35754 (597244), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Первая известная попытка унифицировать нормы русского права была, как предполагают историки, сделана князем Владимиром, который заменил взимание вир за убийство смертной казнью, но затем был вынужден отказаться от этого решения, поскольку виры были одним из главнейших источников княжеских доходов. Вторая попытка была предпринята Ярославом Владимировичем в 30-х годах XI в., составившим Древнейшую Правду, или Правду Ярослава. Предполагается, что Ярослав издал после Древнейшей Правды ряд дополнительных постановлений, как, например, Покон вирный, Устав мостником и т.п. Эти постановления развивали основные принципы Древнейшей Правды или дополняли ее.
Следующим этапом в развитии норм Русской Правды явилось окончательное оформление принципов феодального права. По предположению историков, в 1072 г. на съезде Ярославичей была принята Правда Ярославичей, которая получила дальнейшее развитие в постановлениях Ярославичей.
Правда Ярослава вместе с новеллами Ярослава и Правда Ярославичей с новеллами Ярославичей существовали самостоятельно. Вероятно, наблюдались противоречия между их нормами или, во всяком случае, существовали различия в формулировках отдельных норм. Естественно, что возникла необходимость в объединении этих двух пластов норм Русской Правды, которое и было произведено в конце XI в. или в самом начале XII в., когда, предположительно, была составлена Краткая Правда. В указанных источниках права, как нетрудно заметить, преобладают нормы, направленные на защиту княжеской собственности. В связи с этим имеются еще большие основания полагать, что наряду с так называемым писаным правом действовали нормы обычного права, или Закона Русского, которые и регулировали общественные отношения как в сфере экономики, так и в сфере защиты экономических устоев.
По мере углубления и расширения общественных (как принято полагать - феодальных) отношений появилась необходимость законодательно защищать не только княжеские интересы (его имущество и слуг), но и интересы других феодалов. Данная цель была достигнута с изданием так называемого памятника "Суд Ярославль Владимировича - Правды Русской", в котором преобладали уголовные и уголовно-процессуальные нормы.
В 1113 г. был принят Устав князя Владимира Мономаха, который вместе с предыдущим памятником представлял собой русское право в период развития феодальных отношений (XII в.). В условиях распада Древнерусского государства развитие норм Русской Правды прекратилось. Изменения текста Русской Правды, как правило, связываются с деятельностью составителей, редакторов и переписчиков данного источника.
В правовом развитии русских земель в XIV-XV вв. стали наблюдаться различия в зависимости от особенностей общественно-экономического развития. Возникают несколько иные правовые нормы, находившиеся в некотором противоречии с нормами Русской Правды. В результате была предпринята попытка переработать последний источник права, причем были исключены те нормы, которые не могли применяться в XV в. Так появилась Сокращенная редакция Русской Правды.
На всем протяжении развития норм Русской Правды определенное влияние на данный источник права имели княжеские церковные уставы. Последние не только определяли положение церкви, права и привилегии ее служителей, но и устанавливали пространство действия церковного суда в отношении дел, специально подсудных церкви, и в отношении лиц, которые подлежали церковному суду.
К общей норме (требования к расследованию преступлений) можно отнести ст. 77 Пространной Правды, в которой рассматриваются вопросы розыска преступника и усиливающие ответственность общины-верви за обнаружение правонарушителя. Таким образом, сама постановка вопроса об ответственности верви, как и в ст. 3 и 70 этого источника права, подразумевает принятие общиной всех мер к розыску ("сочить", "ищють" в ст. 3) вора ("татя"), что характеризует не только сам процесс, но и определяет существовавшую методику расследования. Ответственность с общины-верви снималась, если она отводила ("отсочала") от себя след благодаря своду, происходившему в присутствии посторонних людей-свидетелей, которых она выставляла. Используемый в ст. 77 термин "след гнать" предполагает производить розыск по следу, учитывая показания очевидцев и свидетелей. Для отвода от себя следа по фактам обнаружения человеческого трупа на территории общины-верви использовался его осмотр, от результата которого зависело решение вопроса о взыскании платежа за голову (головничество). Для разрешения этого вопроса "отправляемы были чиновники для осмотра убитых голов, которые делали осмотр с волостными старостами и с лучшими людьми". Община-вервь освобождалась от головничества, если причиной смерти были обстоятельства, не зависящие от воли человека, или самоубийство. Данное правило использовалось вплоть до времен Петра I.
В статье 14 Краткой редакции Русской Правды и ст. 35 Пространной Правды имелись указания на производство расследования с целью выяснения, каким образом и от кого утраченная вещь попала к лицу, у которого она обнаружена (свод). В статье 15 Краткой редакции Русской Правды и ст. 36, 39 Пространной Правды говорилось о судебном разбирательстве в случае, если к похитителю будут иметься претензии и в отношении необнаруженного пропавшего имущества.
Об особенностях расследования (об элементах частной криминалистической методики) говорится в ст. 16 Краткой редакции Русской Правды и ст. 38 Пространной Правды, устанавливающих исключение в процедуре свода для дел, касающихся лица, купившего беглого или краденого раба. В данном случае последний должен был передать хозяину раба своего челядина и продолжать розыски при свидетелях в присутствии самого похищенного раба. Когда находился похититель челядина, то он платил штраф, а украденный раб возвращался своему господину. Элементы частной методики расследования прослеживаются и в ст. 2 и 10 Краткой редакции Русской Правды, в которых указывалось, что в случаях отсутствия видимых признаков побоев (кровоподтеков или синяков) потерпевший должен был в доказательство своей жалобы сослаться на показания двух свидетелей.
Как было указано, ст. 35 Пространной Правды посвящена своду, т.е. процедуре нахождения лица, незаконно присвоившего чужую вещь, и возвращения этой вещи ее первоначальному хозяину. Хорошо разработанная система свода характерна, как полагают современные исследователи, для большого города, где пропавшая или украденная вещь впоследствии на торгах могла быть неоднократно проданной (переданной). Благодаря своду перекупщики чужой вещи могли рассчитывать на возвращение своих денег, а судебные власти разыскивали виновника кражи или незаконного присвоения чужой вещи. Рассматриваемая статья имеет приписки, согласно которым она могла применяться только к мелкому воришке, кравшему из дома ("клетный тать"), а не к профессиональному конокраду, рецидивисту ("коневый тать"). Последнего выдавали князю на "поток" и "разграбление".
Характерной особенностью свода как этапа расследования было то, что розыск коневого татя продолжался по землям, прилегающим к городу, где произошла кража. В этом случае, согласно ст. 36 Пространной Правды, истец получал вместо пропавшей вещи денежную компенсацию в размере ее стоимости от третьего добросовестного приобретателя, который продолжал свод до конца. Одновременно ст. 37 Пространной Правды предусматривала случай, когда оказывалось, что краденое было кем-либо куплено на торгу, причем продавец его не разыскан. В таком случае данная норма предусматривала присягу добросовестного покупателя и выставление двух свидетелей или сборщика торговых пошлин ("мытника"), перед кем была совершена покупка, которые под присягой подтверждали факт покупки вещи на торгу. Последняя норма применялась, как следует из смысла ст. 39 Пространной Правды, и в случаях, когда след преступника вел за пределы города и прилежащих к нему территорий, в чужую землю, где свод прекращался.
В статье 38 Пространной Правды указывалось на особенности свода (методики расследования) пропавшего челядина. Так, розыск необходимо было продолжать, основываясь на показаниях челядина, т.к. последний, как отмечал законодатель, "не есть скот". Основываясь на его показаниях ("по языку"), нужно идти от одного его покупателя к другому.
Определенные требования (рекомендации) к расследованию убийств содержались в ст. 18 Пространной редакции Русской Правды, согласно которой в случае отсутствия прямых доказательств виновности обвиняемый в убийстве мог оправдаться при наличии семи свидетелей доброй славы. Таких свидетелей в соответствии со ст. 21 и 22 данного источника права разыскивал сам обвиняемый. В тех случаях, когда указанное лицо не могло привести свидетелей в доказательство своей невиновности, в том числе и по обвинению в убийстве, оно подвергалось испытанию железом (удержание в руках раскаленного железа). Такой вид доказательств назывался ордалией.
Некоторые особенности методики расследования преступлений с участием иностранных граждан содержались в международных договорах. Так, в ст. 9 Договора Новгорода с Готским берегом и с немецкими городами, датированного 1189-1199 гг. и являющегося древнейшим из числа дошедших до нас договорных грамот между русскими и немецкими городами, устанавливался порядок дачи свидетельских показаний при тяжбах между новгородцами и немцами по обвинению в избиении, не подтвержденном телесными повреждениями, кровоподтеками и т.д. Примыкая к ст. 29 Пространной Правды, рассматриваемая норма разъясняет, какая сторона должна поставлять свидетелей. Если в драке не нанесены видимые увечья, дело решалось бросаньем жребия ("ввергнуть жеребье"). Сторона, которой достался жребий, выставляла свидетелей в подтверждение своих показаний.
Одним из последствий татаро-монгольского нашествия было массовое истребление русских городов, при котором погибли ценнейшие древнерусские законодательные памятники. Этим объясняется отсутствие актовых материалов по истории Ростово-Суздальского, Киевского, Черниговского и других русских княжеств XII-XIII вв. В юго-западной Руси остававшиеся документы также истреблялись вместе с другими памятниками древнерусской культуры польско-литовскими панами и католическим духовенством. Поэтому дошедшие до нашего времени единичные документы Галицко-Волынского княжества указанного исторического периода Руси являются уникальными памятниками прошлого. Они помогают изучить важные проблемы общественно-экономического и правового развития юго-западных древнерусских княжеств, в том числе становление прообразов криминалистических методик. Так, Новгородская Судная грамота, содержащая в основном постановления, относящиеся к судопроизводству и судоустройству Новгородской феодальной республики, служила по существу дополнением к Русской Правде, также имевшей хождение в Новгороде в качестве правового кодекса.
Анализ статей Новгородской Судной грамоты дает основание говорить о том, что в XV в. продолжается совершенствование норм регулирующих, в том числе и уголовный процесс (расследование).
Расследование по Новгородской Судной грамоте характеризовалось следующими особенностями. Перед началом процесса стороны должны были принести присягу. Не присягнувшая сторона признавалась проигравшей процесс (ст. 14-19). В тех случаях, когда ответчик являлся жителем Новгорода, а преступление (воровство, разбой, поджог, убийство и т.п.) совершено в новгородских волостях, истец (житель новгородских волостей) обязан был присягнуть на Новгородской Судной грамоте, поручившись в том, что ответчик действительно является преступником. Только после этого начиналось судебное разбирательство (ст. 36), указывались категории населения и степень их участия в даче свидетельских показаний, а также порядок вызова свидетелей (послухов) в суд (ст. 22, 23). Срок вызова свидетеля зависел от расстояния, но не мог превышать трех недель.
В соответствии со ст. 35 Новгородской Судной грамоты процесс (методика расследования) предусматривал очные ставки, которые могли проводиться в случаях, когда свидетель давал какие-либо показания против одной из тяжущихся сторон. Тогда эта сторона имела право на очную ставку с ним или с самим истцом, если послух не захочет пойти ("не дасться послух позвати"). Если эта сторона не вызовет на очную ставку послуха или истца, судебное решение выносилось согласно показаниям свидетеля (послуха). С другой стороны, если истец и послух не пойдут на очную ставку, то дело решалось в пользу ответчика.
Со статьи 20 начинался раздел Псковской Судной грамоты, посвященный процессуальным вопросам, который отражал требования, предъявляемые к прообразам методики расследования преступлений. Так, если предъявлялся иск по обвинению в избиении или грабеже (при этом ответчик был вызван на суд повесткою), то суд должен был опросить свидетеля, с которым истец обедал или ночевал, а также самого истца и тех лиц, с которыми он говорил о случившемся. Если показания будут в пользу истца, то ответчик должен понести наказание или согласиться на поединок со свидетелем. В развитие данной нормы необходимо рассматривать ст. 27, предусматривающую возможность присуждения к штрафу ответчика, который обвинялся истцом в избиении в публичном месте, для чего было достаточно показаний четырех-пяти очевидцев. Если же избитый (истец) будет обвинять ответчика также и в совершении грабежа, то истец должен вести процесс при помощи одного послуха, ибо в этом случае возможно присуждение поединка.
В соответствии со ст. 21 рассматриваемого источника ответчику разрешалось выставлять вместо себя наймита на поединок с послухом (свидетелем) истца.
В то же время если свидетель, на которого сослалась одна из сторон, на суд не явится или его показания разойдутся с показаниями выставившей его стороны, то он, в соответствии со ст. 22 Псковской Судной грамоты, отводится судом. А если одна из сторон по делу об избиении будет отводить показания свидетеля другой стороны, как указывается в ст. 23, ссылаясь на участие этого свидетеля в избиении, то суд сам назначает свидетеля. По делу о "бое" и "грабеже", т.е. "разбое", каждая сторона имеет право отвести выставленного против нее свидетеля. В таком случае господа (судебная коллегия, состоявшая в XV в. из князя, двух степенных посадников и сотских) могли выслать на место происшествия своих представителей для доследования и выявления новых свидетелей.
Статьи 22 и 23 Псковской Судной грамоты характерно иллюстрируют наличие в уголовном процессе состязательного начала, что, в свою очередь, позволяет говорить о продолжении формирования методических рекомендаций на законодательном уровне. О последнем также однозначно свидетельствует и положение ст. 81, которая предусматривала направление от князя и от псковских городских властей подвойских для производства расследования, вызова в суд и выполнения других судебных поручений (например, на ссылку, т.е. для проверки показаний сторон или свидетелей).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
