73887 (597658), страница 5

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 5)

«Илиада»

События до «Илиады»

В троянской мифологии «Илиаде» предшествует огромное количество мифов, которые излагались в специальной поэме «Киприи» Стасина Кипрского, до нас не дошедшей. Из этих мифов мы узнаём, что причины Троянской войны связаны с космическими событиями. Троя находилась в северо-западном углу Малой Азии и была населена фригийским племенем. Война греков и троянцев, представляющая собой содержание троянской мифологии, якобы была предопределена свыше.

Рассказывали, что Земля, обременённая огромным человеческим населением, обратилась к Зевсу с просьбой сократить человеческий род, и Зевс решил для этого начать войну между греками и троянцами. Земной причиной этой войны было похищение спартанской царицы Елены троянским царевичем Парисом. Однако и это похищение обосновывалось мифологически. Один из греческих царей (в Фессалии), Пелей, женился на морской царевне Фетиде, дочери морского бога Нерея. (Это ведёт нас в глубь веков, когда такого рода браки для первобытного сознания представлялись полной реальностью.) На свадьбе Пелея и Фетиды присутствовали все боги, кроме Эриды, богини раздора, замыслившей поэтому отомстить богам и бросившей богиням золотое яблоко с надписью «Красивейшей». Миф повествовал, что претендентами на обладание этим яблоком явились Гера (супруга Зевса), Афина Паллада (дочь Зевса, богиня войны и ремёсел) и Афродита (тоже дочь Зевса, богиня любви и красоты). И когда спор этих трёх богинь дошёл до Зевса, тот приказал разрешить этот спор Парису, сыну троянского царя Приама.

Эти мифологические мотивы весьма позднего происхождения. Все три богини имели долгую мифологическую историю и представлялись в древности суровыми существами. Явно, что вышеприведённые мифологические мотивы могли иметь место только ближе к концу общинно-родовой формации, когда возникла и укрепилась родовая знать. О ещё более позднем происхождении данного мифа говорит образ Париса. Оказывается, человек уже считает себя настолько сильным и мудрым, он настолько далеко ушёл от первобытной беспомощности и страха пред демоническими существами, что может даже творить суд над богами.

Дальнейшее развитие мифа только углубляет этот мотив относительного бесстрашия человека перед богами и демонами: Парис присуждает яблоко Афродите, и та помогает ему похитить спартанскую царицу Елену. Миф подчеркивает, что Парис был самым красивым мужчиной в Азии, а Елена — самой красивой женщиной в Европе.

Эти мифы, несомненно, отражают собой давнишние столкновения европейских греков, искавших для себя обогащения путем войны с населением Малой Азии, имевшим к тому времени высокую материальную культуру. Миф разукрашивает безотрадную историю старинных войн и идеализирует прошлое.

Похищение Елены повергает в большую тоску ее мужа Мене-лая. Но тут выступает на сцену брат Менелая, Агамемнон, одно из главных действующих лиц «Илиады», царь соседнего со Спартой Аргоса. По его совету созываются со всей Греции самые знаменитые цари и герои со своими дружинами. Они решают отплыть к тому берегу Малой Азии, недалеко от которого находилась Троя, напасть на троянцев и возвратить похищенную Елену. Среди призванных царей и героев особенным влиянием пользовались хитроумный Одиссей, царь острова Итаки, и молодой Ахилл, сын Пелея и Фетиды. Огромный греческий флот высаживает войско в нескольких километрах от Трои.

События «Илиады »

«Илиада» охватывает события десятого года войны, незадолго до падения Трои. Но само падение Трои в «Илиаде» не изображается. События в ней занимают всего 51 день. Однако поэма дает максимально насыщенное изображение военной жизни. По событиям этих дней (а их очень много, поэма ими перегружена) можно составить яркое представление о тогдашней войне вообще.

Наметим основную линию рассказа. Она занимает песни I, XI, XVI – XXII (всего песен в «Илиаде» и «Одиссее» по 24).Это повествование о гневе Ахилла и о последствиях этого гнева. Ахилл, один из виднейших вождей греческого воинства под Троей, гневается на выбранного командующим Агамемнона за то, что тот отобрал у него пленницу Брисеиду. А отобрал эту пленницу Агамемнон потому, что по велению Аполлона он должен был свою пленницу Хрисеиду возвратить ее отцу, Хрису, жрецу Аполлона под Троей. В I песни изображается перебранка Ахилла с Агамемноном, уход Ахилла с поля сражения, обращение его с жалобами на обиду к матери Фетиде, которая и получает от Зевса обещание покарать за это греков. Зевс не исполняет своего обещания вплоть до XI песни, и основная линия повествования в «Илиаде» восстанавливается только в ней, где рассказано, что греки несут серьезные поражения от троянцев. Но в следующих песнях (XII – XV) тоже нет развития действия. Главная линия повествования возобновляется только в песни XVI, где на помощь теснимым грекам выступает любимейший друг Ахилла, Патрокл. Он выступает с разрешения Ахилла и гибнет от руки виднейшего троянского героя Гектора сына Приама. Это заставляет Ахилла вновь вернуться к боям. В XVIII песни рассказывается, как бог кузнечного дела Гефест готовит Ахиллу новое оружие, а в XIX песни — о примирении Ахилла с Агамемноном. В XX песни читаем о возобновлении боев, в которых теперь участвуют уже и сами боги, и в песни XXII — о смерти Гектора от руки Ахилла. Такова основная линия повествования в «Илиаде».

Вокруг нее развертывается огромное количество сцен, нисколько не развивающих действие, но чрезвычайно обогащающих его многочисленными картинами войны. Так, песни II— VII рисуют ряд поединков, а песни XII—XV — просто войну с переменным успехом для греков и троянцев. Песнь VIII говорит о некоторых военных неудачах греков, в результате чего Агамемнон (IX) шлет к Ахиллу послов с предложением мириться, на что тот отвечает резким отказом. Песни XXIII — XXIV повествуют о похоронах погибших героев — Патрокла и Гектора. Наконец, песнь X уже в древности считалась позднейшей вставкой в «Илиаду». Она изображает ночную вылазку греческих и троянских героев на Троянскую равнину для разведки.

Таким образом, и читая и анализируя песни «Илиады», полезно исходить из такого разделения поэмы: сперва I, XI, XVI — XXII песни, потом II — VII, XII — XV и, наконец, VIII — IX, XXIII-XXIV и Х.

Алкей

Буря

Пойми, кто может, буйную дурь ветров!

Валы катятся – этот отсюда, тот

Оттуда…В их мятежной свалке

Носимся мы с кораблём смоленым,

Едва противясь натиску злобных волн.

Уж захлестнула палубу сплошь вода;

Уже просвечивает парус,

Весь продырявлен. Ослабли скрепы.

Вяч. Иванов

Из поэзии вагантов

Кабацкое житьё

Хорошо сидеть в трактире

А во всём остатнем мире –

Скука, злоба и нужда

Задают вопрос иные

«Чем вам нравятся пивные?»

Что ж! О пользе кабаков

Расскажу без дураков.

Собрались в трактире гости

Этот пьёт, тот – жарит в кости,

Этот – глянь – продулся в пух,

У того кошель разбух.

Всё зависит от удачи.

Как же может быть иначе?!

Потому что нет средь нас

Лихоимцев и пролаз.

Ах, ни капельки, поверьте,

Нам не выпить после смерти,

И звучит наш первый тост:

«Эй, хватай-ка жизнь за хвост!»

Тост второй: «На этом свете

Все народы – божьи дети,

Кто живёт, тот должен жить,

Крепко с братьями дружить».

Бахус учит неизменно:

«Пьяным – море по колено!»

И звучит в кабацком хоре

Третий тост: «За тех, кто в море!»

Раздаётся тост четвёртый:

«Постных трезвенников – к чёрту!»

Раздаётся пятый клич:

«Честных пьяниц возвеличь»

Клич шестой: «За тех, кто зелье

Предпочёл сиденью в келье

И сбежал от упырей

Из святых монастырей!»

«Слава добрым пивоварам,

Раздающим пиво даром!» -

Всею дружною семьёй

Мы горланим тост седьмой.

Пьёт народ мужской и женский

Городской и деревенский

Пьют глупцы и мудрецы,

Пьют транжиры и скупцы,

Пьют скопцы и пьют гуляки,

Миротворцы и вояки,

Бедняки и богачи, пациенты и врачи.

Пьют бродяги, пьют вельможи,

Люди всех оттенков кожи,

Слуги пьют и господа,

Сёла пьют и города.

Пьёт безусый, пьёт усатый,

Лысый пьёт и волосатый,

Пьёт студент и пьёт декан,

Карлик пьёт и великан.

Пьют монахиня и шлюха, Пьёт столетняя старуха,

Пьёт столетний старый дед.

Словом, пьёт весь белый свет.

Всё пропьём мы без остатка.

Горек хмель, а пьётся сладко.

Сладко горькое питьё,

Горько постное житьё. (Пер. Л. Гинзбург)

Уильям Шекспир

Сонет 66

Измучась всем, я умереть хочу.

Тоска смотреть, как мается бедняк,

И как шутя живётся богачу,

И доверять, и попадать впросак,

И наблюдать, как наглость лезет в свет,

И честь девичья катится ко дну,

И знать, что ходу совершенствам нет,

И видеть мощь у немощи в плену,

И вспоминать, что мысли заткнут рот,

И разум сносит глупости хулу,

И прямодушье простотой слывёт,

И доброта прислуживает злу.

Измучась всем, не стал бы жить и дня,

Да другу трудно будет без меня.

Сонет 130

Её глаза на звёзды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И чёрной проволокой вьётся прядь.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щёк.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдёшь в ней совершенных линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествует богиня,

Но милая ступает по земле.

И всё ж она уступит тем едва ли,

Кого в сравненьях пышных оболгали.

Сонет 74

Когда меня отправят под арест

Без выкупа, залога и отсрочки,

Не глыба камня, не могильный крест –

Мне памятником будут эти строчки.

Ты вновь и вновь найдёшь в моих стихах

Всё, что во мне тебе принадлежало.

Пускай земле достанется мой прах-

Ты, потеряв меня, утратишь мало.

С тобою будет лучшее во мне.

А смерть возьмёт от жизни быстротечной

Осадок, остающийся на дне,

То, что похитить мог бродяга встречный.

Ей – черепки разбитого ковша,

Тебе – моё вино, моя душа.

Сонет 61

Благословен день, месяц, лето, час

И миг, когда мой взор те очи встретил!

Благословен тот край, и дол тот светел,

Где пленником я стал прекрасных глаз.

Благословенна боль, что в первый раз

Я ощутил, когда и не приметил,

Как глубоко пронзён стрелой, что метил

Мне в сердце бог, тайком разящий нас!

Благословенны жалобы и стоны,

Какими оглашал я стон дубрав,

Будя отзвучья именем Мадонны!

Благословенны вы, что столько слав

Стяжали её, певучие канцоны, -

Дум золотых о ней, единой, сплав!

Сонет 132

Коль не любовь сей жар, какой недуг

Меня знобит? Коль он – любовь, то что же

Любовь? Добро ль? Но эти муки, боже!

Так злой огонь? А сладость этих мук!

На что ропщу, коль сам вступил в сей круг,

Коль им пленён, напрасны стоны. То же,

Что в жизни смерть, - любовь. Но боль, похоже,

Блаженство. «Страсть», «страданье» - тот же звук.

Призвал ли я иль принял поневоле

Чужую власть? Блуждает разум мой.

Я – утлый чёлн в стихийном произволе,

И кормщика над праздной нет кормой.

Чего хочу, - с самим собой в расколе, -

Не знаю. В зной – дрожу; горю – зимой.

Пауль Флеминг

Великому городу Москве, в день расставания

Краса своей земли, Голштинии родня,

Ты дружбой истинной, в порыве богоравном,

Заказанный иным властителем державным,

Нам открываешь путь в страну истоков дня.

Свою любовь к тебе, что пламенней огня,

Мы на восток несём, горды согласьем славным,

А воротясь домой, поведаем о главном:

Союз наш заключён! Он прочен, как броня!

Так пусть во все века сияет над тобою

Войной не тронутое небо голубое,

Пусть никогда твой край не ведает невзгод!

Прими пока сонет в залог того, что снова,

На родину придя, найду достойней слово,

Чтоб услыхал мой Рейн напевы волжских вод. (Пер. Л. Гинзбурга)

Андреас Грифиус

Слёзы отечества

Год 1636

Характеристики

Список файлов книги