159549 (594980), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Если минимум – это небытие, тогда совпадение максимума с минимумом мыслится как совпадение бытия с небытием. Но он говорит не только о совпадении бытия и небытия в абсолюте: «... всеобщее и частное, единство и бесконечность в нем суть то же самое... действительность и возможность, сущность и существование, бытие и небытие суть в нем, абсолютном, само тождество» (17, 128). Как объяснить тогда совпадение действительности и возможности, сущности и существования? Что в каждой паре понятий принять за максимум, что за минимум?
Приведем мнения некоторых исследователей творчества Николая Кузанского по этому вопросу. Минимум у Кузанца – это наименьшее совершенство, которое наряду с наибольшим можно приписать божеству. В таком случае «бог есть совпадение наибольшего и наименьшего в том смысле, что бог есть совпадение наибольшего и наименьшего совершенства»(47, 40). «Бог – абсолютно бесконечное совпадение всех конечных противоположностей и тем самым спасение всего конечного» (42, 107) – это определение придает проблеме не столько философский, сколько теологический смысл. Кузанский не признавал вообще совпадения противоположностей в боге, ибо бог у него стоит над противоположностями и их совпадениями (50, 109).
По-видимому, нет необходимости искать в сочинениях Кузанца понятия, соответствующего минимуму. Он вводит понятие минимума для того, чтобы яснее представилась бесконечность бытия, не допускающая ничего вне себя, охватывающая в себе все. С этой точки зрения становится понятным неоднократно повторяемое в «Ученом незнании» утверждение о том, что «всякая измеримая вещь находится между максимумом и минимумом», всякая вещь выступает как частица бесконечной природы, присутствующей во всем. Совпадение наибольшего с наименьшим – это бесконечная, единая, всеобъемлющая сущность, составляющая основу всех вещей, которая всегда остается равной самой себе. Бог, согласно Кузанцу, есть сущность вообще, к которой неприменимы количественные характеристики. Эту сущность он называет также «душой мира» или «разумной основой всех вещей», «как бы бесконечной духовной формой» (6, 20). Мировую душу он понимает как некую силу, движущую вещами и внутренне им присущую, отождествляя ее с богом, в другом месте – с природой: «... душой мира Платон называл то, что Аристотель природой. Я же понимаю так, что эта душа и эта природа есть не что иное, как бог» (2, 13). Или, «Итак, природа (natura), которую некоторые называют мировой душой, движет все вещи» (20, II, 233).
3.4 Принцип совпадения противоположностей
Выражение «coincidentia oppositorum» – «совпадение противоположностей» - не встречается в предшествующей истории философии, Кузанский – творец его. Но само понятие противоположностей и их единства, их совпадения не является новым. Уже античная философия ставит эту проблему и определенным образом решает ее, особенно ярко она выступает у неоплатоников Плотина и Прокла, которые связывают этот вопрос с вопросом о бесконечности бытия. Единение противоположностей бесконечного и конечного они понимали как слияние человека с бесконечным бытием в состоянии экстаза. Большое влияние на формирование принципа совпадения противоположностей у Кузанца оказал христианский неоплатоник Псевдо-Дионисий – не только учением о слиянии человека с абсолютом, но, прежде всего, своим учением о боге с позиций отрицательной теологии: «Бог – ни сущий, ни несущий, ни конечный, ни бесконечный, ни покоящийся, ни движущийся... он один есть первооснова, всеохватывающая причина всего бытия и небытия». В христианстве эта мысль выступала в понятии богочеловека Христа, а Эриугена утверждал, что бог есть единство противоположностей.
Но Кузанский сумел уловить, прежде всего, связь мировых явлений. Средневековый взгляд на мир не усматривал связи между явлениями земного мира – они связывались прямо с богом, а мир распадался на множество изолированных объектов, каждый из которых был связан только с богом. Он сумел преодолеть этот метафизический подход к явлениям земного мира, увидеть, что в мире нет изолированных вещей. Он так выражал мысль о причинной связи явлений: «В земных вещах скрыты причины событий, как жатва в посеве» (1, II, X). Идея всеобщей связи вещей, «все во всем», лежащая в основе принципа совпадения, была не просто перенесена Кузанцем из учения Анаксагора, но явилась и результатом его естественнонаучных занятий. В трактате о «О предположениях» он высказывал поразительную для его эпохи диалектическую идею связи между растительным, животным и человеческим миром: «Сама растительная жизнь в своей темноте скрывает в себе духовную» (9, II, X).
Заметив связанность явлений природы, Кузанец не мог не прийти к идее связанности противоположных тенденцией в предмете, он сумел увидеть единство противоположностей в реальном мире. Он говорил о том, что каждая вещь содержит в себе противоположные тенденции, борьба которых приводит к победе одной противоположности; поскольку противоположности заключены в одной вещи, они составляют единство. Качество же предмета, согласно Кузанцу, определяется преобладающей противоположностью. «Все вещи состоят из противоположностей в различных степенях, имеют то больше от этого, то меньше другого, выявляя свою природу из двух контрастов путем преобладания одного над другим» (1, II, I). В рассуждениях о свойствах реального мира он обнаруживал большую диалектичность, чем в рассуждениях о свойствах абсолюта. Мысль о единстве противоположностей здесь обогащается принципом борьбы противоположностей, выраженным, однако, недостаточно четко: Кузанец говорил о выявлении природы предмета посредством преобладания одного из контрастов.
Реальный мир, обнаруживая совпадение явлений, вместе с тем предполагает их различие; совпадение в мире конечных вещей не является полным, ибо «все вещи согласуются между собой и одновременно различаются» (13, XXIII, 317). «Всякое совпадает со всяким и отлично от него, но никогда с абсолютной точностью, которая напрасно ищется во вселенной. Всякая чувственная сущность, совпадая со всякой и ни с какой, отличается от всякой и никакой» (9, II, III). Совпадение, тождественность вещей земного мира он видит уже в их различии: «Когда мы говорим, что различное различно, мы тем самым утверждаем, что различное тождественно самому себе» (17, 128).
Приписывая совпадение, хотя и неполное, миру реальных объектов, Кузанец тем самым указывает нам на действительность как на один из источников знаменитого принципа совпадения. Сам он в отсутствии полного, абсолютного совпадения в реальном мире видел недостаток, поэтому разработке проблемы единства и различия, единства и борьбы «контрастов» не уделял достаточного внимания. Рассуждения о наличии в мире одновременно совпадения и различия послужили ему как бы мостом для перехода к полному совпадению.
Доказывая свою идею, он опирается на математику, применяя к математическим фигурам мерило бесконечности. Вряд ли он сумел бы выдвинуть свою гениальную идею, если бы не был в центре научных интересов того времени.
На формирование принципа совпадения повлияла и его церковно-политическая деятельность. Идея единения католической церкви была выражена Кузанцем еще до написания первого философского трактата, в работе «О католическом согласии». И дальше он будет постоянно проводить мысль о необходимости единения всех религий на основе христианской религии, высказывая идею общности всех религий, их совпадения друг с другом по существу (10, и 15). Это свидетельствует о том, что принцип совпадения для него не был абстрактным. Взятый в значительной мере из жизненных наблюдений, этот принцип применялся в действительности.
Заслуга Николая Кузанского заключается в том, что он сделал принцип совпадения противоположностей универсальным понятием, ключом к рассмотрению проблем бытия и познания.
Идея совпадения противоположностей, высказанная и математически обоснованная в «Ученом незнании», составляла предмет особого внимания Кузанца на протяжении всей его творческой деятельности. В более поздних произведениях встречается несколько иное понимание этой идеи, чем в первом философском трактате. Суть этого изменения заключается в том, что, если в «Ученом незнании» он мыслил совпадение противоположностей в абсолюте, то в некоторых более поздних произведениях абсолют оказывается вознесенным над совпадением противоположностей. В книге «О предположениях» он пишет: «В сочинении об ученом незнании я часто говорил о боге с точки зрения разума (intellectualiter), соединяя противоположности в простое единство. Но здесь я изложил божественным способом (divinaliter)» (9, I, VIII). Здесь Кузанец перемещает совпадение противоположностей из первого абсолютного единства во второе (духовное) связанное с инакостью: «Второе духовное единство спускается из первого, следовательно, переходит в инакость, противоположное, потому что оно не абсолютно простое, но должно быть духовно сложным. Поэтому противоположности... возникают одновременно с ним и содержатся в нем неразделенными...» (там же).
Утверждения подобные тому, что бог находится выше совпадения противоположностей, можно рассматривать как проявление теистической тенденции: будучи выше совпадения, бог проявляет свою трансцендентность по отношению к земному миру. Проявленная Кузанцем непоследовательность в вопросе о принципе совпадения внесла противоречивость и неясность в его систему, хотя понятие абсолюта как бесконечной сущности, заключающей в себе все противоположности неразличимым образом, есть бесспорное и главное положение в его учении. «Бесконечное движение в первом единстве совпадает с покоем» (там же). Так или иначе, бог везде оказывается совпадением противоположностей: движения с покоем, возможности с действительностью, бытия с небытием.
Итак, несмотря на колебания в трактовке принципа совпадения противоположностей, Николай Кузанский по существу исходит из своих первоначальных положений о совпадении всех противоположностей в бесконечном единстве.
Рассматривая основной принцип философии Кузанца, необходимо также различать два момента: бог стоит над противоположностями или над совпадением противоположностей. Утверждая, что бог «выше всякой противоположности», он в тоже время мыслит его как совпадение. Бог выше противоположностей, так как абсолютному максимуму ничто не может быть противопоставлено: «Нет никакого противопоставления абсолютному максимуму, ибо он выше всякой противоположности» (I, I, 4), он как бы поглощает противоположности.
Нельзя было ожидать от кардинала католической церкви непосредственного обоснования пантеизма при помощи идеи совпадения. Однако, уже само по себе признание Кузанцем совпадения всех противоположностей в едином молчаливо допускает пантеистическую трактовку мира.
Глава гейдельбергских богословов Венк публично осудил этот принцип, именно с него начав наступление на учение Кузанца в целом. Совпадение, тождество твари и творца, - вот, что, по мнению, Венка, таит в себе это еретическое учение. «Первый вывод: все совпадает с богом. Очевидно, что, так как абсолютный максимум не допускает ничего превосходящего и превосходимого, следовательно, он не имеет ничего противоречащего себе; и логически, вследствие отпадения различия, он есть универсальность вещей» (5, 22). В работе «О даре Отца светов» ясно и недвусмысленно утверждается: « одно и тоже суть творец и творение».
Пантеистический вывод напрашивается уже из понимания единственного максимума, не допускающего чего-либо вне себя (христианская традиция приписывала миру, созданному из ничего, существование вне бога), максимума, не имеющего противочлена: «так как ему ничто не противостоит, то с ним в тоже время совпадает минимум» (1, I, II). Но если богу ничто не противостоит, то признание мира вне бога будет непоследовательностью. Если же бог есть единство всех противоположностей, то он должен быть также единством причины и следствия, творящего и сотворенного.
Большое место в его учении занимает представление о боге как основе, сущности вещей земного мира. По церковно-схоластической точки зрения земные вещи представляют собой лишь как бы отражение сущности бога, а Кузанец выдвигает точку зрения единства, совпадения сущности вещей и сущности бога: «Сущность всего является любой, какой бы то ни было сущностью» (1, I, XVI). В рассмотрении совпадения противоположностей как сущности, общности всех вещей нельзя не заметить отзвуков крайнего реализма, который потенциально содержал в себе пантеистическую тенденцию. Эта сущность всех вещей в «О творении» выступает как тождество, «то же самое» (Idem Ipsum): «Всеобщее и частное, единство и бесконечность суть в нем одно и то же» (17, 128).
В «Апологии» она выступает как форма всех форм. Между тем формула «бог есть форма всех тел во вселенной» является одним из основных тезисов пантеистического материализма.
Мысль о том, что сущность, определяющая собой все явления и процессы мира, есть совпадение противоположностей, - гениальная догадка об одной из сторон диалектического закона развития – закона единства и борьбы противоположностей. Сущность заключает в себе противоречия; противоречия составляют в сущности единство – вот «рациональное зерно», которые можно выделить из философско-теологических рассуждений Кузанца. Понимание сущность как единства заключенных в ней противоположностей явилось плодотворной в дальнейшем ходе развития философии. Эта идея была развита Гегелем.
Идея сущности, заключающей в себе противоположности, предполагает универсальную связь явлений. В мире нет изолированных явлений, каждое связано с другим. В свою очередь эта связанность вещей покоится на существовании некоей общей сущности – абсолютного максимума, связывающего все вещи в абсолютное единство. Налицо стремление понять природу как единое целое, понять взаимосвязь совершающихся в ней процессов, даже если для научного обоснования этого нет достаточных фактических данных.
Последовательные выводы из диалектических идей Кузанца сделал полтора столетия спустя Джордано Бруно. Он высоко оценил его изыскания в области диалектики: «Не малого доискался тот философ, который проник в смысл совпадения противоположностей» (29, 28). В отличие от Кузанца, считавшего субстанцией вещей божественный максимум, Бруно принимает минимум в качестве основы мировых явлений: «Все самое великое и главнейшее не может осуществиться без малейшего и ничтожнейшего» (29, 71). Минимум мира – атом, монада, согласно Бруно, содержится в максимуме, едином, и наоборот.
Учение Бруно о противоположностях является высокой ступенью по сравнению с учением Кузанца, ибо принцип совпадения применен им непосредственно к материальному миру; общий носитель обоих противоположностей – природа, обладающая творческой мощью. «Все вещи находятся во вселенной и вселенная – во всех вещах; мы в ней она в нас. Так все сходится в совершенном единстве» (28, 278).
Кузанец не смог развить мысль о борьбе противоположностей; он схватил лишь одну сторону основного закона диалектики – единство противоположностей, которое понималось им как совпадение и примирение их в бесконечности. Бруно же идее борьбы противоположностей уделил значительное внимание, хотя преобладающим у него также было учение о единстве противоположностей.
3.5 Понятие свёртывания и развёртывания. Принцип иерархии
Принцип совпадения противоположностей связан с учением о свёртывании мира в боге и развёртывании мира из бога.
Понятия свёртывания и развёртывания (comlicatio et explicatio) в зародыше находятся у неоплатоников и являются вариантом мистико-неоплатоновской теории эманации, согласно которой бог как бесконечное абсолютное единство создает мир посредством самоизлияния, истечения в мир конечных вещей. Такая трактовка возникновения мира создавала предпосылки для сглаживания противоположности бога и мира; мир превращался в одну из ступеней, правда, низшую, саморазвертывания абсолютного единства. В учении об эманации можно увидеть попытку диалектически осмыслить мир. Теория эманации – это фантастическая теория развития, которое совершается вспять, от более совершенному к менее совершенному, здесь высшее начало – единое – переходит в свою противоположность – в низшее; при этом более совершенное мыслится здесь как простое, а менее совершенное – как сложное. И как писал Плотин: «Процесс происхождения вещей идет не по восходящей, а по нисходящей линии, так что чем дальше он идет, тем больше выступает множественность, между тем как начало на каждой ступени всегда обладает большей простотою, чем то, что от него происходит». Идея нисхождения единого во множество проникла в средневековую философию, особенно в мистику, через Псевдо-Дионисия и Эуригену. Вслед за этими философами мистики придали идее нисхождения пантеистический смысл.
Кузанский принимает теорию эманации не в строгом смысле, как «истечение», а в более широком: высшее находится в низшем и наоборот (53, 90). У него не встречается мысль о постепенном процессе самоизлияния абсолюта: все ступени бытия, начиная с абсолюта, оказываются существующими одновременно, различаясь лишь по степени совершенства.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
