118593 (618176), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

– практическая невозможность перехода от групп с селекцией (студенты колледжа, члены дискуссионного клуба), первоначально составлявших выборочную совокупность, к естественным и более многочисленным группам. В данном случае трудно рассчитывать на возможность контролируемого измерения: «... трудно вообразить надежные сравнительные суждения или измерения по готовой шкале, получаемые от каменщиков, бизнесменов, монахов, грузчиков или швей»;

– сомнительная валидность шкалы при отсутствии случайного подбора экспертов;

– невозможность использования шкалы для респондентов со слишком высоким или слишком низким образовательным уровнем. ¹

Таким образом, указанные недостатки значительно затрудняют использование шкалы Терстоуна в исследованиях, охватывающих различные социальные группы. Вместе с тем нельзя отрицать несомненное достоинство данной методики: « абсолютный характер шкалы или объективное распределение ее позиций. Шкальный балл располагает позиции респондентов по отношению к реальности (то есть изучаемому стереотипу, а не по отношению их друг к другу».²

Шкала Лайкерта, в отличие от шкалы Терстоуна, часто используется в социологических исследованиях. Ее создание и обработка менее сложны, и она значительно удобнее в массовых обследованиях. Современные критики указывают однако на весомый недостаток шкалы, существенно влияющий на качество получаемой информации. В отличие от шкалы Терстоуна, шкала Лайкерта не имеет абсолютного характера: она устанавливает отношение позиции индивида относительно позиций других опрошенных, а не относительно исследуемой реальности. В последнее время рядом авторов высказываются определенные сомнения относительно способности фиксировать аффективную составляющую стереотипа с помощью данной шкалы. Такие сомнения небезосновательны. Следуя вышеизложенной трактовке составляющих стереотипа, можно утверждать, что шкала Лайкерта фиксирует и измеряет когнитивный, а не аффективный компонент стереотипа.¹

Перечисленные методы исследования стереотипа можно отнести к традиционным социологическим методам. Метод семантического дифференциала (СД) принадлежит к арсеналу психосемантики и сравнительно недавно получил широкое распространение в социологических исследованиях, связанных с анализом установок и стереотипов. Он зарекомендовал себя как возможно наиболее оптимальный метод получения информации об аффективной составляющей стереотипа. Однако опыт проведенных социологических исследований свидетельствует о необходимости более тщательного анализа преимуществ и ограничений данного метода. Наиболее важной проблемой для исследователя является конструирование шкал СД: поиск антонимичных прилагательных, образующих полюса шкалы. Именно от их подбора зависит, какой уровень стереотипа будет изучаться исследователем. Создателем методики СД Ч. Осгудом предложены прилагательные, описывающие простейшие формы восприятия и эмоций. Он полагал, что с их помощью можно измерять так называемое коннотативное значение (в отличие от денотативного), то есть не объективные характеристики, а “состояния, которые следуют за восприятием символа-раздражителя и необходимо предшествуют осмысленным операциям с символами”.² Коннотативное значение характеризует субъект оценки – человека, а денотативное – объект оценки, выражая его особые, не зависимые от человека свойства. Коннотативное значение – субъективно, эмоционально, то есть имеет те же характеристики, что и аффективный уровень стереотипа. Денотативное значение – объективно, рационально, то есть обладает свойствами когнитивного уровня.¹

Таким образом, используя традиционные осгудовские шкалы, а также разработанные на материале русской лексики шкалы, предложенные В.Ф.Петренко, исследователь обладает возможностью получить информацию о эмоционально насыщенных, слабоструктурированных и практически неосознаваемых феноменах. Важность информации подобного рода трудно переоценить. “Социологи на практике приходят к пониманию того, что давно уже известно психологам – человек, как правило, не осознает истинных мотивов своего поведения”². Поэтому ответы на многие вопросы исследователь может получить, обращаясь к изучению аффективного, а не когнитивного уровня стереотипа.

На практике исследователи часто используют метод СД для получения информации не об отношении субъекта (респондента) к определенным явлениям, а для сбора сведений о характеристиках объекта. Проблема конструирования шкал в данном случае может быть решена с помощью качественного или количественного анализа литературы, привлечения экспертов, использования предложений респондентов.

Получаемая информация представляет когнитивный уровень стереотипа, то есть содержит сведения о рационально осознаваемых, объективных феноменах. И здесь возможно возникновение тех же искажений, которые столь характерны для исследования когнитивного уровня стереотипа: от утаивания респондентами истинных взглядов до принятия категорий, предложенных исследователем.

Сама природа социологического изучения, концентрирующегося на массовых, объективных процессах, изменяет характер шкал в направлении денотативности (характеристик объекта). Поэтому исследователь должен четко представлять информацию о каком уровне стереотипа, а следовательно и сознания респондента, он будет получать. От выбранных прилагательных-признаков будет зависеть тот уровень осознанности, на котором респондент будет оценивать исследуемый объект. “Делая упор на денотативные шкалы, социолог увеличивает информацию об объектах и неизбежно теряет информацию о субъектах. Делая упор на коннотативные шкалы, он получает информацию об особенностях индивидуального отношения, но теряет информацию об объекте”¹.

На практике денотативные и коннотативные шкалы часто оказываются включены в конструкцию СД . Такое сочетание оправдано, если оно является следствием определенных исследовательских задач. Кроме того, возможно, что корректное сочетание двух типов шкал позволит получить необходимую информацию и о субъективном отношении к объекту, и о его свойствах. Нельзя оставлять без внимания и действие механизма проекции. Психологии известен факт наделения того или иного явления положительными или отрицательными чертами в зависимости от позитивного или негативного отношения к нему субъекта. Но в целом исследователь должен осознавать, что, используя разные типы шкал, он получает информацию о различных пластах индивидуального сознания. Поэтому применение разных типов шкал к исследованию одного и тогоже явления способно принести кардинально противоположные результаты, что объясняется естественным отличием мира рациональных, объективных, культурно обусловленных феноменов от мира аффективных, субъективных, индивидуальных смыслов.

Несмотря на некоторую сложность конструирования шкал, СД является в настоящее время, пожалуй, самым распространенным инструментом получения информации об аффективной составляющей стереотипа.

Также, для выявления стереотипов, в социологии используют метод «неоконченных предложений»: респонденту предлагают самостоятельно закончить предложение.

Подводя итог классификации методов исследования составляющих стереотипа, хочется еще раз отметить, что выполнение главной задачи социологического исследования – получение качественной и достоверной информации зависит от адекватности используемого инструментария природе изучаемого явления, что особенно важно при изучении такого сложного социально-психологического феномена как стереотип, исследование которого является относительно новой предметной областью для социологической науки.

Итак, можно выделить следующие методы социологического исследования политических стереотипов и установок: метод социологического опроса с использованием номинальных и порядковых шкал, метод анализа документов, метод “неоконченных предложений”, метод семантического дифферинциала.

2.2 Особенности содержания политических стереотипов и установок населения современной России

Отечественные политологи при характеристике политического развития нашей страны настойчиво подчеркивают проявление тенденции к возвращению дуалистической модели управления. Речь идет о совмещении принципов конституционализма, «верховенства законов» и личного правления президента.¹ Опыт политического развития страны последних десятилетий однозначно свидетельствует об отсутствии в политическом сознании как рядовых граждан, так и представителей политической элиты, устойчивой системы социальных и политических ценностей, представлений, позволяющих обеспечить достаточно плавный, постепенный, реформистский переход от одного состояния общества к другому.

К истории развития России, имеющей столь «рваный» вид коротких волн реформ и длительных периодов контрреформ, чаще всего имевших радикальный характер (по сути дела Россия несколько столетий не может вырваться из замкнутого круга «реформы — контрреформы»), вполне подходит название написанной по совершенно иному поводу статьи В.И. Ленина «Шаг вперед, два шага назад». Во многом эти процессы связаны в равной степени с отсутствием устойчивых стереотипов и либеральной, и консервативной направленности. Точнее будет сказать, что консервативно настроенные люди в России есть, и их много, но консерватизм одних от других существенно отличается.²

Итак, прежде всего следует отметить, что консервативные установки в деятельности политических институтов и политическом поведении рядовых граждан могут иметь разное содержание (они не всегда совпадают, поскольку любая политическая сила при использовании того или иного понятия склонна вкладывать в него смысл, выгодный ей в данный конкретный момент), и договориться о значениях используемых понятий, поскольку в научной и политико-публицистической литературе присутствует терминологическая путаница в отношении понятий «консерватизм» и «ценности».¹

Ценности существуют как осознаваемые или неосознаваемые человеком структуры его духовного мира, которые формируют культуру индивида и влияют на его поведение, в том числе и политическое. Ценностями могут стать в принципе любые предметы или явления, если они служат удовлетворению каких-либо потребностей, обеспечивают адаптацию индивида или группы в неблагоприятной для них социальной или политической среде. Ценности обосновывают нормы поведения людей в обществе. Они задаются характером истории страны и определяют доминирующие мотивы социального и политического действия. Базисные установки людей, связанные с их жизнью в целом, меняются очень медленно. Однако для изменения системы политических ценностей бывает достаточно нескольких лет. Основным признаком ценности является их значимость для субъекта ценностных отношений. Под политическим поведением следует понимать наличие устойчивых моделей действий в области политики. Наличие стереотипов предполагает наличие скрытых или явных закономерностей в политических представлениях и поступках людей.²

Наиболее широкое определение политическому консерватизму дал С. Хантингтон, определив его как систему идей, служащую сохранению существующего порядка, независимо от того, где и когда он имеет место, и направленную против его разрушения.³ Но в случае следования такому «ситуативному» определению консерватизма к консерваторам следовало бы отнести и коммунистов, не желавших разрушения СССР, и демократически настроенных людей, не желающих «отката» от реформ начала — середины 1990-х годов, и государственников-патриотов, не желающих уменьшения зоны влияния России в геополитическом пространстве.

Если говорить о консерватизме как о системе установок, в основе которой лежит приверженность традициям, то по крайне мере одна незыблемая установка в политических представлениях российских граждан есть. Речь идет о социальном иждивенчестве, о безусловной убежденности по крайней мере трети населения нашей огромной страны в том, что государство обязано, может и будет обеспечивать гражданам социальную защиту (в любой форме: в виде гарантированных достойных пенсий, права на труд, достойную жизнь и т. д.).

Идеи консерватизма ныне очень популярны среди политического истеблишмента России.¹ Весьма интересную картину дает нам даже поверхностный обзор действий политических институтов, которые, естественно, определяются политическими установками и ценностями работающих в них людей. В России консерватизм не является преимущественно идейным течением, с начала 1990-х годов он оформляется в политические движения. Например, в 1994 г. «Консервативный манифест», написанный В. Никоновым и С. Шахраем, взяла на вооружение Партия российского единства и согласия (ПРЕС). В известной степени даже КПРФ консервативная партия, поскольку, по едкому замечанию А. Салмина, она является «партией ностальгии», обращенной к советским временам. Нынешняя «партия власти» «Единая Россия», пришедшая на смену НДР, активно позиционирует себя как консервативная партия. В очень короткий срок «Единой России» удалось решить две крайне сложные задачи — создать эффективные вертикальные внутрипартийные управленческие структуры и закрепиться на региональном уровне (создать систему региональных отделений), что не удавалось ни одной из предыдущих «партий власти». Очень соблазнительно признать, что, поскольку значительная часть избирателей в декабре 2003 г. проголосовала за эту партию, то и система ценностей у большинства россиян имеет консервативный характер. Стоит более осторожно подходить к этому вопросу. Дело даже не в том, что с учетом не пришедших на выборы избирателей число сторонников «Единой России» не превышает одной трети. Мотивация голосования за эту партию у большинства избирателей была в очень малой степени связана с предлагаемой политической программой этой организации или ее позиционированием в политическом пространстве.¹

Однако характер последних предложений Президента РФ по поводу изменения избирательного права (фактически речь идет о назначении губернаторов главой государства под прикрытием голосования региональными депутатами за предложенную президентом кандидатуру; об избрании депутатов в законодательные региональные органы власти только по партийным спискам, что превратит эти выборы также в фикцию, поскольку полностью ликвидирует возможность прямой ответственности депутатов перед избирателями) свидетельствует, что нынешняя власть рассуждает о характере политических свобод вполне в духе английского консерватора Э. Берка (конец ХVIII в.), для которого свобода и ограничение были неразделимы, а эффективно управляемое государство и гражданское общество, естественные права индивида — вещи практически несовместимые.² Конечно, следует признать, что предлагаемые президентом нововведения лишь легализируют сложившуюся под прикрытием демократических и свободных выборов практику прихода к власти чиновников, поддерживаемых политическим истеблишментом в большей степени, чем избирателями. Необходимо специально подчеркнуть, что осуществляемая ныне политика доминирования исполнительной власти, урезания реальных прав власти законодательной принципиально не согласуется с классическими принципами консерваторов, для которых принципы разделения властей и действия «механизмов сдерживания и противовесов» были обязательным условием и наилучшим средством обеспечения единства правления и индивидуальной свободы. Однако нужно отдавать отчет в том, что «усиление вертикали власти» было невозможно, пока в самом обществе сохранялась потребность в состязательном плюрализме. Похоже, что в современной России существенных возражений проводимым административным изменениям не будет. Также не вызывает сомнений и тот факт, что административные реформы, начавшиеся весной и продолжившиеся после террористических актов в августе-сентябре 2004 г., являются реализацией давних (еще конца 1990-х годов) планов Кремля. Судя по всему, высшая исполнительная власть в стране категорически убеждена в том, что российское общество (т. е. рядовые граждане) недоразвито в политическом и социальном аспектах, а потому не может выступать равным партнером в решении стоящих перед обществом задач.¹

Следующим шагом может стать уже «поражение в правах» только что зарождающейся системы местного самоуправления, которую губернаторы-назначенцы с большой долей вероятности также начнут в страивать в «свою вертикаль власти», настаивая на необходимости и своем праве назначать глав администраций и мэров.

Власть, по мнению консерваторов, не должна быть безответственной. Необходимо, чтобы политики при принятии решений руководствовались общим благом. Очевидно, что данный тезис в России можно отнести к разряду благих пожеланий, поскольку, как свидетельствуют эксперты в области политической психологии, социоцентрическими мотивами в своей политической деятельности руководствуется не более 10% профессиональных политиков. Опросы общественного мнения в свою очередь свидетельствуют, что не менее 2/3 россиян убеждены: политики стремятся к власти исключительно для улучшения своего материального положения ². Более того, понимание власти (и властвования) как долга, как ответственной политики перед управляемыми, столь значимое для консерваторов, для современной российской политической власти пока малодоступно.

Характеристики

Список файлов курсовой работы