history (668446), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Среди замечательных, несомненно гениальных поэтов, писавших на таджикском языке, был Дакики. Дакики, писавший в конце Х в., в царствовании Нуха ибн Мансура (976-997 гг.), положил начало составлению “Шах-намэ” (“Книга царей”), где должна была найти отражение эпическая история Ирана и Средней Азии до арабского завоевания. Дакики умер слишком рано, и ему не удалось даже развернуть, как следует, своей работы. Но дело Дакики не умерло, и то, что не удалось сделать ему, завершил великий Фердоуси в начале XI в., уже в царствование Махмуда Газневи (998-1030 гг.)
Мировоззрение Фердоуси целиком сложилось на культурных традициях саманидской эпохи. Абулкасим Фирдоуси родился в 934 г. К написанию своей поэмы он приступил, когда ему было 37 лет, а закончил он ее уже в глубокой старости, 71 года от роду. “Шах-намэ” представляет собой поэтически изложенную, героическую историю Ирана и Средней Азии от глубокой древности и до завоевания арабами сасанидского государства в VII в. Работая над “Шах-намэ”, Фердоуси использовал не только официальные хроники, составленные еще в сасанидское время, не только исторические повествования, но, в первую очередь, богатейший фольклорный материал, хранящийся в памяти народа, к которому постоянно возвращалась его творческая фантазия. Одной из замечательных особенностей великого творения Фердоуси является почти полная свобода его от элементов арабизма.
7. Наука при Саманидах в IX - X вв.
Наука при саманидах также достигла большого расцвета. Ислам, насильственно насажденный среди большей части покоренных арабами народов, вплоть до конца саманидской эпохи не смог преодолеть научных традиций, корнями своими уходивших в античность и в древние культуры Средней Азии, — особенно Хорезма, а также Вавилона, Ирана и Индии.
В течении IX и X вв., сначала в обстановке аббасидского халифата, а потом государств тахиридов, саманидов и буидов, сосуществовало два мира — официальный мир мусульманского богословия со все растущими тенденциями мракобесия и мир научного познания, большинство представителей которого старались не вступать ни в какие конфликты с исламом, считая, что ученные — не богословы и должны заниматься делом, совершенно посторонним религии.
Едва ли случаен тот факт, что лучшие ученые IX-X вв., писавшие на арабском языке, вышли из Средней Азии. Вспомним таких выдающихся математиков, как Абуджафар ибн Муса ал-Хорезми и Ахмед ал-Ферганий, из которых, как показывают их имена, один был выходцем из Хорезма, другой — из Ферганы.
С именем Хорезми связана большая научная работа в обсерватории халифа Мамуна (813-833 гг.), находившейся в квартале Шамасийя в Багдаде. Имя Хорезми, в связи с переводом на латинский язык его сочинения по алгебре, прочно вошло в историю науки, не только как астронома. В Европе имя “ал-Хорезми” искажено было в “Алгоритми” и в термине “алгоритм”7 дошло до наших дней.
Время Саманидов породило таких гигантов мысли, как Фараби, Абуали ибн Сина (Авиценна) и Беруни.
С именем Абунасра ал-Фараби (умер в 950 г.), среднеазиатского тюрка по происхождению, связаны высшие достижения восточной философии. Фараби хотя и признавал бога, но вместе с тем разработал идею о вечности материи и, тем самым, о несотворенности мира. Эта идея находилась в резком противоречии с основами ортодоксального ислама. Да и само понятие бога у Фараби, как и у его продолжателей, например, у великого Ибн Сины, не могли не встретить резкого осуждения в рядах мусульманского духовенства.
С точки зрения истории культуры, большой интерес представляет жизнеописание Ибн Сины, в основном изложенное в его автобиографии. Ибн Сина родился в селении Афшана, вблизи Бухары, в семье финансового чиновника. Отец его, родом из Балха, был человеком культурным и имел связи среди исмаилитски настроенных людей, которые в те времена в Бухаре встречались по преимуществу, среди саррафов — менял.
Еще в детстве Ибн Сина приехал вместе с отцом из Афшаны в Бухару. Здесь он рано познакомился с греческой философией, геометрией и индийским счетом. Когда Ибн Сина был ещё совсем юным, в Бухаре появился некий Абуабдулла ан-Натали, образованный, но ограниченный человек. Отец Ибн Сины поселил его у себя дома, желая использовать его как учителя для своего старшего сына. Повидимому, степень воздействия этого учителя на своего ученика была невелика, так как в автобиографии Ибн Сина не без пренебрежения говорит о своих учителях. Таким образом, Ибн Сина в известной мере может быть назван самоучкой.
Юные годы его прошли в Бухаре, в царствование Нуха ибн Мансура (976-997 гг.) и Мансура II (997-999 гг.). Если в Бухаре того времени выдающиеся ученые отсутствовали, то там было много образованных, культурных людей.
Приступив к изучению сочинения, заключавшего изложение основ аристотелевской метафизики, Ибн Сина“, как рассказывает он об этом в автобиографии, убедился, что он его не понимает. Прочтя это сочинение до 40 раз, зная его почти наизусть, он вместе в тем ни на шаг не продвинулся в его понимании. Однажды вечером, проходя по книжному базару в Бухаре, как он имел обыкновение делать это весьма часто, Ибн Сина за три дирхема купил книгу Абдунасра ал-Фараби — комментарии к “Метафизике” Аристотеля. Для Ибн Сина это явилось целым откровением. По его собственному признанию, Фараби открыл ему глаза на Аристотеля.
Научные интересы Ибн Сины и его знания развивались в двух направлениях — в медицине и в философии. К семнадцати годам он стал сложившимся ученым, обладавшим огромным запасом знаний в этих науках , и уже пользовался большим авторитетом как врач. Однажды его пригласили во дворец к серьезно заболевшему Нуху ибн Мансуру, и он удачно вылечил эмира. В знак признательности тот разрешил молодому ученому пользоваться дворцовой библиотекой.
Годы напряженного учения Ибн Сины совпали с самыми тяжелыми годами в истории саманидского государства. Известно, что караханиды нанесли свой главный удар саманидам в 992 и 999 гг., когда ими оба раза была захвачена Бухара. Ибн Сина стал свидетелем полного бессилия саманидского правительства, его неспособности спасти свое государство от падения. Осенью 999 г. илек-хан Наср занял Бухару, не встретив сопротивления. Наступившая в первые годы правления новой династии анархия напугала Ибн Сина, и он ушел ко двору хорезм-шаха в Ургенч, где, как он слышал, находилось немало выдающихся ученых, которым власти в известных целях покровительствовали.
Арузи ас-Самарканди приводит некоторые данные из жизни Ибн Сина в Ургенче.
Ургенч, в то время столица объединенного Хорезма, представлял собою богатый и культурный город. Хорезмшахом тогда был Абулаббас Мамун (999 - 1016 гг.), человек образованный и культурный, покровительствовавший ученым , поэтам и художникам. Арузи ас-Самарканди приводит имена замечательных людей, составлявших культурное окружение хорезмшаха. Здесь находились , кроме Ибн Сины, Абусахл Масихи — философ, Абулхайр ал-Хаммар — крупный медик, Абунаср Арран — выдающийся математик, Абурайхан ал-Бируни, впоследствии ставший самым крупным ученым XI в. Нечего и говорить, как благотворно было для Ибн Сины пребывание, хотя и кратковременное, в Ургенче.
Ибн Сина формировался как ученый на почве среднеазиатской культуры. Дальнейшее его скитания по городам Ирана и Хорасана (Абиверд, Гурган, Рей, Казвин, Хамадан, Исфаган и снова Хамадан) расширили его кругозор, обогатили его жизненный опыт. В трудных условиях господства реакции, подвергаясь преследованиям со стороны мракобеса Махмуда Газневи, неустанно продолжает он свою научную работу. Ему не страшна была и тюрьма. Он, служивший в качестве визиря правителя Хамадана Шамсуддавля, впоследствии был обвинен сыном правителя Хамадана в том, что находился в общении с правителем Исфагана, и был посажен в крепость. Однако и здесь он не прерывал свою деятельность; усиленно работая, он закончил важный раздел своего известного труда “Китаб уш-Шифа” (Книга исцеления”), посвященной логике. Измученный тяжелыми условиями жизни Ибн Сина умер в 1037 г. в Хамадане, где он и похоронен.
Передовые философские мысли Ибн Сина и его взгляды по естественнонаучным вопросам были материалистическими. Хотя философия Ибн Сины составляет целую эпоху в развитии прежде всего восточной философии, однако главное значение научной деятельности Ибн Сины заключается в его трудах по медицине. Как ни велико в истории философии значение “Китаб аш-Шифа” (“Книга исцелений”), мировую славу создал ему все же его классический сводный труд по медицине “Китаб ал-канун фи-т-тиб” (“Канон врачебной науки”).
Величайшая заслуга Ибн Сины перед наукой заключается в том, что он не только обобщил достижения научной мысли предшествующих эпох, но и на основании своего опыта и наблюдений двигал средневековую науку вперед.
Без среднеазиатского периода жизни, без Бухары и Ургенча, Ибн Сина не смог бы стать впоследствии великим ученым и написать свои труды. Сам Ибн Сина большое значение придавал дням своей юности, когда слагалось его исключительное дарование.
При дворе Саманидов большое внимание уделялось истории и географии. В Мавераннахре наблюдался значительный интерес к многочисленным сочинениям по истории и географии.
Мадаини, Белазури, Табари, Ибн Мискавейх и другие были популярными историками той эпохи.
8. Архитектура, орнаментальное и изобразительное искусство
при саманидах в Мавераннахре.
Большого расцвета достиг Мавераннахр при саманидах также в области архитектуры и изобразительных искусств. Достаточно назвать только мавзолей над могилой Исмаила Самани в Бухаре (начало Х в.) и так называемую афрасиабскую поливную керамику IX-X вв., чтобы у каждого человека, знакомого с историей искусства в Средней Азии, возникли образа этих замечательных произведений художественного творчества. Не будет преувеличением сказать, что мавзолей Исмаила Самани — лучший архитектурный памятник Х в. на Переднем и Среднеазиатском Востоке. Что же касается так называемой “афрасиабской” керамики, то иметь хотя бы небольшие собрание ее домогаются лучшие музеи мира.
В силу чисто климатических условий, архитектура Средней Азии, развивалась на базе использования пахсы (битой глины), сырцового и жженого кирпича в качестве строительного материала и ганча (алебастра) как связующего элемента. В саманидское время, так же как и в предшествующие века, сырцовый кирпич играл в постройках монументального типа преобладающую роль, хотя все большое значение приобретал и жженый кирпич. Дерево также занимало большое место в строительстве жилых домов (каркасная основа) и зданий общественного значения — дворцов, мечетей, медресе (колонны, потолки и т.д.).
В основу зодчества в эпоху Саманидов легла многовековая строительная практика народов Средней Азии, достигнутая при возведении зданий главным образом из сырцового материала.
По сравнению с предшествующим временем, при саманидах произошли перемены и в самой конструкции построек. Среди монументальной архитектуры все большее значение стали приобретать здания центрального типа — куб, перекрытый куполом. Лучшим образцом такого архитектурного решения является уже упомянутый прекрасный мавзолей над могилой Исмаила Самани в Бухаре, сложенный целиком из жженого кирпича. Квадратное в плане здание перекрыто куполом. Переход от квадрата к восьмиграннику проведен с помощью стрельчатых парусов. Вместе с тем мавзолей представляет собой четырехфасадную постройку, так как у него все четыре стороны являются фасадами. Декоративно все они обработаны одинаково.
Во многих деталях саманидские архитектурные памятники далеко отошли от прежних приемов перекрытия посредством ступенчато-арочных парусов, которые были широко распространены в Согде и Хорезме в раннеарабское и, особенно, в доарабское время, хотя продолжали существовать и в послесаманидское время.
При саманидах культурные связи Мавераннахра простирались весьма далеко. Имеется известие, что, когда в Бухару в царствование Насра ибн Ахмеда (914-943 гг.) приехала в качестве невесты его сына Нуха ибн Насра китайская принцесса, она привезла с собой художника, который написал иллюстрацию к таджикскому переводу “Калилы и Димны”, сделанному Рудеки с арабского перевода прославленного Ибн Мукаффы.
У изобразительного искусства в эпоху ислама оказался могущественный соперник — искусство орнаментальное, особенно поощрявшееся ханифитским мусульманским духовенством. Выше нами подчеркивалась борьба в Х в., при саманидах, научного мышления, продолжавшего традиции античной философии и науки, с мусульманской ортодоксией, несущей мракобесие и исключающей научное сознание. Так было при саманидах и с изобразительным искусством. Оно не было убито, несмотря на победу орнаментального искусства, и продолжала существовать, хотя и не играла прежней роли. Более всего орнаментика преуспела в области резьбы по штуку и глине.
Высокого расцвета орнаментальное искусство достигло в древнем Термезе. Древний Термез — это настоящее царство орнаментального искусства, достигшего наивысшего расцвета в технике резьбы по штуку и декартровке внутренних стен дворца при сельджуках в XI-XII вв.
Весьма ценен сохранившийся фрагмент резьбы по штуку на стенах мазара Хакима Термези. Здесь представлены своеобразные, напоминающие самаркандские, композиции из стилизованных трилистников.
Лучшим памятником этой художественной техники для саманидского времени является замечательная алебастровая панель, найденная на Афрасиабе.
Совершенно особое место в прикладном искусстве не только Мавераннахра , но и всего Переднего и Среднеазиатского Востока, занимает так называемая “афрасиабская” керамика, которая является высшим художественным выражением определенного стиля и определенной керамической техники, распространенной в IX-X вв. по всей долине Зеравшана население в эпоху Саманидов по-прежнему любило пользоваться поливной и неполивной глиняной орнаментированной посудой. В настоящее время лучшие образцы этой посуды, собранные главным образом на Афрасиабе, хранятся в Самаркандском музее, Государственном Эрмитаже.
Поливную посуду можно разделить на две большие группы по признаку фона — белофонную и краснофонную, покрытую белым или красным ангобом.
Запреты ислама, поставившие изобразительное искусство в весьма стесненное положение, все же не могли окончательно уничтожить его традиции. Подглазурная роспись на посуде в саманидское время получила особое развитие, отличаясь строго нарисованным орнаментом и блеском глазури.
Саманидская поливная керамика многообразна, и мы привели лишь несколько типов ее, наиболее популярных ныне в музейных собраниях, посвященных культуре и искусству Востока, в частности Средней Азии.
9. Саманиды и ислам.
Одной из характерных черт эпохи Саманидов является развитие в Мавераннахре мусульманской идеологии. в этом деле большая заслуга принадлежит ученым-теологам ислама. Благодаря им столица государства — Бухара превратилась в один из центров ислама на Востоке. Здесь был построен ряд выдающихся мечетей, в том числе соборная мечеть Бухары, ханака — приюты для странствующих суфиев, намазгох — специальная мечеть для приезжих. К тому времени относится и строительство первого духовного учебного заведения — медресе в Бухаре. Одно из самых ранних медресе Бухары располагались в махалле Дарвазаи Мансур, недалеко от эмирских бань.
Исламской идеологии, считавшейся основой духовной жизни государств, покровительствовали известные ученые-теологи, или устоды (наставники). Позже их стали называть шейх ул-исламами. Саманиды придавали большое значение идеологии ислама. Для строительства соборной мечети, медресе и ханаки отводились лучшие места в городе, выделялись крупные средства. Расширялись площади земель, принадлежащих религиозным учреждениям, появилась еще одна новая форма землевладения — вакуф. Например, все поливные земли, прилегающие к селению Афшана, были переданы эмиром Исмаилом учащимся бухарского медресе в вакуф. Доходы с этих земель шли на жалованье не только слушателям медресе, но и преподавателям — мударрисам. Земли, прилегающие к Регистану и известные под названием Даштак, эмир передал в вакуф бухарской соборной мечети. Эти земли были куплены им у некоего арабского военачальника Хасана ибн Мухаммада Талута за 10 тысяч дирхемов. Несомненно, в результате таких государственных мероприятий площади вакуфных земель увеличились, укрепилось хозяйство духовных учреждений.
10. Караванная торговля.
Развитие в IX - X веках сельского хозяйства и городского ремесла, в свою очередь, способствовало расширению внутреннего и внешнего рынка. В этот период особенно оживилась внешняя торговля. Большой караванный путь шел из Багдада в Китай через Хамадан, Нишапур, Мерв, Амуль, Бухару, Самарканд, Шаш, Тараз, Кулан, Мерке, Баласагун, Суяб, южное побережье Иссык-Куля и Восточный Туркестан. Особенно оживленными были: южное ответвление этого пути, идущий через Фергану, северное — через Хорезм вдоль Волги до Булгара. Чтобы обеспечить караваны водой и удобными местами для ночлега, в степи через определенное расстояния рыли колодцы и строили рабаты. В городах и крупных селениях вдоль караванных путей имелись караван-сараи. Здесь были комнаты для купцов, караванщиков, их слуг и путешественников, склады для товаров и помещения для коней и верблюдов. Для обеспечения безопасности в пути, особенно там, где караваны чаще всего подвергались нападению разбойников, их сопровождали вооруженные отряды.
В Х веке внешней торговле широко использовались обменные чеки. Чтобы не возить с собой большое количество денег, купцы сдавали их саррафу (меняле) и получали взамен соответствующий документ — чек. Прибыв в назначенный город, купец обменивал чек на указанную в нем сумму денег. Слово “чек” означало доверие, и в то время оно употреблялось в этом смысле.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
