ref-14062 (638507), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Либрович упоминает о «картонах» Лизен-Майера и, действительно, бумагу, использованную в «Фаусте» для печатания гравюр художника сложно назвать по-другому. Это на самом деле тонкий картон – видимо, Вольф хотел воспроизвести в книге гравюры целиком и полностью такими, какими они были в оригинале – на «картонах».
В качестве прокладки между гравюрами и листами книги служат листы рисовой бумаги. Бумага белая, тонкая, на просвет видна шелуха. Лист рисовой бумаги всегда прокладывается со стороны изображения на гравюре, независимо от местонахождения гравюры в книге.
Последний из используемых в «Фаусте» сорт бумаги – наиболее часто употребляемый. Это бумага, на которой напечатан текст и иллюстрации в тексте. Бумага белоснежная, напоминающая современную альбомную, но более тонкая. Поверхность ее немного шероховатая, как будто бархатная. Мне кажется, что это особый сорт белой веленевой бумаги, имеющий большую сопротивляемость к истиранию, более нежный, чем обычно используемый в издания Вольфа сорт веленевой бумаги.
5.5. Основным шрифтом «Фауста» можно считать уже знакомый нам Эльзевир Вольфа – такой же, как в «Божественной комедии» и «Родных отголосках». Он используется как в своем первозданном виде, так и в различных вариациях.
Для текста книги и оглавления используется обычный Вольфовский эльзевир, небольшого кегля, черный. Для выделения действующих лиц, их имена в тексте набраны курсивным эльзевиром.
Надписи, предваряющие крупные разделы книги («Оглавление», «Посвящение», «Пролог в театре», «Пролог на небесах» и так далее) – обычно они расположены на шмуцтитулах – набраны суженым прописным эльзевиром красного цвета. Первая буква каждого слова в такой надписи является инициалом, тоже красного цвета (скорее всего, для них составлялся особый инициальный шрифт). Более подробно о них мы поговорим, когда затронем декоративные элементы книги.
Кроме вышеуказанного, в «Фаусте» есть еще один инициальный шрифт. Такой инициал открывает стих каждой новой сцены, по высоте он всего лишь в два-два с половиной раза превышает прописную букву эльзевира (используемого в «Фаусте» кегля). Инициал с засечками, похож на широкий эльзевир скелетного типа. Внутри и вокруг такого инициала расположены линейные орнаменты, тонкие и не отвлекающие внимания от самой буквы (то есть она вполне узнаваема и не теряется в окружающих ее узорах). Такой же инициальный шрифт, но с небольшими изменениями, мы могли наблюдать на титульном листе «Родных отголосков». Различие лишь в том, что, например букву «Н» в «Фаусте» наложен такой же орнамент, какой был на букве «В» в «Родных отголосках». А буква «Н» в «Родных отголосках» была с таким же орнаментом, что и орнамент, наложенный на букву «К» в «Фаусте». То есть буквы широкого скелетного эльзевира остались те же, узоры, их украшающие – те же, просто они поменялись местами. Так или иначе, этот тонкий инициальный шрифт в виде отдельных буквиц прекрасно сочетается с эльзевиром основного текста, не перегружая лист декоративными элементами и дополняя иллюстрации.
На оборотной стороне титульного листа «Фауста» для выходных данных используется два типа шрифтов: первый – прописной. Вольфовский эльзевир – вверху страницы и второй, очень похожий на прописной книжный эльзевир Лемана – внизу страницы.
Особого внимания в отношении шрифтов заслуживает титульный лист «Фауста» – по моему мнению, используемые для него шрифты нетипичны для изданий Вольфа, гораздо органичнее они смотрелись бы в изданиях символистов или футуристов.
Прежде всего, обращает на себя внимание шрифт в заглавии книги – имени «Фауст». Это очень интересный, с закругленными очертаниями прописной шрифт, который, по моему мнению, можно отнести к стилю «модерн» (его пример я привожу на в Приложении 1, на рисунке 2а.). Засечки этого шрифта либо плавно вытекают из тонкого, но сильно расширяющегося в сторону засечки основного шрифта, либо скашиваются и превращаются в своего рода выносной элемент (верхняя засечка у буквы «А»), либо там, где ожидаешь увидеть засечку, обнаруживаешь «капельку», занявшую ее место (верхняя и нижняя засечки у буквы «У» У букв немного смещен, если можно так выразиться, «центр тяжести». Например, у буквы «У» перекладина значительно толще, чем основной штрих (обычно бывает наоборот). Шрифт черного цвета, крупного кегля (у меня на рисунке он приведен в натуральную величину). Использование подобного шрифта, как и следующего, о котором я говорю, показалось мне новым веянием среди рельефных шрифтов с вензелями, которые так любил употреблять в заглавиях крупноформатных подарочных изданий М.О.Вольф.
Следующий прописной шрифт, как мне кажется, скорее, мог быть использован на советском агитационном плакате двадцатых-тридцатых годов, чем на титульном листе Вольфовского издания. Пример этого шрифта я привожу в Приложении 1, на рисунке2б. Шрифт геометрический, рубленный, почти без засечек (встречаются вертикальные засечки, как в букве «З»), те основные штрихи, которые выносятся выше или ниже строки, скашиваются влево под углом в сорок пять градусов. Мне кажется, что это видоизмененный шрифт типа гротеск. Интересно, что в предложениях, набранных этим шрифтом, точки в виде квадратов стоят не на своем месте, а на линии оптической середины букв. Шрифт цвета охры, набран средним кеглем, высотой примерно семь миллиметров. На титульном листе этим шрифтом набраны сведения об авторе, переводчике, художнике, издателе и месте издания. Последние два описанных мною шрифта в тех пяти изданиях, которым посвящена эта работа, больше не встречаются.
5.6. Особое место в книге занимают декоративные элементы оформления. Вместе с иллюстрациями и текстом они создают особый образ, стиль «Фауста», выгодно отличая его от многих подарочных изданий того времени.
На титульном листе «Фауста» значится: «Орнаментные украшения Р.Зейтца» - видимо, именно ему следует отдать должное за прекрасно исполненные рамки, обрамляющие иллюстрации и текст на каждой странице издания (я не имею в виду лист с гравюрами Лизен-Майера, поскольку они печатались отдельно от книги). Рамки как будто построены из брусочков, в каждом из которых – свой узор, свое изображение, но все брусочки вместе образуют общую стилизованную рамку и заключены в простую прямоугольную рамку.
Вначале я расскажу о наименее интересной рамке, так как она встречается на страницах этой книги довольно часто. В нее заключены полосные иллюстрации (не Лиден-Майера) – это сделано, дабы не перегружать страницу изобразительными элементами – и часть текста вместе с иллюстрациями – от «Оглавления» до «Пролога в театре». Рамка тонкая, прямоугольная, черная, абсолютно прямая, без украшений. Во внутреннем пространстве рамки, отступая примерно на 3 мм от ее края, расположены одна в другой три еще более тонкие рамки, расстояние между которыми составляет 1 мм. Так же эта рамка объединяет брусочки, из которых сложены резные рамки, то есть в том или ином виде эта рамка присутствует на каждой странице. Без дополнительных рамок она находится только на тех страницах, где есть большие иллюстрации.
Начиная с «Пролога в театре» рамки каждого разворота книги без полосных иллюстраций) меняются одна за одной. Я насчитала семь разных (на одном развороте находятся две симметричные рамки – по одной на странице). Эти рамки объемные, толстые, черные с различными изображениями белого цвета: растительный орнаментом, вазы, ленты, имитация резьбы по дереву. Эти рамки были сделаны в технике торцевой гравюры на дереве и отпечатаны высокой печатью.
В этой же технике были сделаны и немногочисленные политипажи-концовки, узорная виньетка цвета охры, которая находится на титульном листе под именем автора и перед заглавием, по-видимому, работы того же Зейтца. Они представляют собой орнаментальные композиции с растительными элементами и раза три-четыре встречаются в конце разных сцен произведения.
Следует упомянуть и об инициалах. Те, которые встречаются в тексте произведения, мы подробно рассматривали вместе со шрифтами «Фауста», а вот другие, встречающиеся в названиях крупных разделов, требуют более детального изучения.
Такой инициал возвышается над остальными буквами названия раздела, хотя в его основе лежит тот же узкий прописной эльзевир, которым набрано все слово. Как и все название, он красного цвета. По основным и соединительным красным штрихом инициала пущены белые узоры – вензеля, напоминающие кружево. Такое кружево, только красное, украшает межбуквенное пространство инициала, а в некоторых случаях и оплетает всю букву, простираясь иногда даже поверху строчки до конца названия (как, например, в заглавии «Фауста» на первом шмуцтитуле, предваряющем титульный лист). Кроме «Оглавления», все красные инициалы и , соответственно, названия разделов находятся внутри полосных рисунков – гравюр.
Филиграни, экслибрисов и суперэкслибрисов в книге нет.
5.7. Теперь перейдем к тому, что в первую очередь делает «Фауста» подарочной книгой – роскошным иллюстрациям. Их в издании невероятное количество, и каждая, даже самая маленькая иллюстрация является шедевром.
В книге множество постраничных иллюстраций разного формата, от мелких до полосных, а также пятьдесят переложенных рисовой бумагой иллюстраций на картоне А.Лизен-Майера, по сведениям из «Иллюстрированного каталога» 17 - американца, по информации Либровича18 – венгра. Так или иначе, собственником его работ был мюнхенский издатель Штрефф, у которого Вольф приобрел право на воспроизведение Лизен-Майеровских иллюстраций в России.
Либрович описывает эти иллюстрации, называя их офортами, и говорит, что «вследствие громадных технических трудностей (…), пришлось печатать издание не в Мюнхене, а в Лейпциге, в известной художественной типографии Брейткопфа и Гертеля шрифтами русского эльзевира, нарочно отлитого в Петербурге и пересланными в Лейпциг» 19. Это говорит Либрович. А «Иллюстрированный каталог» упоминает о пятидесяти картинах, «резаных на меди В. Грехтом и В. Краускопфом» 20.
А вот что могу сказать я об отпечатанных на картоне картинах А.Лизен-Майера, ознакомившись с ними de visu. Иллюстрации эти, не смотря на желтый фон картона, очень контрастные: белые места выбелены основательно, черные – черны невероятно. Но даже в самых темных местах картины видны штрхи, которых на иллюстрациях Лизен – Майера большое количество. Штрихи везде, все состоит из штрихов, при этом направлением линий и их меняющейся толщиной выразительно передается пластика изображаемого объекта. Не смотря на игру света и тени, детальность штриха, картина как будто в дымке. Изображение чуть выпуклое, пальцами можно почувствовать каждый штрих, и вообще создается впечатление, что перед тобой не репродукция, а подлинная графическая картина, нарисованная тушью и пером на картоне. Из всего этого я сделала вывод, что передо мной – образец резцовой гравюры на меди, воспроизведенной на картоне глубокой печатью.
Остальные многочисленные рисунки в тексте выполнены в любимой М.О.Вольфом технике торцевой гравюры на дереве и воспроизведены, соответственно, высокой печатью. Гравировали иллюстрации те же В. Грехт и В. Краускопф, а также некие Stroel и Doering, судя по надписям на гравюрах. Чаще всего на гравюрах встречается имя гравера Грехта с пометкой “sculp” (то есть “sculpsit” – вырезал; только на гравюрах Лиден-Майера есть пометка «del” с фамилией художника: от “delineavit” – нарисовал) Грехтом гравировано примерно восемьдесят пять процентов рисунков в книге. Художник рисунков в тексте до конца так и остался мне неизвестным: подписей на них нет, а на титульном листе говорится только о гравюрах А.Лиден-Майера. Так что рисунки принадлежат либо Лиден-Майеру, либо какому-то другому неизвестному художнику; возможно, гравюры были взяты из какого-то другого издания “Фауста” – его во второй половине XIX века перепечатывали довольно часто. Я остановилась на мнении, что все-таки это иллюстрации Лизен-Майера. Риусунки очень онкие, детальные, прекрасно передают динамику и напряженность сцен, преимущественно насыщенного серо-черного цвета (много серого цвета). Иллюстрации, даже самые маленькие, практически всегда тесно привязаны к тексту. На меня, кстати, рисунки в тексте произвели гораздо большее впечатление, чем гравюры на картоне. Вокруг тех гравюр, которые находятся в начале крупных разделов и сцен (до текста), расположены декоративные рамки, в основном орнаментального или растительного характера. Рамки эти были гравированы вместе с рисунками, которые они окружают (они выполнены в одном стиле; рамка очень органично вписывается в рисунок, даже если плотно к нему не прилегает) Рамки подходят к гравюрам тематически: так, гравюру с изображенной на ней сценой крестьянской жизни окружает массивная рамка, на темном фоне которой так же, как и на самой иллюстрации, изображены крестьяне, лесные животные, предметы крестьянского быта. Гравюру к сцене в погребе Ауербаха оплетает рамка из виноградных лоз со спелыми гроздьями.
Теперь о расположении гравюр в издании. Гравюры Лизен-Майера на картоне вклеены в книгу так, что изображение всегда находится на странице справа, а текст на странице слева, между этими двумя страницами проложены листы рисовой бумаги. Правило это нарушается только олин раз – в самом начале книги гравюра Лизен-Майера играет роль фронтисписа, поэтому изображение распологается слева, а титульный лист – справа. Изображенеи на гравюрах, отпечатанных на картоне, всегда находятся с одной стороны картонного листа (вторая остается чистой)
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
