34182 (659023), страница 2
Текст из файла (страница 2)
В отличие от либеральной экономической мысли, которая ратовала за внедрение «скорректированного» капитализма путем снижения налогов, организации кредитов, социального страхования и проч., народники считали, что угроза вырождения населения (этому аспекту придавал в своих трудах значение Н.Ф. Даниельсон) происходит из-за противоречия капиталистического хозяйства общественному, и никакие поддерживающие меры не помогут. «Ждать исправления нашего капитализма и до тех пор испытывать на своей шкуре только остроту его шипов будет по отношению к нему излишней деликатностью и большой ошибкой перед историей», - полагал Воронцов. Подчеркивая принципиальную несовместимость российского уклада жизни и капиталистического способа производства, основанного на господстве
частной собственности, Воронцов заявляет, что «...неустройства русского экономического быта главным образом обусловливаются именно противоречием экономической политики правящего класса и общим течением жизни. Последнее требует уничтожения капиталистического производства и выдвигает на первый план народное. Одновременное процветание обоих немыслимо». Сложившееся представление о народниках, как выразителях общинного социализма, не совсем верно. Альтернативой капиталистической промышленности народники считали в первую очередь государственную промышленность, а не сельскую общину. Они полагали, что именно государство в России должно сосредоточить в своих руках крупное производство, оборонную промышленность, предприятия добывающих отраслей, транспорт. Мелкое же производство должно развиваться в рамках артельной организации. То же касалось и сельского хозяйства. Вышеназванные исследователи полагали, что указанные формы не нужно создавать, так как они уже существуют естественным образом; требуется лишь отказаться от путей развития частного капитала в пользу народной промышленности. Таким образом, народники доказывали, что промышленный прогресс в России достижим путем увеличения производительности труда на основе общественного производства, без отделения средств производства от производителя. И решение этой задачи «может быть достигнуто только совокупными усилиями народа и государства».
В индивидуалистическом обществе развертывается в своем многообразии частная форма собственности, как адекватная данному типу субъектности. Касаясь этимологии слова «частное», Ю.А. Замошкин отмечает, что в русском языке сколько-нибудь адекватного по содержанию и смыслу слова нет. Ученый видит в этом некую символичность: «Видимо, для нашей истории были нетипичны те социальные условия, те формы бытия, которые придавали бы жизни человека подобное качество и обусловливали осознание им своего неотъемлемого права на защиту такого качества жизни». Исследователь подчеркивает, что данное понятие «прайваси» сложилось в странах Запада естественным образом. Оно возникло благодаря адекватным социальным условиям, той форме бытия, при которой частный интерес, частная собственность, свобода воли составляют актуальный аспект жизнедеятельности.
В русском языке имеется противоположное по смыслу понятие «вече». Отсутствовавшее в западной истории явление веча на Руси издревле представляло собой коллективный орган. Решения принимались единогласно или согласием большинства. В.Д. Калашников пишет о функции веча, как о процессе завершения согласования точек зрения и выработки решения, приемлемого для всех вечников: «Здесь всегда стремятся обеспечить единогласие, которое символизирует единство народа, общества».
Жан-Жак Руссо, рассуждая об идеалах общества, неоднократно пишет о том, что «частная воля» непрестанно действует против общей. Он предлагает различные модели устройства общественной жизни, при которых неизменно должна превалировать общая воля в качестве общего блага: «До тех пор, пока некоторое число соединившихся людей смотрит на себя как на единое целое, у них лишь одна воля во всем, что касается до общего самосохранения и общего благополучия. Тогда все пружины Государства крепки и просты, его принципы ясны и прозрачны: нет вовсе запутанных, противоречивых интересов; общее благо предстает повсеместно с полной очевидностью, и, чтобы понять, в чем оно, нужен лишь здравый смысл». Развивая свою мысль о приоритете общей воли, Руссо приходит к выводу, что «она (общая воля — поясн. Н.М.) всегда постоянна, неизвратима и чиста; но она подчинена другим
волеизъявлениям, которые берут над нею верх. Каждый, отделяя свою пользу от пользы общей, хорошо понимает, что он не может отделить её полностью, но причиняемый им обществу вред представляется ему ничем по сравнению с теми особыми благами, которые он намеревается себе присвоить. Если не считать этих особых благ, то он желает общего блага для своей собственной выгоды столь же сильно, как и всякий другой». Однако мы считаем, что в этой логике Руссо рассуждает как коммунитарист, для которого: 1) государственная собственность есть форма частной собственности; 2) собственность есть результат присвоения, т.е. как акт реализации свободы воли в качестве отдельной или общей воли; 3) в этом плане ориентиром свободы воли является собственная выгода; 4) собственность по своему содержанию реализуется в системе соотношения ценности и полезности.
Имеет место и другой взгляд на «общую пользу». Платон, рассуждая о наилучшем общественном устройстве, о государстве и его законах, о том, что есть справедливость, или какими качествами должно обладать «здоровое» государство, пишет: «Наилучшим является первое (здоровое - поясн. Н.М.) государство, его устройство и законы. Здесь всё государство тщательнейшим образом соблюдает древнее изречение, гласящее, что у друзей все общее». Развивая идею о наилучшем общественном устройстве, Платон размышляет следующим образом: «Прежде всего, пусть граждане разделят землю и жилища; общинного земледелия может и не быть, так как нынешнее поколение по своему воспитанию и образованию не доросло до этого. Однако раздел надо производить, считаясь со следующим: каждый получивший по жребию надел должен считать свой надел общей собственностью всего государства». Итак, для Платона: 1) общинное земледелие — это не земледелие кровнородственной общины, а земледелие соседской общины, т.е. общины «друзей», что предполагает совершенство и совершенствование общественных отношений; 2) философ полагает, что разделить землю и жилища нужно так, чтобы разделенное оставалось общей собственностью государства; 3) государственная собственность выступает как форма общественной собственности; 4) раздел собственности производится не по принципу присвоения, а по жребию. И, действительно, в коллективистском обществе собственность формулируется не по принципу воления, а по принципу совершенства общественных отношений, предполагающему многообразие общественной собственности, когда всякое отдельное собственности выступает как общее собственности, а всякое общее собственности как её отдельное.
Согласно метафизической традиции, общественное бытие и общественное сознание индивидуалистического типа общества независимы друг от друга, поскольку общественное сознание по своему содержанию есть нечто, произвольно приписываемое общественному бытию. Сторонники данной концепции считают, что общественное бытие может быть сведено к деятельности отдельных индивидов. Приверженцы подобной точки зрения полагают, что социальные институты - попросту «абстрактные модели, предназначенные истолковывать факты индивидуального опыта». Они отрицают существование общественного бытия, сводя его к бытию индивидуальному. «Я утверждаю, - пишет К.Поппер, - что институты (и традиции) следует анализировать в индивидуалистических терминах, т.е. в терминах отношений индивидуумов, действующих в определенных ситуациях, и непреднамеренных следствий и действий».
Различение типов общества, по Дюркгейму, происходит по пути противопоставления двух типов общества друг другу и, тем самым, подготовки оснований для предосудительного отношения к коллективистскому обществу. Автор выделяет механическую солидарность, которая соответствует коллективистскому обществу, и органическую солидарность, которая соответствует индивидуалистическому обществу. Первая солидарность «...возрастает в обратном отношении к индивидуальности. В каждом из нас, сказали мы, есть два сознания: одно, общее нам со всей нашей группой, которое, следовательно, представляет не нас самих, а общество, живущее и действующее в нас; другое, наоборот, представляет то, что в нас есть личного и отличного, что делает из нас индивида».
Следовательно, как полагает Дюркгейм, коллективистское общество стирает личность, индивидуальность, в то время как индивидуалистическое общество, якобы, напротив, способствует раскрытию индивидуальности, личности. Э. Дюркгейм раскрывает важные детерминанты формирования индивидуалистического и коллективистского типов общества. Для индивидуализма такими детерминантами являются идеалы свободы воли, индивидуальной свободы. Для «механической солидарности» или же коллективистского общества, по Дюркгейму, - это зависимость каждого члена общества от воли всего общества, т.е. коллективная воля в таком обществе играет решающую роль.
Людвиг Гумплович характеризует существенные различия, которые проявляются в социальной жизни у членов коллективистского и индивидуалистического обществ. Он пишет: «В то время как одни выставляли эгоизм и личные интересы источником всего социального развития, единственным стимулом всех человеческих поступков, другие указывали на факты самопожертвования и преданности отдельных лиц в отношении к обществу и противопоставляли эгоизму и личным интересам «любовь к ближним», «альтруизм». В то время как одни все социальные явления старались объяснить и вывести из природы индивида, другие указывали на «общежитие», на «общество», на «человечество», стремясь его природой и закономерным развитием объяснить все социальные явления». Исследователь показывает, что отношения «индивид-общество» проявляются не только как отражение сложившихся в обществе традиций, но и перенос этого отношения на все сферы общественной жизни. Он характеризует сложившиеся типы обществ, указывая на их наиболее существенные черты, такие, как противопоставление личных интересов чувству любви к ближнему, склонности к самопожертвованию во благо обществу. Общественный эгоизм может противопоставляться общественному альтруизму. При этом Гумплович показывает, что следование указанным характеристикам в условиях своего типа общества способствует социальному развитию этого общества.
Согласно диалектической концепции, человек живет в обществе только с другими людьми, и регулирование общественных отношений складывается на основе норм нравственности, обычаев, идеалов совместного производства (материального и духовного), совместного преодоления трудностей климатического, географического, геополитического плана и т.д. Так как в мире все находится во взаимной связи, и все взаимодействует, со всем, эта взаимосвязь представляет собой закон развития мира. В противоречии, как в единстве и борьбе противоположностей, Гегель усматривает «источник всякого движения». С этой точки зрения, всякая общественная собственность индивидуальна, а всякая индивидуальная собственность общественна.
Рассматривая категории общего и отдельного, В.И. Ленин в «Философских тетрадях» пишет: «...Отдельное не существует иначе, как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть частичка (или сторона или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т.д. и т.п. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельным (вещами, явлениями, процессами) и т.д.» Общественная собственность не может реализоваться вне индивидуального, так как каждое отдельное реализуется через общее, а каждое общее, в свою очередь, реализуется через отдельное. Следовательно, собственность как общее всегда индивидуальна, а собственность как отдельное - всегда общественна.
Все явления в мире отдельны в своем бытии. Однако, при всей уникальности и неповторимости явления, ему присуще нечто общее, характерное для всех явлений этого ряда. Это общее отличает общественную собственность в том отношении, что: 1) всякая общественная собственность индивидуальна; 2) предполагается многообразие форм общественной собственности, каждая из разновидностей которой имеет общественную природу; 3) все разновидности общественной собственности раскрываются также в аспекте диалектики тождества и различия собственности.
С позиций диалектической концепции собственность определяет существенность жизни общества не в идеалах потребления, удовлетворения все возрастающих потребностей, а в идеалах совершенствования общественных отношений. Собственность в коллективистском обществе существенна, прежде всего, не с потребительской точки зрения, а с точки зрения совершенствования общественных отношений, в том числе производственных отношений, которые на определенном этапе развития общества поощряют развитие производительных сил, а на другом - тормозят их развитие. Отсюда и возникает необходимость в совершенствовании общественных отношений.
Если в индивидуалистическом обществе прогресс достигается путем подстраивания цивилизационных структур под случайные изменения, ценности, смыслы, то в коллективистском обществе решающими являются актуальные общественные отношения и необходимость смены устаревших, тормозящих социальный прогресс общественных отношений. Так, согласно диалектической концепции, противоречие отдельного и общего собственности лежит в основе общественного развития. Отметим, что противоречие общественной формы собственности не исчезает, не уничтожается, напротив, происходит закономерный процесс отрицания, а затем - отрицания отрицания, обнаруживающий связь между старым и новым, преемственность и цикличность изменений.
Некоторые исследователи допускают смешение понятий «коллективной» и «общественной» собственности. Тут важно отметить, что понимается под коллективом. Очевидно, что не всякую общность людей можно считать коллективом. Существуют различные виды общин, коллективом (во всяком случае, в общепринятом смысле) не являющиеся. Первоначальным условием собственности являлась принадлежность к племени. Перед тем, как сформировались понятия форм собственности, человеком были установлены разного рода обычаи и нравы, касающиеся отношения к вещам. Очевидно, что предпосылками для возникновения частной собственности являлись личная и родовая собственность, а для возникновения общественной — племенная и соседская собственность. Вообще, когда речь идет об упадке общинного уклада жизни, то это явление считается таковым с точки зрения прогресса индивидуалистического уклада жизни общества на Западе, где преобладали кровнородственные общины и завоевания. В то же время упадок общинного, древнего уклада жизни может быть важным аргументом становления нового, а конкретнее, коллективистского уклада.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
