53494 (668688), страница 5

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

Однако в Центральном государственном архиве Советской армии имеются документы, которые дают основание сомневаться в справедливости вышеназванного приговора военного трибунала, возложившего всю тяжесть вины за поражение 44 стрелковой дивизии только на ее командование, а также считать, что неуспех действий не только 44 стрелковой дивизии, но и других дивизий, действовавших к северу от Ладожского озера (54 и 163 стрелковые дивизии в составе 9-й армии, 18 и 168 стрелковые дивизии в составе 8-й, затем 15-й армии), был заложен в самом начале событий на северо-западных рубежах страны и определен как замыслами армейского командования по проведению наступательной операции, так и установками командования РККА и Наркомата обороны СССР по ведению советско-финляндской войны в целом.

- 16 -

- 6 -

В течение десятилетий продолжается спор о проблемах государственной власти в годы последних войн, о проблемах, связанных с соотношением сил правительства, парламента и главнокомандующего. Говорилось о городе Никкели, как о второй столице Финляндии. Иногда приходили к выводу, что маршал Маннергейм на практике возглавлял Финляндию. Этот вопрос рассматривался уже тогда, когда в Финляндии в 1945–46 гг. проходил взбудораживший общественность судебный процесс против высшего руководства, возглавлявшего страну в годы войны. Обвинение основывалось на том, что должностное лицо повлияло своими действиями на вступление Финляндии в войну против СССР и Соединенного Королевства Англии и препятствовало заключению мира с этими странами.

С помощью ссылок на юридические моменты были попытки воспрепятствовать проведению этого процесса. Соответствующий закон был принят только в 1945 гг., и в Финляндии традиционно придерживаются принципа, по которому закон не имеет обратной силы. Государственное руководство обвиняли в принятии политических решений, которые позже трактовались как уголовные. Во время процесса обвиняемым не дали возможности, прежде всего по внешнеполитическим причинам, предоставить полностью информацию в свою защиту. О зимней войне нельзя было говорить. Считалось также, что страной во время второй мировой войны управляли лучшим из возможных способов.

Среди обвиняемых должны были быть президент Рюти, премьер-министры Рангель и Линкомиес, члены комиссии по иностранным делам правительства, кроме Мадно Пеккала, который перешел после войны в ряды народно-демократического союза Финляндии, и еще – посол Финляндии в Берлине – Кивимяки, поскольку он не призывал правительство к заключению мира. Сильнее других обвиняли Таннера, который своими речами способствовал военным устремлениям.

Дело было сложным, и поэтому неудивительно что возник вопрос об ответственности военного руководства, прежде всего главнокомандующего маршала Маннергейма. Власть генерального штаба была во времена войны большой. Должны ли гражданские лица, у которых не было такой же большой власти, одни нести ответственность?

Комиссия по изучению деяний виновников войны нашла много моментов, по которым можно было бы привлечь к ответственности военное руководство. Президент Маннергейм, заключивший мир, был центральным объектом «огня» за а) подготовку к «войне продолжения», б) поддержку пропагандистской кампании в пользу оккупации Восточной Карелии и, прежде всего, в) заключение договора, по которому иностранные войска получили право использовать территорию страны при их переброске.

При подготовке к «войне продолжения» самым заметным деянием было подчинение финских войск немецкому командованию, то есть до начала войны. Так же рассматривалось обвинение в подписании военного договора с Германией. Совершенно очевидно, что у военного руководства было, конечно, много работы при подготовке к «войне продолжения», хотя ответственность за это несли президент и правительство. Маннергейм отказался высказать свое мнение по поводу политических решений.

К завоеванию Восточной Карелии относится боевой приказ Маннергейма, в котором призывались к освобождению Беломорья и Олонии, к продолжению наступления финляндских войск за пределы старой границы, к Свири, Петрозаводску и Медвежьегорску, что, как думалось, заставило Англию объявить войну Финляндии в декабре 1941 г. Позже, правда, выяснилось, что премьер-министр Черчиль еще ранее взял такое обязательство.

Немцы получили возможность перебрасывать свои части через территорию Финляндии в Северную Норвегию, в результате чего нахождение германских войск в Финляндии при начале «войны продолжения» явилось фактом, который непосредственно привел к развертыванию боевых действий. Исследовался вопрос: имел ли Маннергейм разрешение президента на первое устное согласие, данное немецкому командованию. Главным же был вопрос: запрашивал ли Маннергейм вечером 18 августа 1940 г. у премьер-министра Рюти благословения на транзитное перемещение немцев в Норвегию? То есть – отвечало ли политическое руководство Финляндии с самого начала за такое решение? Когда дело обсуждалось в 1945 г., Рюти и Маннергейм вспоминали события по-разному. Маннергейм утверждал, что обращение к политическому руководству было. Рюти этого не помнит. Трагично, что два руководителя давали взаимоисключающие показания.

- 17 -

Позже выяснилось, что согласие на транзит в августе 1940 было настолько само собой разумеющимся, что формальные детали не закончились. Было известно, что память Маннергейма ослабла, и поэтому многие больше верили Рюти. Кроме того, казалось несправедливым, что ответственные государственные мужи обвинялись в грехах, о которых они не могли ничего рассказать. Можно было предполагать, что показание Рюти было бы меньшим, если бы часть ответственности перешла к Маннергейму. Тогда опасались, что главным обвиняемым попытались бы вынести смертный приговор.

«Стороны», участвовавшие в процессе, – как обвиняемые, так и политическое руководство послевоенной Финляндии – считали на самом деле, что моменты, касающиеся Маннергейма, надо обходить. Исходя из интересов Финляндии было бы лучше, чтобы глава государства не оказался на скамье подсудимых. Считалось, что сохранение единого духа финнов в серьезный момент подписания перемирия – это во многом заслуга Маннергейма. Сотрудничество было и далее совершенно необходимым: перед страной стояли обстоятельства по мирному договору, в частности, выплата репараций, и одновременно Финляндия стремилась не допустить оккупационных войск на свою территорию. Маннергейм стал символом выживания народа.

Руководимая Советским Союзом Контрольная комиссия вмешивалась в некоторых случаях через посредников в ход судебного процесса. При желании она могла бы привлечь к суду и Маннергейма, причем он мог бы быть и осужден.

Почему же была проявлена сдержанность? Нельзя, видимо, думать, что Сталин стремился к сохранению единства Финляндии. С другой стороны, известно, что советский Союз не хотел создавать образ великомучеников. Приговор Маннергейму мог бы поднять дух протеста в Финляндии, о чем говорят некоторые моменты: например, обнаружение после войны в Финляндии секретных складов с оружием.

По разным источникам известно, однако, что Сталин во время войны и после нее с уважением относился к финляндским солдатам и прежде всего к Маннергейму. По рассказам шведского дипломата Эрика Бухсмана, в Стокгольм пришло из Москвы еще до заключения перемирия сообщение о том, что Маннергейм не будет преследоваться после окончания войны. Документальных подтверждений этому нет. Но в СССР хранятся воспоминания, по которым Сталин вычеркнул Маннергейма из списка, в котором были фамилии руководителей вражеских государств. В мемуарах говорится также о том, что председатель Контрольной комиссии секретарь Ленинградской парторганизации Жданов сообщал в Петрозаводск партийному секретарю Куприянову мнение Сталина о том, что Маннергейма не надо привлекать к суду. Может быть, Сталин не забыл, что финские войска не продолжали движения на Ленинград, хотя возможность такая была. Может быть, Сталин не хотел отказаться от обещания, которое он давал Маннергейму. Известно много различных версий. Может быть, с самого начала было стремление принизить порог заключения мира? Ведь был же Маннергейм, наряду с Рюти и Таннером, объектом критики советской пропагандистской машины. Ясно только, что Сталин не хотел привлечения Маннергейма к суду. Причины же неизвестны.

После суда существовали две главные версии относительно договора о транзитном перемещении немецких войск.

На прояснение этого вопроса больше не влияло то, что было высказано под давлением судебного процесса о виновниках войны. Историки имеют возможность изучить источники от 1940 г., которые освещают этот вопрос. Описание немецкой стороной участия Рюти трактуется однозначно. Подполковник Вельтеис рассказал, что он провел в Германии переговоры с Маннергеймом и Рюти, в частности о перевозках воинских частей по территории Финляндии.

Компаньоном Вальтекса был в Хельсинки майор в отставке Мартти В. Теря, который вел ежедневные дисковые записи о том, где бывал и о чем говорил подполковник. Дневник майора в отставке подтверждает полностью воспоминания Маннергейма.

Существует по крайней мере две записи от октября 1940 г. о транзите, по которым Рюти относил согласие правительства по этому вопросу к лету 1940 г. Рюти объяснял некоему английскому финансисту, что договор о транзите был обсужден в совершенно секретных условиях с участием представителей, направленных самим Рюти, а также Герингом и Риббентропом. Представителем Риббентропа был доктор Людвиг Вайссауэр, побывавший у Тюти в июле, а представителем Геринга – Вельтеис.

Таким образом, Маннергейм оказался прав в этом деле. Формальная ответственность лежала на гражданском руководстве.

- 18 -

Совсем другое дело, что Маннергейм мог бы, конечно, направить, опираясь на свой авторитет, политику Финляндии в судьбоносные годы по совсем другому руслу и что он нес большую моральную ответственность за тогдашние решения. И опять же совсем другое дело – вопрос о его вине в подготовке и разжигании войны. Суд отвечал прежде всего политическим устремлениям тех лет.

- 19 -

- 7 -

Отвергнув весной 1939 г. предложения Германии и СССР о заключении, соответственно, пакта о ненападении и договора о военной помощи руководство Финляндии сделало ставку на политику нейтралитета, надеясь в будущем на тесное сотрудничество в военной области с северными странами, в первую очередь с Швецией. В октябре 1939 г. на конференции глав государств Северной Европы выяснилось, что ни одно из них не согласно взять на себя обязательства о военной помощи Финляндии в случае войны с СССР. Перед лицом военной опасности Финляндия осталась один на один со своим мощным восточным соседом. Ожидали ли финны войну?

Известный своим пессимизмом маршал Маннергейм, который с 10 октября возглавил оборонительные силы Финляндии, 27 ноября 1939 г. направил президенту К. Калино докладную записку о состоянии вооруженных сил страны. В ней был подведен итог продолжительному противостоянию парламента и военных по проблеме финансирования армии. Скупившиеся в расходах на оборону законодатели могли теперь собственными глазами увидеть итоги своей работы. Из скромного количества в большинстве своем устаревших самолетов только половина могла подняться в воздух, практически отсутствовали танковые войска, крайне мало было средств ПВО и противотанковой обороны, не решена проблема производства боеприпасов. Из 15 дивизий три были без вооружения, одна – без артиллерии. Маннергейм приходил к логическому заключению о невозможности вести успешную войну. 6 ноября 1939 г. он высказал мнение, что шансы на успешный исход войны появятся не раньше чем через год интенсивной подготовки.

Однако большинством военных и политиков в Финляндии ситуация осени 1939 г. отнюдь не расценивалась как безнадежная; они усматривали в ней такие обстоятельства, которые позволили бы не только избежать войны, но и в случае ее начала иметь шансы на успех. Принимая во внимание соотношение сил (население Финляндии составляло в то время около 3,5 млн. чел., армия на 27 декабря 1939 года – 336730 чел., а вместе с военизированными организациями – около 500 тысяч; СССР, соответственно, 183 млн. и около 300 дивизий) подобный оптимизм даже сейчас, когда известен исход дела, кажется чрезмерным. Что же лежало в основании таких радужных расчетов?

Рассмотрим последовательно составные части системы доказательств, которые приводили аналитиков к мысли о возможности избежать войны, сохранив нейтралитет. Весной 1939 г. для ведения переговоров о закупке вооружений и военных материалов в США отбыл полковник Пааво Талвело. 12 июня полковник выступил перед высокопоставленными государственными деятелями США с докладом, в котором положение Финляндии оценил так: СССР и Германия не имели бы никаких выгод, вторгнувшись в Финляндию, поскольку страна не обладает такими ценными стратегическими ресурсами и естественными богатствами, которых не было бы у потенциальных агрессоров. Мощная береговая оборона делала бы шансы Германии на успешную десантную операцию весьма небольшими.

В свою очередь СССР, напав на Финляндию, приобрел бы тем самым еще одного противника без получения соответствующих экономических и политических выход. Укрепив с помощью Швеции единственное слабое место в своей обороне – Аландские острова, Финляндия способна была сохранять нейтралитет при условии достаточных поставок из-за рубежа, в том числи и из США, вооружений и военных материалов, заключал полковник Алвела.

Характеристики

Список файлов реферата