4211-1 (600309), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Здесь, кстати, следует заметить, что поиски погибающих от отравления птиц оказываются, как правило, малоэффективны (Пукинский, 1965; Климов, 1990 и др.), что объясняется, очевидно, быстрой утилизацией трупов различными некрофагами. Последние, как установлено экспериментальными исследованиями в Прикаспийских пустынях, уже в первые сутки собирают более половины (52 %) погибших животных (Семенов, Шейкина, 1946). Поэтому данные о редкой встречаемости павших птиц на обработанных фосфидом цинка территориях (Кондрашкин и др., 1957; Семенов и др., 1957; Абашкин и др., 1971; Климов, 1990 и др.) вряд ли можно считать репрезентативными при оценке воздействия этого пестицида на полезных животных, тем более, что контрольные проверки этих территорий проводились обычно лишь через несколько дней после дератизационных работ (Лисицын и др., 1961; Климов, 1990).
Существенное влияние применения зерновых приманок с фосфидом цинка должно проявляться прежде всего, очевидно, на распространении и численности стадных зерноядных птиц, в частности — журавлей, которые действительно погибают от отравления пестицидами иногда сразу большими стаями (Гусев, 1968; Песков, 1970; Жмуд, 1988 и др.). И, вероятно, депрессия численности журавля-красавки (Anthropoides virgo) в Калмыкии, прослеживаемая по результатам учетов в 1950-е и 1970-е гг. (Банников, 1959; Сурвилло, 1989), была вызвана скорее всего дератизационными работами на этой территории. После приостановки истребительных работ в 1960-е гг., численность журавлей начала здесь, по-видимому, увеличиваться, достигнув к 1970-м гг. 28–39 и даже 70 особей на 100 км автомаршрутов (Голованова, 1982; Сурвилло, 1989), но затем вновь было отмечено ее устойчивое снижение (Сурвилло, 1989а, 1989б). В последующем, после окончательного прекращения массовых противочумных обработок, популяция красавки в Прикаспии быстро восстановилась и, например, в юго-восточных районах Ростовской области, где А.В. Сурвилло отмечал лишь единичных птиц, в 1990 г. гнездилось уже до 5–15 пар/100 км2 (Белик, 1992, 1996б), а в Калмыкии обилие красавки достигло 39 пар/100 км2 (Сотникова, 1991), в два раза превысив уровень общей численности 1972–1975 гг. (Близнюк и др., 1980; Сотникова, 1991).
Рис. 6. Структура ареала дрофы в Восточной Европе и основные районы дератизационных работ в Прикаспии: 1 — границы современных гнездовий дрофы, 2 — популяционные ядра важнейших гнездовых группировок, 3 — пути миграций на зимовки, 4 — исчезнувшие миграционные пути, 5 — районы массовой борьбы с грызунами в Прикаспийских очагах чумы.
Высокая смертность от фосфида цинка наблюдается также у дроф (Чуркина, 1964, 1967; Песков, 1970; Федоренко, 1986; Флинт и др., 1992 и др.). И можно предполагать, что в основном именно этот пестицид привел к исчезновению калмыцкой популяции дрофы, до 1960-х гг. являвшейся обычным гнездящимся видом Северо-Западного Прикаспия (Банников, 1959; Близнюк и др., 1980). По всей видимости, с действием этого же фактора связано также и быстрое исчезновение закавказской зимовки дроф, которые до середины 1950-х гг., т. е. до начала применения фосфида цинка, в массе мигрировали через районы интенсивных весенних дератизационных работ (Белоглазов, 1977; Близнюк и др., 1980; Пишванов, 1986; Бутьев и др., 1989). Сохранилась же лишь та их популяция, которая улетала зимовать на запад — в Причерноморье, минуя Прикаспийскую низменность (рис. 6). Однако там зимующие дрофы нередко попадают в “экологическую ловушку”, периодически подвергаясь массовой элиминации во время сильных гололедиц и снегопадов (Бузун, Головач, 1986; Гринченко, 1991 и др.). И поэтому ареал и численность этой популяции дроф, несмотря на все усилия охотоведов, восстанавливается сейчас, в отличие от журавля-красавки, весьма медленно (Флинт и др., 1992).
Кроме зерноядных птиц, от фосфида цинка нередко погибают хищные птицы, подбирающие трупы павших животных (Пукинский, 1965; Климов, 1990), а также насекомоядные птицы, вторичная интоксикация которых связана со сбором жуков и муравьев, объедающих с поверхности зерен растительное масло, используемое в качестве клея для фосфида цинка (Кондрашкин и др., 1957; Климов, 1990). Установлено, например, что муравьи потребляют до 17 % отравленной зерновой приманки (Лисицын и др., 1961), а они сами в пустынно-степных биоценозах являются, в свою очередь, весьма важной составной частью кормового рациона многих видов птиц (Спангенберг, 1946; Волчанецкий и др., 1950; Медведев, Петров, 1959; Бельская, 1965; Рябов, Мосалова, 1966, 1967; Корелов, 1970; Попенко, 1979; Фундукчиев, 1989 и др.). Поэтому не исключено, что дератизационные работы в какой-то степени сказались и на динамике численности некоторых насекомоядных птиц, в частности — степных куликов: кречетки (Chettusia gregaria), большого кроншнепа (Numenius arquata), степной тиркушки (Glareola nordmanni) и др.
Следует отметить, что в силу своей биологической специфики особенно чувствительны к токсинам хищные птицы (Шилова, Переладов, 1974; Ильичев, Галушин, 1978). Очень резкая реакция на фосфид цинка наблюдалась, например, у больших подорликов (Aquila clanga), быстро и почти полностью исчезавших на обработанных этим “родентицидом” территориях в Западной Сибири (табл.; Пукинский, 1965; Данилов, 1976). И сейчас, по-видимому, есть все основания полагать, что происходившая в 1960-е гг. деградация многих популяций большого подорлика (Щербак и др., 1976; Григорьев и др., 1977; Аюпов, 1983; Королькова, 1983; Липсберг, 1983; Лихацкий, 1983 и др.), рекомендованного теперь для включения в Красную книгу России (Мищенко, 1988; Перерва, 1989), была обусловлена в значительной мере воздействием именно фосфида цинка, массово применявшегося с конца 1950-х гг. в туляремийных очагах против водяной полевки (Arvicola terrestris) (Яковлев и др., 1955; Максимов, 1960; Пукинский, 1965; Пукинский, Скалинов, 1967; Данилов, 1976).
Рис. 7. Гнездовые ареалы подорликов Aquila clanga и A. p. pomarina (внизу), структура ареала водяной полевки (вверху) и распространение природных очагов туляремии в Северной Евразии (посредине) (по: Дементьев, 1951; Неронов, 1965; Олсуфьев, Дунаева, 1970 и др.). Ареалы: 1 — A. p. pomarina, 2 — A. clanga, 3 — исчезающих популяций большого подорлика. Численность водяной полевки: 1 — высокая, 2 — средняя, 3 — низкая; а — стабильная, б — нестабильная. Распространение туляремии: 1 — территории, занятые природными очагами; 2 — границы провинций очаговости.
Так, в 1959–1961 гг. только в Новосибирской и Омской областях авиахимическими методами, с внесением до 5 кг/га чистого препарата, было обработано 155, 5 тыс. га болот с высокой плотностью грызунов. Эти же методы были использованы затем в Белоруссии и ряде других регионов во время вспышек численности водяной полевки (Абашкин и др., 1971; Фолитарек, 1971). В то же время малый подорлик (Aquila pomarina), гнездовой и миграционный ареалы которого лежат преимущественно за пределами районов основных дератизационных работ (рис. 7), пострадал значительно слабее и в последнее время уже начал восстанавливать свою численность и расселяться на восток, замещая исчезнувшего большого подорлика (Гришанов, 1994; Галушин, 1995; Белик, Афанасьев, в печати).
Фосфид цинка явился, вероятно, основной причиной резкого сокращения ареала и численности также у степного луня (Circus macrourus), в 1950-1960-е гг. практически полностью исчезнувшего в европейских степях, тогда как его азиатские популяции, обитающие на не обрабатывавшихся родентицидами территориях, пострадали от ядохимикатов заметно меньше (Давыгора, Белик, 1990; Белик и др., 1993).
В данном контексте очень важным представляется объяснение различного воздействия фосфида цинка на близкие виды хищных птиц, в частности — на орлов и луней. Действие этого препарата основано, как известно, на его реакции с кислотами, идущей с образованием очень ядовитого фосфористого водорода. Попадая в желудок, фосфид в кислой среде быстро разлагается, выделяя газ, и теряет свои ядовитые свойства. Поэтому вторичная интоксикация хищных птиц возможна лишь при заглатывании отравившихся грызунов целиком, с наполненными фосфористым водородом внутренностями, что характерно для подорликов (Пукинский, 1965; Ильичев, Галушин, 1978), или при поедании мелких зерноядных грызунов (хомяков, песчанок) с отравленным зерном в защечных мешках, что может иметь место прежде всего у степного луня — преимущественного миофага (Давыгора, 1986). В то же время степной орел, питающийся крупными травоядными сусликами и расчленяющий свою добычу на части, или луговой лунь (Circus pygargus), добывающий, в основном, ящериц и слетков мелких птиц, подвержены интоксикации фосфидом цинка в значительно меньшей степени и поэтому страдают от него слабее.
В связи с этим интересно отметить, что на юге России и Украины в 1950-е гг. резкое падение численности произошло также у хомяков: обыкновенного (Cricetus cricetus) и предкавказского (C. raddei), популяции которых не восстановились здесь до сих пор (Семенов, 1961; Неронов, 1965; Москвитина и др., 1989; Забнина и др., 1991). Связывалась эта депрессия, правда, в основном с антропогенной трансформацией сельхозугодий. Однако влияние данного фактора на хомяков не столь очевидно и проявлялось, к тому же, далеко не одновременно и не повсеместно. Поэтому представляется более вероятным объяснять отмеченное явление последствиями массовой дератизации с применением фосфида цинка, которая неоднократно проводилась во время вспышек численности мышевидных грызунов. Хомяки могли запасаться в своих подземных кладовых протравленным зерном на много поколений вперед, а через них здесь мог быть вытравлен и степной лунь.
Как показали наблюдения в степях Волго-Уральского междуречья (Шевченко и др., 1978), этот вид, в отличие от лугового луня, в 1950-х гг. быстро концентрировался в эпизоотийных очагах, интенсивно обрабатывавшихся фосфидом цинка для борьбы с мышевидными грызунами и песчанками. Кроме того, на пролетах и ко-чевках он значительно чаще, чем луговой лунь, появлялся среди песчаных массивов, где обработки чумных очагов велись в 1950-1960-е гг. практически непрерывно (см. выше).
С 1970 г. применение фосфида цинка в сельском хозяйстве России и Украины запрещено, но для экстренной профилактики очагов чумы и туляремии он используется местами до сих пор. Последняя такая дератизационная кампания наблюдалась нами зимой 1988/1989 гг. в Предкавказье, где на фоне очень высокой численности мелких мышевидных грызунов вспыхнула широкая эпизоотия туляремии (Москвитина и др., 1989; Тихенко и др., 1991). В последующие годы в районах истребительных работ резко снизилась численность степного жаворонка (Melanocorypha calandra), а затем — малого (Calandrella brachydactila) и полевого жаворонков (Alauda arvensis). Причем степной жаворонок исчез здесь практически полностью, хотя прежде являлся одним из наиболее массовых видов степных птиц. В Сальском районе Ростовской области, например, в июне 1975 г. обилие степного и полевого жаворонков на зерновых полях колебалось, соответственно, от 2,8 до 5,3 и от 1,4 до 3,6 ос./га (Темботов, Казаков, 1982). В начале же мая 1994 г. в Азовском районе Ростовской области и Старощербиновском районе Краснодарского края на 55 км пешеходных маршрутов по полям были учтены всего 3 степных и 23 полевых жаворонка, а в Целинском и Егорлыкском районах Ростовской области в середине июня 1994 г. на 30 км отмечено лишь 6 полевых жаворонков.
В Ростовской области местами пострадали даже врановые птицы, в общем весьма резистентные к ядам (Ильичев, Галушин, 1978). Особенно заметно сократилась численность сороки (Pica pica), с высокой плотностью заселявшей в 1980-е гг. полезащитные лесополосы всего степного Предкавказья. В районах же, где дератизационные работы не проводились, численность жаворонков и врановых птиц до сих пор сохраняется примерно на прежнем уровне.
Заключение
Рассмотренные материалы однозначно свидетельствуют о том, что целый ряд пестицидов, используемых для борьбы с грызунами и насекомыми, оказывает на степных птиц очень сильное негативное воздействие — как прямое (элиминирующее), так и косвенное (лимитирующее), связанное с ухудшением их кормовых или гнездовых условий. В некоторых случаях это приводит к глубоким депрессиям численности и даже к деградации популяций отдельных видов птиц, ставит их в угрожаемое положение, требующее организации специальных мер охраны. Но если прямое воздействие пестицидов еще может быть снято простыми директивными ограничениями или заменой токсичных препаратов на безвредные для птиц (Голованова, 1967; Пукинский, Скалинов, 1967), то блокировка их косвенного влияния пока не имеет приемлемых решений. Так, например, розового скворца или степного орла вернуть в степную зону, оставшуюся без сусликов и саранчи, сейчас уже практически невозможно. Вместе с тем, всё более утверждающееся мнение о невысокой конечной эффективности применения ядохимикатов как в сельском хозяйстве (Любищев, 1933, 1955; Реймерс, 1990; Небел, 1994 и др.), так и в противоэпидемической службе (Хотько, Ривкус, 1994), позволяет ставить вопрос о полном запрете использования стойких пестицидов общего действия, что должно послужить как оздоровлению природной среды и охране животного мира, так и сохранению здоровья самого человека.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
