Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

сельская курия – в ней не был установлен имущественный ценз, но была введена система трехступенчатых выборов: крестьяне, собравшиеся на волостной сход, назначали своих выборщиков и посылали их на собрание, которое избирало земских гласных (в уездное земское собрание).

Единственный из трех съездов – крестьянский – носил чисто сословный характер, что лишало возможности участия в нем лиц, не входящих в состав сельского общества, прежде всего сельской интеллигенции.

На съездах уездных землевладельцев и городских избирательных съездах могли выбирать гласных только от «своих», в то время как сельским выборщикам разрешалось выбирать от себя в качестве гласных и землевладельцев, не участвовавших в этой курии, и местных священнослужителей. Лишены были избирательного права лица моложе 25 лет; лица, находящиеся под уголовным следствием или судом; опороченные по суду или общественному приговору; иностранцы, не присягнувшие на подданство России.

2. Земские собрания – второй элемент системы земских учреждений. Земские собрания формировались на избирательных съездах. Земское собрание избиралось один раз в три года, собиралось регулярно раз в гол, но если возникали чрезвычайные обстоятельства, то чаще. Председателем земского собрания, как правило, становился предводитель дворянства. Уездные земские собрания находились в определенной зависимости от губернских и самостоятельно решали следующие вопросы:

• раскладка внутри уезда государственных и губернских сборов, которая была возложена законом или распоряжением правительства на уездные учреждения;

• составление предварительных предположений для губернских смет о размерах и способах исполнения в уезде повинностей, отнесенных к разряду губернских, представление означенных предположений в губернское земское собрание;

• предоставление губернским земским учреждениям местных сведений и заключений по предметам хозяйства;

• разрешение на открытие торгов и базаров;

• отнесение проселочных и полевых дорог в разряд уездных, а также уездных дорог в разряд проселочных, изменение направления уездных земских дорог;

• содержание бечевников, представление через начальника губернии ходатайств об отнесении по уважительным причинам содержания бечевников за счет казны;

• местные распоряжения и надзор по указаниям губернской управы в пределах уезда по устройству губернских путей сообщения, по исполнению потребностей сообщения и взаимному страхованию; представление губернскому земскому собранию отчета о соответствующих действиях.

К исключительной компетенции губернских земских учреждений относилось:

• разделение на уездные и губернские: земских зданий, сооружений, путей сообщения, повинностей, заведений общественного призрения, а также изменения в этом разделении;

• дела об открытии новых ярмарок и о перенесении или изменении сроков существующих;

• дела об открытии новых пристаней на судоходных реках и о перенесении уже существующих;

• представление через начальника губернии ходатайств о перенесении по уважительным причинам земских дорожных сооружений в разряд государственных;

• дела по взаимному земскому страхованию имущества от огня;

• раскладка между уездами сумм государственных сборов, возложенная на земские учреждения по закону или особому высочайшей властью утвержденному распоряжению правительства;

• рассмотрение и разрешение затруднений, могущих встретиться в утверждении смет и раскладок уездных сборов;

• рассмотрение жалоб на действия земских управ.

Положение 1864 года не содержало четкого определения функций земств. Основной их задачей считалось упорядочение выполнения земских повинностей. В статье 2 Положения содержался перечень занятий для земств, в принципе возможных, но не всегда обязательных. К ним относились:

• заведование имуществом, капиталами и денежными сборами земства, земскими благотворительными заведениями;

• попечение «о развитии народного продовольствия», местной торговли и промышленности;

• управление взаимным земским страхованием имущества;

• участие в попечении о народном образовании и народном здравии (в хозяйственном отношении);

• раскладка государственных денежных сборов, разверстка которых возложена на земство;

• взимание и расходование местных сборов.

3. Земские управы были исполнительными органами земских учреждений. Их личный состав избирался на первом заседании земского собрания нового созыва. Чиновники местных казенных палат, уездных казначейств, лица духовного звания были лишены этого права.

Губернская управа состояла из 6 членов и председателя, выбиралась на три года. Кандидатура председателя губернской управы утверждалась министром внутренних дел.

Уездная управа состояла из председателя и двух членов, кандидатура председателя утверждалась губернатором.

В обязанность управ входило выполнение распоряжений земских собраний. Кроме того их обязанности включали:

• составление губернских смет, раскладок и отчетов;

• подготовка нужных собранию сведений и заключений;

• надзор за поступлением земских доходов и расходованием земских сумм;

• представление в суде интересов земства по имущественным делам;

• распоряжение с разрешения губернатора о своевременном созыве и об открытии земских собраний.

В обязанности губернских управ входило еще и рассмотрение жалоб на уездные управы, а также образование канцелярий при них.

Важным принципом деятельности управ была гласность. Положение 1864 года предусматривало, что все сметы, раскладки, отчеты управ, а также результаты ревизий печатаются для всеобщего сведения в «Губернских ведомостях». До 1866 года материалы собраний и управ печатались без предварительной цензуры, за исключением постановлений, нуждавшихся в утверждении губернатора.

В 1867 году был принят закон, запрещавший любые сношение между земствами разных губерний, даже по общим делам управления. Все печатные издания были подчинены цензуре губернатора. Было установлено, что отчеты земских управ должны печататься с разрешения губернатора и в количестве, не превышающем число гласных. Таким образом, местное население полностью утратило возможность контролировать деятельность земских учреждений. Складывались ситуации, когда вновь избранные в собрании гласные не могли ознакомиться с тем, как работали их предшественники.

Правительство, опасаясь влияния земских учреждений, ограничило их компетенцию узким кругом чисто хозяйствен­ных дел, из пределов которых земства не имели права выходить. Отделив хозяйственную область от общей админи­страции, правительство раздробило местное управление между различными коронными и земскими учреждениями, что пагубно отражалось на всем ходе местной деятельности. Часто одна и та же область местных дел была в ведении различных инстанций. Земства могли, например, нанять помещение для школы и взять на себя ее содержание, но не имели права, по закону, руководить обучением в этой школе, не могли состав­лять программы, контролировать учебно-воспитательный про­цесс, так как это считалось функцией государственных органов.

Несмотря на эти ограничения и столь надежный состав земских учреждений, правительство, предоставив им заботу о местном хозяйстве, лишило их самостоятельности даже в указанных пределах. Земские учреждения не имели своих исполнительных органов, не обладали принудительной властью; они должны были действовать только через поли­цию. Они были лишены права общаться друг с другом, были поставлены под строгую опеку и контроль губернатора и ми­нистра внутренних дел, которые могли приостановить любое постановление земских собраний.

Но и в таком урезанном виде земства внушали опасение самодержавию. Поэтому земская реформа была введена не одновременно и не повсеместно. Введение земских учреждений началось с февраля 1865 года и растянулось на длительный срок. К концу 70-х годов земства были введены только в 35 губерниях Российской империи.

«Итак,— писал В. И. Ленин,— земство с самого начала было осуждено на то, чтобы быть пятым колесом в телеге русского государственного управления, колесом, допускаемым бюрократией лишь постольку, поскольку ее всевластие не на­рушалось, а роль депутатов от населения ограничивалась го­лой практикой, простым техническим исполнением круга за­дач, очерченных все тем же чиновничеством» ¹⁶.

2.2. Общественная оценка реформы

Как был встречен новый закон?

Революционные демократы дали ему резко отрицательную оценку. Они совершенно правильно и вполне последовательно в духе своих революционных взглядов отказывались призна­вать в Положении о земских учреждениях действительное самоуправление.

«Новые Положения, — писал А. И. Герцен, — до такой сте­пени мизерны, неискренни, скудны, сшиты на живую нитку из французских лохмотьев, сбивчивы, жалки, тощи, пусты, что удивили самого г. Каткова» ¹⁷.

Резкой критике подверг земскую реформу и Н. П. Огарев. В трех статьях «Колокола» он дал обстоятельный разбор По­ложения о земских учреждениях. Народу, — писал он, — нуж­на земля и воля. «Землю при освобождении правительство у народа урезало. Волю оно заменяет положением о земских учреждениях». Но нельзя, полагал Огарев, составить закон о местном самоуправлении без всякого участия выборных от земства в его разработке. «Подобная бюрократическая вы­думка никого не удовлетворит... И эту штуку разными просе­лочными, газетными дорогами хотят нам выдать за нечто вро­де конституции!» ¹⁸.

Огарев указывал на стеснение самостоятельности земских учреждений губернаторским контролем, утверждением предсе­дателя уездной и губернской управы губернатором и мини­стром внутренних дел, обязательным председательством в зем­ских собраниях предводителей дворянства.

Огарев указывал на противоречия в статьях закона о зем­ских учреждениях, из которых одна исключала другую. Со­поставляя эти противоречивые статьи, он пришел к выводу, что в них преобладают те, которые направлены против само­управления, и что в результате осуществления закона земские учреждения не смогут действовать самостоятельно. Противоречивые статьи Положения, как доказывал Огарев, и качественно настолько не равносильны, что совершенно подчиняют права земства правительственному произволу, так что в пользу земских учреждений остаются только статьи, не имеющие значения, и «...Положение» является не учреждением новой гражданской свободы в России, а учреждением, которое сделано ради тщеславия, чтобы удивить Европу правительст­венным либерализмом. Деятельность земских учреждений будет, по мнению Ога­рева, равна нулю. Все их распоряжения и исполнение этих распоряжений не выйдут из произвола центральной и местной правительственной администрации.

Но Огарев находил в земстве и положительные элементы. Земство, по его мнению, возбуждает в обществе потребность развивать выборное начало, прирожденное русскому уму. Оно дает некоторую возможность протеста против правительствен­ного произвола. Протест против произвола и выборное начало будут расти, требуя преобразования «нулевых» земских учреж­дений в областные законодательные собрания, требуя замены губернаторской власти и чиновничества исполнительной вла­стью областных управ так, чтобы и законодательная и испол­нительная власть — были власти, основанные на общественном выборном начале, а не на административном произволе.

Огарев советовал воспользоваться земскими учреждениями как зародышем, из которого может развиться в дальнейшем настоящая конституция.

Подцензурные передовые журналы, издававшиеся в Рос­сии, не могли высказать свое отношение к земству столь от­кровенно, как это сделали Герцен и Огарев в заграничной вольной русской печати. «Современник» ограничился переда­чей содержания Положения о земских учреждениях, воздерживаясь от всяких к нему комментариев. «Русское слово» от­казывалось решать в положительном смысле вопрос о том, привьются ли к жизни новые учреждения. Это будет зависеть от того, писало «Русское слово», в какое отношение поставит себя к земству административная власть и насколько окажется способным гимн общество овладеть теми правами, которые ему даны.,

В революционно-демократической художественной лите­ратуре 60-х годов также ярко отражалось отрицательное от­ношение к земской реформе. В написанном в Сибири «Про­логе» Н. Г. Чернышевский писал: «Все наши реформы, как произведенные, так и предстоящие — мишура, о которой и го­ворить не стоит». П. В. Успенский высмеивал попытки царской бюрократии преодолеть хозяйственный застой, бедность и невежество сельского населения всякого рода культурнической деятельностью. Прежде чем заводить школы для крестьян, пи­сал он, следовало бы подумать об их желудках. В сатире «Но­вое по-старому» он осмеял земскую реформу, как чуждое на­роду дело, искусно обнажив перед читателем помещичью при­роду земства. «Без полного разрушения невозможно возрождение» ³,— писал Н. В. Успенский¹⁹.

Совершенно противоположную оценку встретила земская реформа у буржуазных либералов. В статье «По поводу губерн­ских и уездных земских учреждений» К. Д. Кавелин привет­ствовал новый закон как «событие громадной важности», составляющее «эпоху в развитии русской общественной жиз­ни». «Указ 1 января 1864 года, — писал он, — одна из самых светлых точек в современном русском законодательстве... Это семя, из которого, при благоприятных обстоятельствах, может со временем развиться многоветвистое дерево», — славосло­вил этот типичный представитель буржуазного либерализма по адресу правительства.

Кавелин отказывался от какой бы то ни было критики нового закона. «Мы убеждены, что сделано все, что нужно, и больше делать не следовало... Мы считаем Положение 1 ян­варя одним из самых обдуманных, выношенных, зрелых и со­знательных плодов того направления, в котором теперь дви­гается наша жизнь и наше законодательство» ²⁰.

Военный министр Д. Милютин, резко критиковавший проект правительства за сохранение сословного начала и куриальную структуру избирательной системы, когда появился закон о земских учреждениях, подчеркнул в своих записках благоже­лательное отношение к нему общества и выразил свое удовле­творение этой реформой, видя в ней школу будущего представительного управления.

Несколько более умеренную позицию в оценке земских учреждений занял Катков, проект которого не получил признания даже дворянского общества, напуганного революционным движением. В номере 9-м «Московских ведо­мостей» (1864) он писал: «Учреждения, создаваемые под влиянием каких бы то ни было формул, взятых не из жизни, поражают бесплодием существующие силы и порождают силы фальшивые, от которых добра не бывает». Свою критику Кат­ков не решился, однако, прямо отнести к Положению о земских учреждениях, предоставляя это сделать читателю. Проводя заключительную черту под статьей, он объявил о выходе нового закона, заявив при этом, что обсуждать его «было бы и неуместно», так как только жизнь будет для него пробой. Но в № 11 своей газеты Катков счел нужным расшар­каться перед правительством. Он заявил, что земство имеет «особенную важность» не своими учреждениями, а всесослов­ным началом, на котором оно построено²¹.

И. Аксаков не питал преувеличенных надежд в связи с появлением нового закона. 21 января 1864 года он писал: «Земские учреждения реши­тельно не производят никакого впечатления. Общество как-то оскорблено теми предосторожностями, какими обставлен этот дар — довольно скудный» ²². Но тот же Аксаков воздал в пе­чати хвалу усердию составителей закона, поблагодарив правительство «за уничтожение юридических и сословных перего­родок... и за уравнение прав крестьян и помещиков».

В общем, либералы, забыв о своих недавних претензиях и спорах, приняли Положение о земских учреждениях с пол­ным удовлетворением. Такое изменение в их отношении к земской реформе объясняется классовой природой либера­лизма. В. И. Ленин писал, что либералы боятся движения масс и последовательной демократии больше, чем реакции. Пока революционное, демократическое движение представляло опасность, они требовали реформ, разрабатывали проекты, вы­носили на своих собраниях осуждающие правительство поста­новления, подавали царю адреса. Но стоило реакции временно победить, как успокоенные ничтожной уступкой либералы на­чали наперебой благовестить самодержавию.

3. Историческое значение Земской реформы

Без сомнения, земства сыграли выдающуюся роль в поднятии культурного уровня русской деревни в распространении гра­мотности среди крестьян. Не менее велика и роль земства в развитии здравоохранения в Европейской России. Земские боль­ницы были открыты для всех слоев крестьянства, до этого прак­тически лишенного какой бы то ни было медицинской помощи. Самоотверженный труд врачей, которые часто отказывались от выгодной столичной практики, чтобы лечить крестьян в провин­циальном захолустье, — тема особого исследования.

Характеристики

Список файлов курсовой работы