58947 (597520), страница 5
Текст из файла (страница 5)
А. Б. Каменский указывает, что было бы неверным «представлять Николая как тупого солдафона, бесчувственного и жестокого гонителя и реакционера». Историк проводит параллели в судьбах Николая I и его старшего брата императора Александра I: и тот и другой пытались провести необходимые обществу реформы, но натолкнулись на непреодолимые трудности, связанные с консервативным общественным мнением, отсутствием в обществе тех политических сил, которые могли бы поддержать реформаторские усилия императоров. Поэтому, по словам Каменского, главным вопросом в правление Николая I стал вопрос «о сохранении политического режима и государственной безопасности».
Профессор В. А. Федоров полагает, что Николай I «отчетливо осознавал необходимость преобразований»: уже Комитет 6 декабря 1826 года поставил задачу не только охранять порядок, но именно ради его сохранения провести преобразования. В первую очередь преобразования, доказывает Федоров, коснулись экономики (значительный импульс получили промышленность и торговля, было положено начало техническому и сельскохозяйственному образованию). По мнению Федорова, Николай I принимал в преобразованиях живейшее участие и искренне хотел отменить крепостное право, однако ему мешали обстоятельства, преодолеть которые в то время было не под силу даже самодержавному монарху.
С.С. Секиринский обращает внимание на тот факт, что вопреки распространенному мнению «раскол» между властью и обществом в России произошел не в эпоху Николая I, а при его преемниках. Несмотря на дискредитацию личности императора и его системы управления страной, репутация самодержавной власти не пострадала. Более того, «школа» бюрократической выучки Николая I дала его преемнику государственных деятелей со своей программой (типа братьев Милютиных), а также беспрекословных исполнителей царской воли (типа Виктора Панина).
По оценке некоторых современных исследователей, правление Николая I сопровождалось прямым продолжением консервативного курса конца александровского царствования. С. В. Мироненко пишет: «Именно Александр I начал реакционный курс, а Николай I лишь продолжил начатое старшим братом». С. В. Мироненко подчеркивает, что Николай твердо верил во всесилие государства, и что все проблемы можно решить при помощи одного лишь государства, увеличением числа чиновников, созданием новых министерств, ведомств, секретных комитетов. «Пытаясь во всем подражать Петру, он смотрел на государство как на инструмент, который способен изменять мир. Однако в отличие от своего великого предка Николай на самом деле вовсе не стремился к изменению окружающего мира. Ему было достаточно того, что бюрократический аппарат позволяет регулировать и держать под контролем жизнь общества». По мнению историка, Николай I верил, что государство само, без участия общества, способно организовать жизнь страны.
По словам Д. И. Олейникова, «трагедия императора Николая I в том, что на его царствование пришелся крупнейший разлом новой истории, как бы его ни называли: сменой феодально-крепостнического строя капиталистическим или традиционного общества индустриальным. Или промышленной революцией, или эпохой раскрепощения сословий».
По мнению же Б. Н. Миронова, государственный строй продолжал эволюционировать в сторону «правомерной монархии» благодаря тому, что самодержавие самоограничивалось законом и делало все возможное для развития правомерного бюрократического управления, действующего на основании закона. При Николае I сложилась правомерная бюрократическая монархия. Миронов подчеркивает и тот важный новый момент в политической жизни России первой половины XIX в., который состоял в ослаблении зависимости государя от дворянства. Этому способствовало восстание декабристов в 1825 г. Эта попытка переворота хотя и провалилась, но глубоко уязвила императора и способствовала тому, что он утратил к дворянству доверие и в своей политике старался опираться преимущественно на бюрократию. Понижение политического статуса дворянства, как считает Миронов, проявилось в том, что при Николае I были приняты меры по ограничению власти помещиков над крепостными, государство стало вмешиваться в отношения между ними в невиданном прежде масштабе. Вследствие освобождения императора от дворянской опеки и зависимости дворянство перестало быть правящим сословием, хотя осталось привилегированным сословием. В итоге Миронов делает вывод о трансформации сословной монархии в бюрократическую монархию.
6. Оценка крестьянской реформы 1861 г. в исторической науке
Официальные дворянские историки (И. И. Иванюков «Падение крепостного права в России», 1882; Г. Г. Джаншиев «Эпоха Великих реформ», 20 переизданий с 1883 по 1907 г.) рассматривали реформу как «великий освободительный акт», как результат распространения гуманистических идей. Основное внимание уделялось подготовке реформы, а не ее реализации. Кроме того, в работах дворянских историков господствующей была точка зрения о «классовом мире» в период подготовки и проведения реформы. По словам этих исследователей, помещики провели реформу вопреки своим выгодам. Крестьяне же были им благодарны. Так, Г. Г. Джаншиев увидел в Манифесте осуществление дум и чаяний народа. И. И. Иванюков исходил из идеалистических представлений об определяющей роли «гуманно-прогрессивных идей» и государственной власти, вооруженной этими идеями, опирающейся на просвещенное, либеральное дворянство — бескорыстного защитника интересов крестьян. Крестьянство не учитывалось им как сила, влияющая на разработку реформы. А в 1891 году Ходский в работе «Земля и земледелец» сформулировал: реформа — это великий освободительный акт благородного и просвещенного российского дворянства во главе с Царем-Освободителем.
В конце XIX — начале XX века складывается и либеральная концепция. В. О. Ключевский (1841—1911), С. Ф. Платонов (1860—1933) и другие приветствовали как отмену крепостного права, так и последующие реформы. Поражение в Крымской войне, считали они, выявило техническое отставание России от Запада и подорвало международный престиж страны.
В 1893 г. вышла научная работа А. А. Корнилова (1862—1925) «Крестьянская реформа 1864 года в Царстве Польском». Корнилов размышлял о путях проведения реформы, анализируя причины успеха или неудачи, расстановку сил и мотивов, движущих этими силами. Он поставил вопрос о «материальных факторах» как предпосылке отмены крепостного права. Однако, раскрывая это понятие, полностью опустил наличие товарно-денежных отношений, буржуазных тенденций в экономике, а в оценке реформы — ее буржуазное содержание, как и буржуазный характер развития пореформенного аграрного строя. Корнилов не отрицал роли классовой борьбы и значения крестьянского движения в истории реформы. Но стержень этой классовой борьбы видел в столкновениях либерального и реакционного дворянства в Губернских комитетах, причем решающее влияние на разработку реформы государственной властью оказывало, по его мнению, либеральное дворянство. Реформа рассматривалась Корниловым уже не как независимый акт самодержавной власти, воспринявшей гуманные идеи времени, а как государственная необходимость и вместе с тем забота о «благосостоянии крестьян».
В более поздней своей работе — «Крестьянская реформа 1861 года» (1905) А. А. Корнилов отметил, что интересы помещиков и крестьян столкнулись в ходе реформы. Причины реформы он видел в экономической отсталости России, проигравшей Крымскую войну. Для Корнилова связь 1861 и 1905 гг. была несомненна. Реформа 1861 г. «укрепила крестьянское землевладение и расшатала помещичье, подготовляя неизбежную будущую его экспроприацию путем экономического разорения помещичьих хозяйств; но при этом обусловила и нищету крестьянских хозяйств. Она подготовила образование в будущем демократической структуры поземельных отношений в России; она обусловила трудный и горестный путь для осуществления этого результата».
В 1911 году, к 50-летию реформы, вышло многотомное юбилейное издание «Великая реформа». Его редакторы (А. К. Дживилегов, С. П. Мельгунов, В. И. Пичета) указывали на необходимость исследования причин отмены крепостного права, развития крепостной деревни и истории государственных крестьян в предреформенный период, крестьянских волнений накануне реформы, хода се реализации. Однако все эти вопросы остались фактически неизученными. Цель издания ограничивалась содействием «прогрессивной России в выработке сознательного отношения» к реформе «при помощи данных, добытых до сих пор русской наукой».
Марксистская историография начиная с К. Маркса и Ф. Энгельса указывала на то, что причины реформы кроются в поражении России в Крымской войне. К. Маркс в своей работе «Заметки о крестьянской реформе» подчеркивал, что помещик потерял власть над личностью крестьянина, но крестьянин все равно оказался в зависимости от своего прежнего помещика.
В. И. Ленин в 1890-е гг. говорил, что с реформы начался капитализм в России. Но в 1905—1907 гг. он уже делал упор на половинчатость реформы. В 1907—1917 гг. он сформулировал учение о революционной ситуации (низы не могут жить по-старому, верхи не хотят жить по-новому, обострение выше обычного нужды и бедствий народных масс). Исходя из этого тезиса, он говорил о реформе как побочном продукте революционной борьбы; о том, что хотя она и была прогрессивной, но носила классово ограниченный характер.
М. Н. Покровский, выдвинувший в своей работе «Русская история в самом сжатом очерке» утверждение о том, что капитализм в России утвердился в конце XVIII — начале XIX века, оценивал реформу 1861 года как реакционную меру. Он считал, что наделение крестьян землей затормозило их пролетаризацию и, как следствие, отодвинуло социальную революцию.
В 1930-х годах, в условиях критики школы М. Н. Покровского, утверждается мнение, что реформа 1861 года являлась буржуазной реформой, с которой и начался капитализм в России. Вообще, советская предвоенная историография этой проблемы характеризуется отсутствием четкости в изложении различных видов крестьянского протеста, не имела единого понятийного аппарата. Больший упор делался на пропаганде, нежели на науке.
В конце 1930-х годов молодые историки И. И. Полосин и В. Н. Бочкарев (Ярославский пединститут) начали изучать реализацию реформы и, в частности, обратились к исследованию уставных грамот.
После Великой Отечественной войны, в 1949 году, член-корреспондент АН СССР В. К. Яцунский призвал начать усиленную разработку уставных грамот — по уездам и губерниям. В итоге в период с середины 1950-х до середины 1980-х гг. — появилось 216 работ. Начинается настоящий бум такого рода исследований в регионах.
П. А. Зайончковский в работах «Проведение в жизнь крестьянской реформы», «Отмена крепостного права в России» попытался комплексно проанализировать предпосылки, подготовку реформы, ее содержание, реализацию в различных районах страны и последствия реформы. Он обнаружил, что анализ уставных грамот проводился советскими исследователями по разным методикам, что приводило к несопоставимости результатов. В начале 1960-х гт. Б. Г.Литвак защитил кандидатскую диссертацию «Уставные грамоты как исторический источник», где предложил методику обработки этого вида источников с помощью ЭВМ. А в 1974 г. он же опубликовал докторскую диссертацию-монографию «Русская деревня в реформе 1861 года. Центрально-черноземный район».
Целый ряд работ по реализации реформы издал академик Н. М. Дружинин: «Московское дворянство и реформа 1861 года», «Сенаторские ревизии 1860—1870-х гг.» и главный труд — «Русская деревня на переломе (1861—1881)». Исследуя позицию дворянства и его влияние на подготовку реформы, Н. М. Дружинин пришел к заключению: «План, который с различными вариантами чертило поместное дворянство, оживает перед нами в законодательном тексте 19 февраля 1861 г.». Реформа рассматривалась историком как выражение интересов различных групп дворянства. В более поздней статье о ликвидации феодальной системы Дружинин так определяет соотношение феодальных и буржуазных принципов законодательства об отмене крепостного права: «Как известно, Положения 19 февраля 1861 г. были компромиссным сочетанием двух проектов реформы, отражавших основные борющиеся тенденции в недрах землевладельческого класса». Этот вывод подтверждается и в последующих работах ученого. В них отмечается также влияние отмены крепостного права на реформы государственных и удельных крестьян. Дружинин также подчеркивал глубокий социальный кризис, который вызвала реформа.
Несколько с других позиции оценивал реформу другой советский исследователь И. Д. Ковальченко. Он считал, что товарно-денежные отношения в период кризиса феодально-крепостнической системы оказывали большое воздействие на положение не только помещичьих, но и крестьянских хозяйств: «Едва ли не самой важной особенностью социально-экономического развития деревни в эпоху разложения и кризиса феодально-крепостнической систе-80 мы в России являлось то, что основным производителем сельскохозяйственной продукции, носителем поступательно-прогрессивных сдвигов и наиболее рациональной в общественном масштабе формой организации сельскохозяйственного производства было крестьянское хозяйство». Это характерное для русской дореформенной деревни явление имело своим следствием, по мнению автора, ряд важных особенностей в историческом развитии нашей страны, которые проявились в крестьянской реформе, — оно делало невозможным безземельное освобождение крестьян. «По своей социально-экономической сущности, — пишет Ковальченко, — реформа 1861 г. представляла собой промежуточный вариант аграрных преобразований, с одной стороны, она сохраняла и расширяла основы для буржуазно-помещичьего («прусского») пути буржуазной аграрной эволюции, а с другой — сохранила крестьянское хозяйство как самостоятельную форму общественного производства, т. е. не устраняла основ для буржуазно-крестьянского («американского») пути аграрного развития, хотя и резко ограничила возможности такого развития. Короче говоря, реформа 1861 г. в целом была историческим компромиссом, отразившим собой особенности социально-экономического строя деревни предреформенной эпохи».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
