Dissert (668782), страница 30

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 30)

Вдвойне характерно, что его импичмент был во многом инспирирован слугами Королевского Гардероба, которые потеряли значительную часть своих дополнительных доходов, когда Кранфилд возглавил данный субдепартамент двора. Их активно поддержали слуги Королевской Спальни, выказывавшие недовольство придворной экономией.¹ Сам Яков I шел на сокращение придворных расходов только под давлением финансовых трудностей, т. к. рассматривал пышный, богатый и щедрый королевский двор как неотъемлемое проявление королевского величия и обязательное средство для завоевания расположения знати.

В 1617 г. подготовленная Советом и специальными комитетами программа реформ была на грани срыва из-за влияния на короля его шотландских слуг. Они получили очередную порцию королевской щедрости. Один только Хэй получил 10.000 ф. на свою свадьбу.

Другая причина состояла в том, что для субдепартаментов хаусхолда не были установлены максимумы расходов, а надеяться на сознательность слуг было бессмысленно. Слугам позволили самим предложить размер экономии собственных расходов, что открывало возможность для различных спекуляций. Необходима была сила, находящаяся вне придворного корпоративизма, но, в тоже время, достаточно тесно экономически связанная с хаусхолдом, чтобы иметь личную и финансовую заинтересованность в проведении политики экономии.

Такая ситуация предоставила шанс Кранфилду закрепиться в иерархически и корпоративно организованной системе королевского хаусхолда. Заручившись поддержкой Бэкона и Бэкингема, он стал тайно планировать реформу.

Секретность объяснялась традиционными корпоративистскими представлениями о том, что все вопросы, касаемые практики какого-либо департамента, относятся прежде всего к компетенции его штата. Таким образом, именно слугам Хаусхолда принадлежал приоритет в вопросах реформирования департамента. Подобная ситуация произошла в 1615 г. с предложениями сделанными другим лондонским торговцем Инграмом, когда инициатива была перехвачена Гофмаршальской конторой. Она естественно была заинтересована в защите собственных административно-финансовых интересов и сохранении status quo.

И на сей раз, когда намерения Кранфилда реформировать хаусхолд были обнаружены, ему пришлось предложить слугам Гофмаршальской конторы сделать собственные предложения. Но поскольку, они не проявили должной заинтересованности, инициатива вернулась к Кранфилду и Бэкону.

Несмотря на то, что некое подобие предложений с большим опозданием было сделано¹, М. Прествич справедливо считает, что Гофмаршальская контора проявила полную неспособность к решительным мерам по реформированию хаусхолда.² Считалось, что хотя слуги Гофмаршальской конторы являются наиболее компетентными, чтобы сделать предложения о сокращении, они, скорее всего, "[из-за собственного] интереса и боязни будут льстить, чтобы оказать услугу".³ Тем не менее, подобная ситуация вызвала общую задержку в проведении реформы на несколько месяцев.

Другая временная задержка была вызвана болезнью Кранфилда. Нетерпенье Бэкона и Бэкингема, которое они показывают в своих письмах, подтверждает ключевую роль Кранфилда в проведении реформы.⁴

Учитывая интерес слуг Хаусхолда, Кранфилд настоял на том, чтобы был создан специальный субкомитет с полномочиями исследовать злоупотребления внутри департамента, вмешиваться в деятельность его слуг, т.е. иметь над ними административное преимущество.

Паралич административно-финансовой системы Хаусхолда и консерватизм его слуг были настолько сильны, что не многие верили в успех реформ. Совет практически самоустранился. Бэкон писал, что среди его членов господствует мнение, что "сегодня будет как вчера, а завтра как сегодня".² Поэтому все детали реформ были разработаны вне Совета.

Комиссия Кранфилда сконцентрировалась на расходах Хаусхолда, его раздутом штате, казнокрадстве и коррупции его слуг. Она предложила на 1/4 сократить количество присутствующих и их слуг, уменьшить количество столов (до 60), сократить потребление пива и эля, навести порядок в поставках, экономить на используемых материалах, ограничить получение слугами чаевых и использование ими служебных привилегий.

Летом была подписана новая Houshold Book, как компромисс с Гофмаршальской конторой, которая соглашалась на сокращение штата хозяйственных департаментов двора и столов до 84. После краткосрочного сокращения столов в результате смерти королевы Анны, в 1622 г. наметился новый рост их количества, связанный с деятельностью Бэкингема. и ослаблением контроля со стороны правительства. За последние три года их стоимость возросла более чем на 10.000 ф.

Одна из главных заслуг Кранфилда заключается в том, что он ввел в деятельность Хаусхолда коммерческие методы оплаты его расходов живыми деньгами, а не казначейскими расписками (tally). Но вряд ли существенная экономия была возможна без изменения общих принципов владения должностями и роли двора в системе королевского представительства. Значение реформ Кранфилда в демонстрации возможностей того, что можно достичь в рамках данной системы. Они стали своего родом полигоном для распространения реформ на государственные структуры. Полученный опыт в последствии был применен в реформировании управления флотом, Казначейством, департаментом заведующим производством артиллерии. М. Прествич предлагает рассматривать реформы двора как часть общей компании государственной экономии под руководством Бэкона.

В рамках мероприятий по сокращению расходов на содержание двора в 1618 и 1619 гг. вышли королевские прокламации требующие изгнать из королевской свиты различных бродяг и прихлебателей.

Всем слугам хаусхолда и присутствующим при дворе под страхом заключения в дворовую тюрьму (Marshalsea) запрещалось допускать в свои покои и конторы посторонних. Составлялись списки лиц допущенных ко двору, которые передавались королевскому приставу. Через него должно было производиться и увольнение слуг, чтобы они не задерживались при дворе.¹ Но подобные меры оказались мало эффективны, из-за стремления придворных слуг сохранить собственную прислугу (servants' servants).

Несмотря на то, что Яков I понимал, что присутствующие при дворе бродяги, и разного рода "прихлебатели" "обижают и оскорбляют нашу персону и двор"², стремление королевских слуг сохранить собственную прислугу, упорное нежелание последних покинуть двор и неспособность придворных структур оградить хаусхолд от лишних людей, делало эти прокламации практически невыполнимыми.

В целом можно выделить общие причины провала административно-финансовых реформ Хаусхолда. Опыт Кранфилда показал, что экономия зависела от контроля над снабжением и придворной бухгалтерией. Именно из-за недостаточного исследования второго элемента реформы не имели должного эффекта. С другой стороны, их временный и частичный успех объясняется временной поддержкой со стороны Якова I и Бэкингема, которые использовали деятельность Кранфилда для подавления оппозиции. Серьезным барьером для реформ выступал сам король, с его непониманием сущности финансовых проблем. Провал реформ имел серьезные политические последствия, показывая слабость коронной администрации контролировать придворные расходы на глазах палаты общин, к которой постоянно приходилось обращаться за новыми субсидиями.

Другой серьезной причиной провала реформ стало сопротивление со стороны королевских слуг. Оценивая деятельность Кранфилда, Д. Чемберлен скептически относился к его возможному успеху, поскольку тот стал очень непопулярен "в Сити и еще меньше во дворе". Его усилия, считал Чемберлен, ни к чему не привели ибо так всегда случается с людьми, "находящимися вне своей стихии и выступающими против многочисленных и хорошо поддерживаемых противников"¹.

Видимо, подобная участь постигала всех "реформаторов" королевского хаусхолда. В апреле 1611 г. некто Колмен, который лишь месяц назад предложил проект экономических реформ Хаусхолда, жаловался, что этот проект сделал его ненавистным всему Хаусхолду, это "приносит ему одни насмешки и делает посмешищем в [департаменте] нижних ступеней". Он просил помощи и защиты у Сесила, предполагая, что его предложения дадут экономию в 20.000 ф., а позже, видимо, для большей заманчивости говорил о 58.000 ф.² Он просил министра оценить его проект, но видимо этого не было сделано. Сесила в то время интересовали другие проблемы – как вернуть расположение Якова I и собственное здоровье.

2.3. Право королевских реквизиций

Реквизиция продовольствия и отдельных товаров для нужд королевского двора принадлежало к числу наиболее важных прав, которыми обладала королевская власть в Англии. В к. XVI — н. XVII вв. оно стало одним из камней преткновения в отношениях между короной и парламентом, между королем и его слугами.

Деятельность королевских поставщиков (purveyors) была чрезвычайно важна для снабжения королевского двора, но в то же время она вызывала огромное недовольство значительной части населения страны. Еще в XIII в. при Эдуарде III автор одного трактата писал, что "поставщики посланы в этот мир, чтобы творить то, что дьявол делает в аду".¹ Особенно это недовольство возросло в к. XVI — н. XVII вв.

Королевские реквизиции (purveyance, от “purvey” из лат. providere — снабжать) были основаны на древнем праве короля (гафоль), согласно которому подданные должны были бесплатно или по фиксированным ценам обеспечивать королевский двор продовольствием и товарами, а также транспортировать их и сам двор (cartage).

Это право возникло еще в англосаксонский период, но свое полное развитие получило с момента нормандского завоевания. Первоначально оно касалось только землевладельцев, несших рыцарскую службу королю, однако к XVI в. реквизиции распространились уже на всех землевладельцев вне зависимости от того, были ли они на королевской службе или нет. ² В XV в. право реквизиций трансформировалось в обязанность подданных ежегодно принудительно продавать для королевского двора продовольствие и другие товары по фиксированно низким ценам, что порождало бесконечные жалобы и протесты. Королевские реквизиции раскладывались по графствам неравномерно, но в равных долях среди собственников каждого графства.

Существовали два вида закупок: 1. крупные разовые закупки в портах и на рынках относительно удаленных от двора графств таких нескоропортящихся продуктов и товаров, как соленая рыба, вино, воск, уголь, лес; 2. более регулярные реквизиции продовольствия с населения в том районе, где находился двор, прежде всего с графств вокруг Лондона. Если первый вид поставок вызывал жалобы в основном в связи с несвоевременной оплатой, то второй – из-за частоты реквизиций.

Реквизиции были одной из самых ненавистных королевских прерогатив, постоянным поводом недовольства как баронов, так и парламента. Великая хартия (ст. 28 и 30) пыталась ограничить королевское право согласием собственника. С усилением королевской власти право реквизиций все более расширялось к королевской выгоде. В 1362-63 г. парламентарии требовали переименовать поставщиков в покупателей (buyers).¹ Елизавета была вынуждена сделать это, когда имя реквизиторов стало совсем ненавистно подданным, но на французский манер (achatour). В то же время она зафиксировала наметившийся переход реквизиций из натурального побора в денежный сбор. Именно Елизавета, по мнению Чамберса, опасно привязала королевский двор и его доходы к обычаю реквизиций, заложив своего рода "бомбу замедленного действия" под финансовую систему государства, которая взорвалась при ЯковеI Стюарте. Елизавета активно использовала реквизиции для снабжения не только двора, но и флота.² На 1570-е годы приходится пик деятельности королевских поставщиков. Количество поставщиков достигло 56 человек и 111 помощников. Около половины из них входило в штат двора. Поставщики закупали более 110 наименований товаров.³

Подсчитать ценность реквизиций для хаусхолда довольно сложно, поскольку отсутствуют полные годовые отчеты. Существуют отчеты только по отдельным товарам и графствам. В 1610 г. во время подготовки Великого Контракта само право реквизиций как таковое было оценено в 50.000 ф., что было естественно завышено, поскольку включало своего рода моральную компенсацию за отказ от него. Подсчет 1612 г. дает цифру в 37.500 ф., но Ф.Дитц более склонен к оценке в 25.000 ф., которая складывается из разницы между возможными расходами хаусхолда, если бы снабжение двора осуществлялось по рыночным ценам и реальными расходами, включающими реквизиции (95.238 и 70.508 ф.).¹ Но, скорее всего, эта цифра показывает именно разницу в ценах, чем реальную стоимость реквизиций. Так или иначе, королевские реквизиции составляли около 1/3 бюджета двора.

С момента кромвелевских реформ королевские поставщики входили в штат большинства хозяйственных служб двора в ранге йоменов, а в некоторых субдепартаментах (пивоварня, винный погреб) в ранге грумов или гоф-юнкеров. Некоторые из субдепартаментов имели собственных поставщиков и получали от казначея-кассира Хаусхолда средства на закупки (гофинтендантская или закупочная контора, птичник, кладовая для провизии и напитков, пекарня), другие имели своих поставщиков, но не получали деньги (винный погреб, склад свечей), а третьи – получали деньги, но не имели штатных поставщиков (кухня, Гардероб, посудомоечная, Холл, кладовая специй и пряностей).²

Характеристики

Список файлов реферата