, "писание" - не только форма деятельности, самовыражения, но и единственный смысл и источник существования. Печатное дело в российском зарубежье имело, следовательно, почти неограниченное число авторов и читателей. Столь благоприятные для развития книжного дела предпосылки привели к тому, что, несмотря на определенные материальные трудности в разных странах и в разное время, в целом оно действительно обрело редкий по масштабу размах, существовавший до начала многое изменившей второй мировой войны. Поэтому неудивительно, что внимание историографов издательского дела российского зарубежья приковано в основном именно к довоенному этапу его развития. Составляются каталоги , ведутся и публикуются исследования. Среди них самое полное на сегодняшний день по географическому охвату и кругу рассматриваемых вопросов - статья И. А. Шомраковой "Книжное дело русского зарубежья (Европа 1917-1940 гг.) . Целью автора было дать обзор основных условий (они называются мною выше), задач и тенденций русского книгоиздания в странах Европы. В первую очередь И. Шомракову интересовали издания произведений художественной литературы, литературной критики и публицистики, т. к. именно они по известной русской традиции оставались основным способом выражения национального самосознания и наиболее действенной формой сохранения русской культуры за рубежом. Источниками послужили материалы отечественных и зарубежных (в том числе русских) исследователей: научные монографии, статьи в периодике, а также мемуары, опубликованные архивные документы и сами издания. Все вместе это позволило написать обстоятельный и информативный труд. Ряд других публикаций посвящен русской печати в странах рассеяния. Один из хронологически первых известных мне материалов об эмигрантской печати в центрах российского зарубежья - статья Т. Алексинской "Эмигрантская печать и писатели-эмигранты (Русская эмиграция 1920-1939 годов)" , посвященная главным образом французской столице. Газеты, журналы, издательства, писатели-эмигранты, литературный архив И. А. Бунина, Общество друзей русской книги (единственная русская зарубежная организация, объединявшая библиофилов и библиографов) - таковы некоторые из тем статьи. Таким образом, рассмотренное направление историографии российского зарубежья в целом находится только в стадии становления. Положено начало изучению фондов российских и зарубежных библиотек и архивов, вобравших в себя издания русской зарубежной печать, их документацию. Создаются и публикуются соответствующие каталоги, как в виде самостоятельных изданий, так и в качестве списков-приложений к обобщающим их содержание статьям. Имеются печатные материалы (переписка издателей и редакций с авторами, другие документы), призванные облегчить работу потенциальных исследователей истории ряда изданий. Функцию источников могут выполнить и юбилейные (к годовщинам печатных изданий) заметки и статьи их редакторов, авторов и читателей. Как показывает предпринятый обзор, отдельным исследователям по силам оказывается освещение издательского дела лишь в отдельных городах, странах рассеяния, причем, за редким исключением, пока только европейских.

Глава 7
Российская эмиграция в США и Канаде
(по материалам газеты "Иммигранты")

Основные потоки российской эмиграции и реэмиграции в Канаду и США пришлись на периоды вне рамок послеоктябрьской "волны", особенно изучаемой эмигрантоведами, и этим можно объяснить то, что научных трудов и публикаций о российском рассеянии на североамериканском континенте в России мало . Между тем российская диаспора здесь огромна, и в ней немало известных лиц. .

США

Так, истории освоения русскими принадлежавшей до 1867 г. России Аляски, а также ее современности посвящена первая половина статьи И. Бараникаса "Русские "гассаки" идут!" ("гассак" на языке аляскинских эскимосов означает искаженное "казак"). Автор оценивает численность сегодняшнего русскоязычного населения США (эмигранты всех "волн" и их потомки) в 2,5 млн. человек и вторую половину статьи посвящает рассказу о вкладе выходцев из России и СССР в американскую науку, технику, промышленность, культуру. Русский американец проф. В. П. Петров, автор нескольких книг по истории русской Америки, также настаивает на более ранней, чем 1917 г., точке отсчета появления русских в США и говорит в этой связи о крестьянской "волне" конца XIX - начала XX в., когда из бедных западных губерний Российской империи на заработки в Америку прибыло, по приводимым им данным Службы иммиграции и натурализации США, 2102596 душ. Автор статьи "Кого Россия дала Америке" А. Алиев также выделяет дооктябрьский поток переселенцев, но отмечает, что их низкий социальный и образовательный уровень помешал им сохранить свое национальное лицо, предопределил их быстрейшее растворение в местном населении. Эмоциональна и политизирована оценка причин и качественного состава дооктябрьской "волны", данная А. Щегалом . По его мнению, в основе своей она состояла из небольшой группы тех, кто готовил революцию в России, и огромной массы тех, кто вынужден был бежать из страны от неуправляемой цепной реакции на вышеупомянутую деятельность (ухудшение экономической ситуации, вызванное революцией 1905-07 гг., вынудило власти смягчить барьеры на пути трудовой эмиграции). Таким образом, все авторы "Иммигрантов" настаивают на том, что отсчет "волн" российской эмиграции в США следует вести с XIX в. Есть разногласия лишь в том, стоит ли выделять эмиграционный поток 1990-х гг. как самостоятельную, новую "волну". Российская иммиграция в США - весьма многонациональное явление. Несколько публикаций "Иммигрантов" рассказывают об отдельных этносах "русскочувствующих" (определение, введенное кем-то из писателей-эмигрантов), проживающих в Новом Свете. Одна из таких этнических групп - русские (русскоговорящие) армяне. В середине 1990-х гг. на территории США проживало около миллиона армян, в Большом Нью-Йорке их более 50 тыс. Схожие проблемы и у российских евреев. Известно, что они в составе советской (российской) эмиграции в США составляли немалый процент. Автор статьи "Последний причал" Е. Геллер развеивает убеждение многих, что американские евреи, откуда бы они ни были, - сплоченный народ. Между тем еврейская община в США действительно сильна, "влиться" в нее и почувствовать это не удается лишь евреям - выходцам из СССР. В основе этого лежит тот же комплекс причин, что и применительно к русскоговорящим армянам. Независимо от этнической принадлежности членов российской диаспоры в США российская эмиграция в этой стране в совокупности лишена сплоченности и единства. Для некоторых российских соотечественников большая радость и удовольствие - злословить и "топить" друг друга. Любое иное этническое сообщество стремится поддержать "своих". Любая другая этническая община образует сеть, нити которой можно найти везде - от частного бизнеса до государственных "коридоров". И община тем более влиятельна, чем больше спаяны, активны и целеустремленны ее члены. Наши соотечественники нередко стараются "рыть друг другу яму". Может ли в таких условиях сложиться единая и сильная община? Об этом - статья М. Бузукашвили "Не рой яму ближнему своему". Взаимоотношениям российской иммиграции 1970-80-х гг. в США с иммигрантами 1990-х посвящена статья Л. Костюк "Крик души на весь трамвай" с подзаголовком "Почему мы продолжаем и в Америке вести себя так, будто все еще едем в переполненном советском трамвае?" Характеристику русской американской диаспоре, ее взаимоотношениям с американской средой дает в разговоре неизвестному интервьюеру один из самых модных и результативных московских культурологов 1970-х гг., ныне профессор русской литературы в университете Атланты М. Эпштейн . По его мнению, российская диаспора в США как никакая другая существует отдельно, ни с кем не сливаясь, по той причине, что "железный занавес" отделил не только СССР от всего мира, но и его граждан - психологически, нравственно, интеллектуально - от других народов. В "генетическом" страхе перед системой, из которой эмигранты стремились вырваться, усматривает М. Эпштейн причины ничтожной политической активности в США выходцев из России. Как видим, оценки профессионального ученого совпадают с вышеизложенными взглядами публицистов. Однако при всей психологической ущербности российская иммиграция - действительно самая образованная и целеустремленная. И это идет вразрез с выработанным американской киноиндустрией стереотипом русского человека. С одиночеством, вероятно, сталкивается каждый и в любом обществе. Эмигрантам же особенно трудно. Хотя бы в силу ограниченности общения, трудности привыкания к новой среде, культуре. А главное, в силу потери (очень многими) былого положения, статуса, прежней профессии. Пожилым труднее всего. "Лекарство от одиночества" предлагается им в одноименной статье Д. Гая . Его рецепт призван спасти пожилых от невостребованности, скуки, тоски, а молодым дать заряд еще большей энергии. В ряде публикаций "Иммигрантов" рассматриваются психологические аспекты эмиграции и иммиграции. Попытку разобраться в мотивах эмиграции "среднего человека", вывести некоторые закономерности предпринимает Д. Драгунский в статье "Не убеждайте лемминга, что он погибнет - все равно не поверит" . По мнению Д. Драгунского, в основе эмиграции - вещь простая: популяция избавляется от тех, кто стал лишним (отсюда и заголовок статьи: лемминги - полярные грызуны, мигрирующие на большие расстояния в годы роста численности своей популяции). Проследить мучительный процесс адаптации-эволюции иммигрантов от момента прибытия позволяют обобщающие зарисовки Б. Езерской "Здесь в гости ходят по звонку". Читая статью, начинаешь понимать, как трудно привыкнуть к американскому образу жизни людям, выросшим в эпоху, когда была популярна строчка из песни Юрия Визбора: "А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги..." "Здесь принято дарить деньги, а не книги, здесь почти не ходят в гости и беседуют не о Мандельштаме, а о сдаче экзамена на гражданство" , - пишет Б. Езерская. Человеческое общение в Америке - роскошь, - такова квинтэссенция статьи. В Соединенные Штаты уезжают люди разных возрастов, из разных социальных групп, занимающие разное положение. Большинство уезжает по известным причинам: беженцы, выигрыш грин-карты, потеря заработка, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне и т. д. В Америке у большинства возникают одинаковые проблемы - незнание английского языка, естественное незнание законов и культуры новой страны, внутренняя неопределенность и депрессия. Еще один спутник иммиграции - разводы. Женщины более адаптивны и "врастают" в американскую жизнь быстрее мужчин. Они получают профессию, скорее начинают зарабатывать. Пассивность мужа в этих случаях вызывает их раздражение, недовольство и порождает развод. Яркие иллюстрации к этому тезису - основанные на примерах конкретных семей публикации Т. Очаковской "Америка-разлучница" и С. Раскиной "Семьи гибнут за металл". Но не только браку и семье в эмиграции уделяется внимание "Иммигрантов". Процесс адаптации российских переселенцев рассматривается в них и на примере полов и возрастных групп. Когда в новую неведомую страну уезжают молодые люди, это не кажется необычным - психика в этом возрасте остается гибкой, возможность обучаться не скована пластами старых знаний и чуждым новой стране опытом. Поэтому крайне интересным представляется иммигрантский опыт пожилых людей, особенно тех, кому за семьдесят. Психологический шок эмиграции не меняет внутренний мир эмигранта, он лишь "проявляет" его личность, высвобождает энергетические резервы. Они-то и позволяют лишенным опыта существования в нормальном обществе российским эмигрантам совершать чудеса приспособляемости и выбраться на поверхность американской жизни. Нет нужды доказывать, что уровень материального благополучия среднего американца много выше, чем у гражданина любой из стран СНГ. Это всем известно. Но несколько неожиданным выглядит свидетельство множества публикаций о том, что материальное и социальное положение российских американцев выше среднеамериканского. У российских американцев выше среднего уровень образования, доходов, выше процент людей, прославивших свои имена на весь мир. "Терпение и труд - все перетрут". Эта старая русская пословица верна и в Америке. Если к этому добавить способности, талант - успех обеспечен. Доказательством этому служат судьбы многих российских переселенцев.Если ты увлечен своим делом, любишь свою профессию - ты обязательно найдешь ей применение, где бы ты ни находился. В этом призван убедить читателя жизненный опыт Наума Каждана, с 1976 г. живущего в США и ставшего там известным фотографом "Нью-Йорк Таймс", которым он делится в беседе с М. Прицкер . Статья интересна также суждениями интервьюента о русской и американской школах фотографии. Статья С. Лущина "Друг Чайковского, отец "Колчаковны"" рассказывает об оставившем Россию после революции 1905 г. Василии Ильиче Сафонове, одном из лучших дирижеров мира, пианисте и педагоге. Школа Сафонова-педагога сыграла огромную роль в развитии русской культуры. В числе его учеников - А. Н. Скрябин, Н. К. Метнер, А. Ф. Гедике, Е. А. Бекман - Щербина, И. Левин, Р. Бесси - Левина и др. Беседу с Евгением Кисиным, ныне постоянно проживающем в США, предлагает читателю под заголовком "Мне очень нравится моя жизнь" М. Прицкер . Россиянам знакомы песни "кабацкого музыканта" М. Гулько, живущего в США с 1980 г. Сведения о его биографии можно почерпнуть из публикации Г. Кацова "Михаил Гулько: "Поручик Голицын" по-прежнему популярен" . Эмиграционный поток 1990-х увлек за собой многих. Среди них - известная актриса Е. Соловей. О ней - материал Л. Кудиновой "Елена Соловей: "Я люблю свои неудачи" . Много ранее оставил родину актер Б. М. Сичкин, исполнитель роли Бубы Касторского в фильмах из серии "Приключения неуловимых". С ним беседует В. Джанибеков . Однако русский человек не был бы русским, если бы не проявлял чудеса изворотливости. Особенности экономического поведения бизнесменов из числа российских иммигрантов в США раскрывает статья Л. Леонидова "Была - не была..." Русский и в Америке русский - такова идея статьи. Об этом же - статья Я. Циммермана с обо всем говорящим названием "Во всех законах всегда есть дырки". Заключение о невероятной приспособляемости, предприимчивости выходцев из России мы можем сделать на основе знакомства со статьей Л. Серовой "Кочерга от русской няни" , рассказывающей о ситуациях, в которые попадают нелегальные иммигранты, пытаясь устроить в США свою жизнь.Таким образом, на страницах "Иммигрантов" представлены аналитические материалы, очерки, интервью, эссе почти по всем возможным направлениям российского рассеяния в США. Российская эмиграция в этой стране рассматривается авторами "Иммигрантов" как исторический социокультурный феномен, большое внимание уделяется адаптационным процессам в иммигрантской среде применительно к представителям разных полов и возрастных групп, профессий и культурных слоев. Велик удельный вес материалов, посвященных видным представителям "русской Америки" - изобретателям, ученым, писателям, художникам, артистам, спортсменам, предпринимателям, людям известным и не очень. Очевидное достоинство публикаций "Иммигрантов" - в насыщении истории российского зарубежья человеческим содержанием, иными словами, антропологизации ее. Часть этих материалов следует расценивать как научную публицистику, другую - более весомую - следует рекомендовать профессиональным исследователям как источник.

Канада

Канада - вторая в мире страна по протяженности территории. И тем не менее, ее населяют всего лишь 30 млн. жителей. Причем тридцатимиллионный появился недавно, в 1997 г. 129 лет шла Канада к этому демографическому рубежу, вдесятеро превышающему ее население на момент провозглашения доминиона в 1867 г. Страна все еще ждет своих землепроходцев. Российская эмиграция в Канаду берет начало в конце ХIХ в. В 1951 г. здесь проживало уже около 190 тыс. русских по стране рождения и 39 тыс. русских по родному языку . Тот факт, что в 1990-х гг. Канада уверенно лидировала в "состязании" индексов гуманитарного развития, опередив США, Японию, Голландию 170 других государств, послужил причиной того, что по числу российских переселенцев Канада переместилась в перечне стран дальнего зарубежья, принявших российских граждан на постоянное место жительства, с 17 места в 1987 г. на 4 место в 1997 г., оставив впереди себя лишь Германию, Израиль и США Несмотря на все это Канада - один из самых слабо изученных регионов российского рассеяния. Острый дефицит научных исследований и публикаций вновь восполняют материалы газеты "Иммигранты".История российской эмиграции в эту североамериканскую страну начиная с украинских крестьян, бежавших в ХIХ в. с берегов европейского Дона в поисках лучшей доли, до наших дней раскрывается в статье А. Тюрина "Бегство на Дон" (Дон - название реки в Торонто, одном из трех крупнейших городов Канады). Есть города, где концентрация русскоязычных иммигрантов максимальна. Чем это объясняется - еще предстоит выяснить ученым. Но факт остается фактом - существуют столицы русскоязычной иммиграции. Двум из них посвящены следующие рассматриваемые мною статьи. Одна (без подписи) так и называется: "Торонто" (любопытно, что в переводе название города означает "место встречи"). Торонто (или как его еще называют - Метро Торонто) является коммерческим, промышленным и финансовым центром Канады, столицей провинции Онтарио, самой развитой в экономическом отношении провинции Канады. Метро Торонто был образован в 1953 г. Вместе с пригородами его население составляло в 1997 г. 4,34 млн., из них более 150 тыс. русскоязычных. В целом в провинции Онтарио проживает около 200 тыс. русскоязычных, и по некоторым оценкам к 2006 г. их количество должно возрасти еще на 100 тыс..Монреаль - еще один крупнейший город Канады и центр русскоговорящей иммиграции, расположенный в провинции Квебек. О российской колонии в этом городе - статья Н. Максимычева "Здесь песни Высоцкого слышны из каждого окна". По данным монреальской полиции, на конец 1997 г. здесь проживало 11,5 тыс. россиян. В Канаде три крупных города и одновременно центра российского рассеяния, однако о жизни российской колонии в третьем из них, Ванкувере, в "Иммигрантах" нет специальных публикаций, тем не менее отдельные фрагментарные сведения можно получить из материалов, посвященных конкретным нашим соотечественникам. Такова, например, статья "С песней по жизни" (автор не указан), перепечатанная из газеты "Русский Ванкувер". Рассказ о судьбе Александры Цветковой, российской реэмигрантки 1950-х гг. из Китая, позволяет составить некоторое представление о жизни приехавших из Шанхая в Ванкувер российских "китайцев". Основанный ими в те годы Русский клуб, хор существуют и ныне. Им удалось сохранить русский язык, традиции, обычаи и любовь к России, хотя и не каждый из них там родился или бывал.Среди публикаций о соотечественниках в Канаде отдельно выделю отвечающую требованиям историзма, сопровождаемую фотодокументами статью Б. Неплоха "Пращуры и потомки Владимира Ильича Ленина живут в Канаде" . Статья рассказывает о ныне покойном двоюродном племяннике В. И. Ленина Николае Всеволодовиче Первушине, профессоре русской лите-ратуры Норвичского университета североамериканского штата Вермонт, многие годы бывшем директором знаменитой русской летней школы при этом вузе. Дочь Н. В. Первушина Наталья Николаевна Лабрек - известная в Монреале художница и автор монографий по иконописи и церковному искусству. Как видно по числу вовлеченных мною в настоящий обзор материалов из дайджеста "Иммигранты", ненаучных публикаций о российских соотечественниках в Канаде немногим больше, чем ученых книг и статей. Канада остается одной из самых малоисследованных в этом отношении стран. И это при том, что, как отмечалось выше, история российской эмиграции в эту страну имеет давние корни и число иммигрантов неуклонно растет. Однако имеющиеся материалы позволяют составить представление о центрах российского рассеяния здесь, их численности, уровне экономической и культурной жизни канадских россиян. И все же значительно больше еще предстоит изучить.Рассмотренные газетные статьи помогают определиться с направлениями научных исследований: причины эмиграции россиян в США и Канаду, хронология ее "волн", этнический и конфессиональный состав переселенцев, региональные центры российского рассеяния на североамериканском континенте, причины их появления, отличия в социальном составе российских общин в разных местах концентрации иммигрантов, взаимоотношения внутри российско-иммигрантской среды, культурная, политическая и экономическая жизнь российской диаспоры разных "волн", особенности ее интеграции в американское общество, жизнь и деятельность выдающихся представителей российской эмиграции в Канаде и США и т. д.

Российская диаспора в странах Нового зарубежья

В годы существования СССР проводимые центром модернизация и русификация союзных республик привели к созданию значительного миграционного потока, состоявшего в основном из представителей славянских народов. В результате при распаде СССР русская нация вошла в число рассеченных народов мира. Всего в новом зарубежье, по различным оценкам, насчитывается 36 - 38 млн. русскоязычных. Ядро этой диаспоры составляют этнические русские -25 млн. человек. В Казахстане и Латвии доля русскоязычных - около 40%, на Украине, в Белоруссии и в Эстонии - примерно четверть. И лишь в трех республиках Закавказья и Таджикистане она не достигает 10%. Чтобы понять динамику нынешней и будущей миграции россиян из нового зарубежья в Россию, недостаточно просто указать на то, что они превратились из уверенной в себе господствующей нации в окруженные враждебней средой национальные меньшинства. Не следует и уподобляться русским националистам, утверждающим, что во всех новых независимых государствах русские меньшинства дискриминируются и преследуются. Важнейшая особенность российской миграции из бывших союзных республик заключается в ее неравномерности, определяемой пятью группами факторов . Главным среди них является степень укоренeнности этнической группы, которую можно определить как привязанность группы к территории своего проживания, проявляющуюся в том, что представители этой группы не желают покидать родные места даже при наличии мощных побудительных мотивов или внешнего давления. Укоренeнность очевидно связана с длительностью обитания на территории, причем речь идет не только о сроке проживания в данном месте отдельного человека или семьи, но и о длительности истерического существования группы как целого. На степень укоренeнности также влияет нынешняя и прошлая связь группы с землей: крестьяне и (в меньшей степени) их городские потомки обычно характеризуются большей укоренeнностью, нежели потомственные горожане. Из всех групп российской диаспоры наиболее глубокой укоренeнностью отличаются жители северного и восточного Казахстана, а также восточной и южной Украины. Наименее укоренены русские в Средней Азии, где они всегда были городскими жителями. Вторая категория факторов связана со статусом россиян в новых национальных государствах, т. е. наделением или обделением их политическими, социально-экономическими и культурными правами. Третья группа факторов - повседневное самочувствие русских и русскоязычных жителей новых независимых государств, определяемое наличием или отсутствием бытовой враждебности к ним со стороны коренного населения. Четвертая группа факторов, обуславливающих ту или иную реакцию российских меньшинств на местный национализм, связана с теми социально-экономическими преимуществами, которые могут превышать издержки культурно-психологического характера и побуждать русских оставаться в новых независимых государствах, несмотря на антироссийские настроения и националистическое законодательство в вопросах языка и гражданства. Вероятность таких преимуществ особенно высока в странах Балтии, которые обладают лучшими, чем России, перспективами экономической интеграции в Европу. Пятая категория факторов касается российской государственной политики в отношении соотечественников за рубежом. Речь идет как о внешнеполитических шагах, так и о внутренней политике по отношению к беженцам и вынужденным переселенцам. В свете всех этих соображений очевидно, что иммиграция в Россию представляет собой лишь один из возможных типов поведения российской диаспоры как реакции на национализм в новых независимых государствах. Вероятны и другие модели: ассимиляция или хотя бы усвоение культурных норм основного населения (аккультурация), либо же коллективная мобилизация с различными требованиями гражданского равноправия, особых языково-культурных прав территориальной автономии и т. п. Сказанное объясняет, почему российское население постсоветских республик оказалось вовлечено в миграцию в весьма разной степени (интенсивная иммиграция в Россию русских и русскоговорящих жителей Средней Азии и Закавказья и значительно более низкая - восточной Украины, северного и восточного Казахстана, Балтии) и почему миграция в Россию в 1990-х гг. затронула лишь относительно небольшую долю 25-миллионной русской диаспоры (основные регионы русского расселения в странах нового зарубежья - Украина и Казахстан). Миграционные потоки русскоязычного населения в Россию, достигнув в 1994 г. максимальной величины - 1146 тыс. человек, стали постепенно сокращаться. Идея защиты прав соотечественников в странах нового зарубежья развивалась российской печатью, прежде всего - правительственной и левого толка, находила воплощение в заявлениях и политических шагах органов российской государственной власти, самым важным среди которых, пожалуй, следует назвать подписание 24 мая 1999 г. Президентам РФ Федерального закона "О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом", главное достоинство которого при всей неоднозначности содержания, на мой взгляд, состоит в закреплении перечня мер по обустройству единого информационного и образовательного пространства с территориями государств СНГ и Балтии. Говоря о российских соотечественниках в Латвии, назову также публикации о судьбах конкретных лиц: автопортрет анонима "Мы стали эмигрантами, не покидая своих квартир" и статью М. Эдича "Их положили у параши..." Думается, названия материалов достаточно характеризуют их содержание. Любопытны наблюдения В. Калашникова о русскоязычных в Эстонии . Как отмечает автор статьи, интересы русскоязычных жителей республики слишком разные, векторы их порой противоположны. Фраза об "интересах русскоязычного меньшинства" из уст российского руководства лишена искренности и является не более чем элементом политический игры. Этот вывод подтверждает и материал А. Полянской. Как видим, тема русскоязычных жителей Балтии - центральная в называвшихся выше изданиях. Значительно меньше отводится ими места материалам, рассказывающим о соотечественниках в других республиках бывшего СССР. Материалы о российской диаспоре в Средней Азии представлены в "Иммигрантах" статьей С. Зинина "Есть ли проблемы у русских в Узбекистане?" . По утверждению автора публикации, вопрос этот не риторический. С правовой точки зрения у русских и русскоязычных жителей Узбекистана нет оснований говорить о наличии в республике законов, которые ущемляли бы их права и свободы. Имеющиеся проблемы в целом сводимы к сложностям существования любой национальной общины в инокультурной среде. Итак, содержание большинства рассмотренных публикаций российской международной прессы идет вразрез с навязываемыми отечественными СМИ стереотипами восприятия российской диаспоры в странах нового зарубежья и позволяет заключить, что русскоязычное население Балтии и славянских экссоветских республик часто противопоставляет себя русским, живущим в России (ввиду дефицита материалов о российских соотечественниках в Средней Азии и Закавказье распространить этот вывод на них было бы некорректно). Оно понимает, что Россия не имеет возможностей их принять, и большей частью в Россию не стремится (уместно напомнить здесь о четвертой вышеназванной группе факторов, предопределяющих тип реакции российских соотечественников за рубежом на национальную политику новых государств). Имеющиеся проблемы (языковые, образовательные) воспринимаются ими как неизбежное следствие становления национальной государственности республик, за независимость которых на излете перестройки они часто ратовали сами, как следствие отсутствия длительного исторического опыта выживания в условиях независимости от России. Тем не менее, российская диаспора в государствах нового зарубежья - исторически неотъемлемый элемент национального "пейзажа", и Россия должна использовать этот фактор, но не как "козырь в игре" и инструмент политического давления, а как инструмент, облегчающий взаимопонимание народов и государств, как один из субъектов "народной дипломатии".

Заключение

Все вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы.

Характеристики

Список файлов реферата