4685-1 (620160), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Для святости слова существенную роль играют тексты, в которых слово обретает постоянное значение. Как и цифры, буквы в текстах считаются божественными. Широко распространенное представление о волшебстве алфавита находит отражение не только в еврейской мистике Каббалы, но и христианской литургии. Начертанные священные формулы употребляются как талисманы и средства волшебства, например, в тибетских молитвенных цилиндрах и мельницах. В более развитых религиях священные книги становятся выражением высшей истины. Такими каноническими текстами являются древнеиндийские Веды, буддийская Трипитака в своей цейлонской и более объемной китайской форме, персидская Авеста, иудейская Тора, Христианская Библия, исламский Коран, семь произведений Ману в манихействе, Граитху сикхов, Гинза у мандеев.Священные тексты имеют божественный источник, например, Веды считаются появившимися в результате божественного творения, высказывания, путем эманации из бога или сверхъестественного рождения их автора. Тора и Коран суть земные копии находящихся на небе несотворимых книг. Наряду с этим распространено психологическое представление: авторы священных книг были инспирированы, поэтому, находясь “в духе”, т. е. В экстатическом состоянии, восприняли или, увидев, записали священные тексты, продиктованные небом. На основе признания божественного происхождения текстов учители веры и теологи позже развили представления о безупречности (безошибочности) канонических книг. По отношению к ним предписывалось даже культовое почитание. Так как смысл текстов очень многозначен, они интерпретировались по-разному. Теологодогматическое направление возвращает учителей веры более поздних школ к самим священным текстам. Оно апеллирует, к толкованию, которое дополняет текст и образует традицию его экзегезы. Мистическая экзегеза рассматривает текст как картины мистических переживаний, интерпретируя смысл слов аллегорически. Научная экзегеза пытается проследить историю возникновения канонических текстов, приблизиться к их авторскому пониманию. Живая религия старается вновь и вновь разорвать оковы библицизма и библиолатрии, “потому что буква убивает, а дух животворит” (2. Кор. 3:6).
Святой человек
Каждый человек, согласно примитивным представлениям, в определенных состояниях наполняется освящающей его силой: на войне и охоте, во время менструаций, полового сношения и зачатия, рождения и смерти. Некоторые люди обладают святостью в силу определенных обстоятельств: отец — глава семьи и одновременно жрец в своем доме; вождь и король — видимый бог или его посланник и поэтому сам божество, окруженное многочисленными табу; наконец, жрецы или священники — видимые представители бога, которые служат ему и через которых изливается на людей божественная сила и благодать. Одновременно они выражают интересы человека, чьи просьбы и жертвенные дары передают божеству. Их вторичной задачей является иная деятельность, связанная с правосудием или наукой (астрологией, историей). У многих народов возникают целые жреческие касты во главе с верховным жрецом. Достоинство и власть жрецов или священников основываются на происхождении, способности толковать предсказания оракула, принадлежности к посвященным. В некоторых религиях нет института священников: в джайнизме и в исконном буддизме, в иудействе после разрушения храмов, в первоначальном христианстве. Большая часть реформаторского христианства отстаивает общий институт священства всех верующих и отвергает сакраментальный институт священников по должности. Но почти во всех евангелических церквах и общинах есть духовные служители, которые посредством рукоположения и молитвы “вводятся в должность”.
Святость монашества есть результат свободы выбора в отрешении от мирской жизни. Монахи принимают обеты безбрачия и отказа от собственности, подчинения старшему, постоянной аскезы, совместной трудовой жизни. Наряду с этим они нередко бывают энергичными проповедниками, духовными наставниками; в иудействе, христианстве и позднем буддизме на них возлагается ремесленная и культурная работа. В Индии уже в дохристианское время возникают большие общины ниргрантов, яджайнистов и буддистов, вокруг которых объединяются ученики-последователи. Христианское монашество изначально имеет эремитический (отшельнический) характер и лишь позднее принимает койнобитическую форму (совместная жизнь под духовным руководством). В западной церкви образуются крупные, носящие имена основателей, монашеские ордены, каждый из них имеет свои особенности. В исламе также появляются мужские и женские религиозные общины. Другие религии отвергают монашество как путь к достижению совершенства.
Мистики и пророки
“Пророк” — слово греческого происхождения, этимологически связанное со словами “про(пред)-реку”, “про(за)-рок”, “про-(через)-речь”. Из этого следует, что пророк — тот, кто предрекает события — глашатай судьбы, через чью речь открывается будущее, кому дарована “весть” и право сообщить ее людям. Святость пророков покоится на другой основе, нежели у жрецов, священников, монахов или мучеников. Она вытекает из непосредственной захваченности божественным духом. Пророк избран Господом говорить от Его имени и есть глас Бога в этом мире: “Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым” (2 Пет, 1:21). Из широко распространенного искусства предсказывать будущее, находясь в состоянии восторга, в Израиле возникает этическое пророчество, трактующее нравственные, социальные и политические требования Бога к людям, вместе с пророчеством несчастий, которое предсказывало непокорному народу гибель, древние евреи в вавилонском изгнании слышат пророчество процветания. Пророчество переживает свой расцвет в раннехристианской общине; однако и после укрепления института церкви пророки в христианстве появляются вновь и вновь. Две монотеистические религии, основанные на священных текстах и законах, — маздаизм и ислам — являются творением выдающихся пророков — Заратустры и Мухаммеда — последний из которых считается посланником Бога. В японском буддизме возникает пророческое движение, связанное с именем Нихирена — судьи-проповедника и реформатора.
Мистики, как и пророки, часто обнаруживают необычные способности, переживают экстатические состояния. Цель мистического пути к святости — разрыв с внешним миром, преодоление страданий, медитация и созерцание — есть единение с трансцендентным. Однако большинство мистиков, прежде всего, Готама Будда, не уходили от реального мира, а старались воплотить высшее знание собственной жизни в активную форму духовной и материальной помощи людям.
Среди носителей святости в образе человека мученик выделяется тем, что подвергается преследованиям, пыткам и даже идет на смерть за свою веру. Святой — это воплощение совершенной божественной и братской любви. Христианский идеал святости тесно соприкасается с идеалами других религий: иудейским .— хасидов и саддиков, исламским - суфиев, буддийским — бодхи-саттв. Святым считается не только тот, кто служит богу и помогает людям, но и человек, нуждающийся в поддержке. Греческий Зевс имеет прозвища Ксений и Гикесий, т. е. бог, являющийся как чужак и молящий о помощи. Будда желает воплотиться в своих больных собратьев, чтобы за ним ухаживали. Согласно пророчествам Иисуса о Страшном суде (см.; Мф. 25:35-40), все голодающие, жаждущие, странники, неимущие, больные, сидящие в темницах - есть сам Господь. Каждый, кто служит любовью им, служит Ему самому. Гуманизм становится религиозной ценностью в соответствии со словами homo homini Deus (лат. — человек человеку бог).
Носителем святости в интенсивной форме выступает и женщина. Везде, где есть влияние матриархата, женщина бывает волшебницей, ясновидящей, пророчицей, хранительницей огня, и жрицей; некоторые ее функции такого рода сохраняются даже в патриархальных культурах. Тем не менее в индуизме, буддизме, иудаизме, христианстве, исламе женщина рассматривается как обладающая более низкой ценностью, чем мужчина, и поэтому отстраняется От выполнения религиозных обязанностей. Однако во всех этих религиях есть доказательства женского равноправия, особенно во времена возникновения данных религий, и в большей степени — в первоначальном христианстве. Там, где женщина не может быть жрицей, она имеет сильное религиозное влияние как мистик, прорицательница, монахиня или святая. В более древних культах божественной матери и небесной царицы, которые находят отражение в почитании Божьей Матери у христианства, выразилась святость и божественность женщины.
Мертвые также являются предметом почитания: в семье — предки, у народов — властители и герои, в развитых религиях — святые. Культ святых распространяется в буддизме, христианстве, исламе, давая возможность древним верованиям трансформироваться в новых религиях. Этот культ в народной религиозности проявляется в поклонении их могилам, а также, в обращении к праведникам с просьбами о помощи; более развитая религиозность предполагает подражание им для достижения совершенства и духовную партиципацию с ними.
Священные представления и переживания
Феноменология рассматривает эти явления, сочетая два подхода: философско-феноменологический обобщающий различные религиозные традиции, и историко-феноменологический, который помогает понять религию, исходя из ее собственной духовной основы.
Общение с божеством, конкретное во внешнем предметном мире явлений религии, в то же время опирается и на определенные представления о боге, мире и человеке. Божественная действительность проявляет себя трояким образом. Таинственной сверхчеловеческой силой, которая, как уже отмечалось, обозначается словами мана” табу, оренда; им соответствуют евр. el — сила и kabod величие, инд. brahma — волшебная сила, перс, hware-nah, -- величие. С понятием силы перекрещивается приобретенное в экстазе, снах и смерти понятие души в его различных вариациях (душа-дыхание, душа-кровь, душа-тень, душа-имя), которое потом из мира человеческого опыта переносится в предметы внешнего мира (аниматизм и анимизм), как понятие Бога, многообразные формы которого взаимосвязаны с первыми двумя комплексами представлений, но выходят за их границы.
Возникают политеистические представления о природных, функциональных, местных и индивидуальных божествах. Над их антропоморфными образами возвышается безличностный мировой закон (кит. — дао, инд. — rta и т. п.). Политеизм может приближаться к монотеизму при выделении какого-либо бога как высшего, при пантеистическом переживании слияния с миром, в пророческом знании об одном из богов как единственном и абсолютном.
Прогресс нравственности приводит ко все большей морализации нуминозной власти и пониманию божественного как вечной истины, справедливости и любви. Общение с антропоморфными богами происходит по типу человеческих социальных и семейных отношений. Божество Представляется мужским (отец, господин, царь), женским (мать, госпожа, царица), нередко двуполым (отец-мать).
Бог постигается различными путями: теоретическим — через размышление, чувственным — через созерцание, веру, молитву, религиозный экстаз, мистическое озарение.
Мистика как способ постижения божественной реальности
Мистике недостаточно понимания бога, как абсолютно и совершенно иного, Чья сущность выражается посредством понятий via negotiants (лат.: бог — нет-нет, ни то-ни то, ничто) и via eminentiae (лат.: бог — высшее благо, сверхблаго, сверхкрасота, сверхсущее). Мистические представления характерны для индийской религиозной традиции, в которой они постепенно дифференцируются и выделяются из жертвенной концепции брахманизма. Основная идея жертвы в ведический и брахманический период — открытая пророками внутренняя связь между союзом людей и богов и божественным, космическим, культовым (или человеческим и духовным), другими словами, корреляция между богами, микро- и макрокосмосом. Жертва является взаимодействием этих трех сфер, которое поддерживает универсальный и внутренний порядок вещей. Во время Упанишад такое взаимодействие становится уже не ритуальным, а познавательным. Самый значимый символ этого процесса — космический прачеловек Пуруша (Ригведа X, 90), из его самопожертвования возникает мир, а он сам превращается во “внутреннего человека”, продолжая существовать и в поздних направлениях индуизма.
Существенным в мистике Упанишад оказывается переосмысление представлений о карме и сансаре. Первоначально карма в брахманической традиции понималась как совокупность ритуальных действий, которая вела человека после смерти либо “путем богов” (путь, не предполагающий нового рождения), либо “путем предков” (путь к новому рождению). Но оба пути оценивались положительно, и человек попадал на них в результате того, что стал ведающим — “так знающим” (Брихадараньяка-упанишада VI. 2. 15-16). Никакого преодоления кармы или освобождения от сансары не предполагалось. Когда же под кармой стали понимать совокупность всех действий вообще, это понятие переходит из сакральной сферы в Профанную. Естественно, изменяются те исходные человеческие переживания, которые соответствуют данным представлениям: “Мистика Упанишад — ответ пророков на жгучую потребность освобождения. Тот, кто насытился жизнью, должен вновь и вновь возвращаться. Вера в возвращение после смерти в тела людей и животных была связана в Индии с идеей нравственного воздаяния. В зависимости от того, как кто-либо действует, как живет, так он потом и рождается заново” — хороший человек — в счастливой, плохой — в несчастливой жизни. Судьба есть следствие поступков в более ранних существованиях. Хотя вера в перевоплощения, которая становится в Индии устоявшейся мировоззренческой позицией, дает возможность улучшит человеческую судьбу, она не в состоянии преодолеть суету жизни. “Освободи меня, потому что я ощущаю себя в этом мировом круговороте, как лягушка в безводном источнике” (Майт-рейя-упанишада I. 4) — так звучит призыв жаждущих освобождения к мудрецам. А к божеству они обращаются с молитвой: “Из небытия приведи меня к бытию, из мрака приведи меня к свету, из смерти приведи меня к бессмертию”.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
