159492 (594978), страница 18

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 18)

В соотношении понятий «сущность» и «существование» вещи заключен вопрос ее истинности. В любом фрагменте существования вещи, в каждом ограниченном аспекте ее рассмотрения, когда она берется как нечто раз и навсегда заданное, неизменное и определенное, ее существование должно соответствовать ее же сущности. Это «должно» не зависит от внешнего хотения или чьих-то симпатий и антипатий. У каждой вещи своя сущность, определяющая ее статус бытия в мире. Все происходящие с ней изменения могут происходить объективно, т.е. без внешнего участия и присутствия. Вот эту взаимосвязь между существованием вещи и ее сущностью и называют «онтологическая истинность» вещи. Существование должно соответствовать сущности – таков закон, такова норма, естественность. Эта связь и есть «истинность» вещи. Определение этой связи и есть достижение истины вещи. Когда мы говорим «настоящий философ», «истинный патриот», «подлинный поэт», «истинный музыкант» и т.д., то невольно подразумеваем, что нечто бытийствует в полном соответствии со своим эталоном или идеалом.

Для более основательного доказательства наших рассуждений обратимся к иллюстрации различий между существованием и сущностью понимания мира в религиозной философии. Любая вещь в парадигме теоцентричной философии есть творение Бога. В каждой из них под предметной внешностью скрывается божественный дух. Скрытая духовная сторона – вечная, нетленная, бессмертная, совершенная и т.д. А внешняя материальная (предметная) сторона – временная, конечная, подверженная изменениям, разрушению, смерти. Скрытая духовная сущность остается инвариантной в течение всего периода существования вещи (события, объекта, явления, процесса и т.д.). Духовная сторона бытия вещей – их сущность. А внешняя телесная сторона их бытия – это их существование, совокупная действительность. Когда существование вещей соответствует их духовной сущности – вещи истинны.

Но сущность вовсе необязательно трактовать идеалистически как некую духовную божественную идею, логос, сверхъестественную родовую (общую) модель, идеальность, с которой должна быть соотнесена реальность вещи или события. Она может быть тем законом или принципом, который содержится в самой вещи как ее реальные границы и пределы, выход за которые приводит к превращению этой вещи во что-то другое. Например, снег – в воду, руду – в металл, духовность – в бездуховность. Если вещь перестает соответствовать себе «в чистом виде», то она, теряя истинность, перестает быть самой собой. Субъект духовности, если не соответствует своей сути, может быть чем угодно, но не духовной личностью. Предмет или явление онтологически истинны тогда, когда их существование подчиняется закономерностям, исходящим из их сущности. При этом, например, хищник должен быть хищником, а человек – духовным существом. Такова принципиальная схема.

Однако сущность и существование могут и не совпадать. Пример подобного несоответствия приводит Гегель. «О … плохом предмете мы можем составить себе правильное представление, – пишет он, – но содержание этого представления есть в себе неистинное. Мы можем иметь в своей голове много правильного, что вместе с тем неистинного» ²³⁰. Мысль философа ясна: как бы хорошо мы не знали предмет, это не придаст ему онтологической истинности, если ее нет. Наличие онтологической истинности предмета является условием его существования.

Таким образом, онтологическая истинность феномена человеческой духовности определяется через соответствие ее существования ее же собственной сущности. Примеры онтологической истинности встречаются у Аристотеля, который придерживался мнения, «природа вещи есть ее цель, то, ради чего она существует» ²³¹. Онтологическая истина духовности раскрывает закономерности своего существования, те закономерности, благодаря которым она бытийствует. Это имел в виду Гегель, когда говорил, что «предметы истинны, когда они суть то, чем они должны быть, т.е. когда их реальность соответствует понятию» ²³².

Одним из первых достижений на пути осмысления духовности можно считать достаточно конкретные ее дефиниции. Правда, не рискуя впасть в упрощение, трудно даже перечислить хотя бы главные из них. Приведем в качестве примера некоторые. Так, духовность – это «диалог и сотворчество души и духа (экзистенции и трансценденции), которое является залогом развивающейся гармонии человека и мира (личности, природы и общества)» (В.Н. Сагатовский); духовность – это «есть тяга души к духу, бесконечному и свободному, стремление человека к совершенствованию своих духовных способностей» (Д.В. Пивоваров); духовность – «внутренний мир личности, обогащенный великими общественно значимыми ценностями и идеями, выработанными умами представителей науки и искусства, ставшими объектами непрерывного сопоставления и осмысления, порождающими стремления личности к нравственному совершенствованию и творческой самореализации» (Я.С. Турбовской); духовность – это «общественно значимая совокупность свойств и качеств личности, характеризующих ее активное, творческое отношение к природе и обществу, труду, к отдельным людям и самому себе» (Г.С. Вяликова); духовность – это «специфическое качество человеческой психики, характеризующееся системой возвышенных потребностей индивида, его самореализация на основе высших социальных ценностей» (М.И. Еникеев) и т.д.

Если же предположить, что в этих и других дефинициях, эксплицируется многообразие и безграничная неисчерпаемость духовности человека, воплощающая в себе бесконечно разнообразное содержание, отражена ее сущность, то онтологическая истинность духовности будет определяться через соответствие этих характеристик, то есть конкретно-содержательных выражений, инвариантным чертам духовности. Причем при определении онтологической истинности духовности должен учитываться весь многообразный спектр предикатов содержательного континуума духовности, имманентно ей присущих. Однако, если определение истинности духовности строить на индуктивной основе, нам необходимо будет определять истинность всех вышеперечисленных ее элементов. Такой путь не всегда оправдан, ибо не всегда целое равно сумме частей. По своим функциям целое чаще бывает больше, чем сумма функций образующих ее частей. Функции целого не сводятся только к сумме функций образующих ее частей. Поэтому истинность духовности не есть простая арифметическая сумма частных личностно-смысловых, личностно-ценностных, символических и иных контекстов содержания, а представляет собой целостность, которая всегда больше, чем сумма образующих ее компонентов²³³.

При таком подходе к выяснению онтологической истинности духовности возникает необходимость использования диалектики целого и частей во всех возможных вариантах. Философская схема онтологической истины тогда будет выглядеть как соотношение целого единству составляющих его компонентов. «Что-то познать научно – это значит, – пишет Н.В. Хазиева, – из знания простых, отдельных, частичных моментов развития целого получить представление о возникновении, становлении и развитии этого целого» ²³⁴. Здесь необходимо вкратце отметить особенность определения истинности целого и его частей. Если считать, что целое есть простая сумма его частей, то применительно к определению онтологической истинности духовности это будет выглядеть предельно просто. Онтологическая истинность духовности в целом будет зависеть от всесторонности и полноты учета всех элементов в сумме и в целом. Причем все представленные элементы существования духовности должны соответствовать всем элементам сущности, если таковые имеются.

Если считать, что целое всегда есть нечто другое (больше или меньше), чем простая алгебраическая (аддитивная) сумма частей, то познание онтологической истинности духовности принимает иной, чем в первом случае, характер. Теперь истинность целого должна не просто соответствовать истинности образующих его частей, а определяться через соответствие своей особой целостной сущности, которая имеет эмерджентный характер, т.е. не сводима (не редуцируется) полностью к сумме свойств частей.

Механизм действия духовности в целом не исчерпывается лишь механизмом правильного (истинного) функционирования отдельных частей, их сбалансированностью, их соответствием своим сущностям. Вектор действия духовности возникает из суммы сил отдельных составляющих, но полностью к ним не сводится. С одной стороны, для понимания онтологической истинности духовности человека в целом требуется исследования онтологической истинности всех ее составляющих компонентов. С другой стороны, онтологическая истинность человеческой духовности должна быть определена как нечто единое целое через соответствие существования сущности.

Дальнейшее рассмотрение диалектики целого и частей приводит к мысли о том, что духовность человека не может быть закостенелой, мертвой структурой цельного образования особым образом организованной системы. Да, духовность бесконечно разнообразна. В человеческой духовности может быть представлено, воплощено бесконечно разнообразное содержание. Но, она не представляет собой простую констатацию всех ее составляющих компонентов или просто статистическое соответствие существования сущности, наличного – должному, реальное – идеальному и т.д. Человеческая духовность – это не просто внутренняя кладовая, куда «свалены» все богатства и разнообразие мира. «Духовность, – утверждает В.С. Барулин, – это имманентный духовно-идеальный мир человека, воплотившийся в человеческой активности, в человеческой потенции, человеческой устремленности» ²³⁵. Являя собой единство свершенного и несвершенного, воплощенного и потенциального, духовность любого человека находится в постоянной динамике, движении, становлении. Она есть результат сознательно-волевой деятельности человека, вырабатывающего в борьбе со своей низшей природой свои высшие качества и претворяющего их в практику человеческой жизни. Не существует конкретных и установленных параметров, которым соответствовало бы «эталонное» понимание человеческой духовности. Духовность человека – это безбрежный океан его внутренней жизни, который не знает никаких пределов, никаких запретных областей. В человеческой духовности в какой-то мере воплощена, выражена жизнь мира, интериоризированного в духовно-идеальной форме во внутреннем мире человека. Она по своей сути сродни феноменам, фиксирующим некоторую «размерность» человеческого существования и выражающимся в способности возвышаться от замкнутого феноменального мира психического как такового до трансцендентного. «Иными словами, – пишет В.С. Барулин, – это и реально сложившаяся жизнедеятельность, и богатство возможностей для других жизнедеятельностей. Это богатство, хотя оно и не всегда явно о себе заявляло и заявляет, всегда было, есть и будет» ²³⁶. При всем этом человеческая духовность исключительно пластична, переливчата, бесконечно трансформируема. И именно потому, что духовность бесконечно изменчива, она способна представать в совершенно разных конкретно-содержательных выражениях, оставаясь при этом самой собой, то есть духовностью как таковой, с одной стороны, и бесконечные модификации конкретного содержания, так сказать, наполненности, духовности – с другой. Поэтому отдельный набор свойств и характеристик, входящих в существование духовности человека, постоянно меняется и не может статично и однообразно, раз и навсегда заданно соответствовать сущности духовности. Вследствие чего способы определения их истинности и критерии истинности тоже должны быть достаточны гибкими, сочетающими в себе единство стабильности и изменчивости. Однако эта сложность не должна подменяться схоластическими конструкциями, скрывать субъективизм, произвол в оценке духовности и ее отдельных моментов. Духовность как постоянно становящееся явление представляет собой противоречивое единство, из чего следует, что определение истинности ее тоже будет противоречивым.

Следовательно, мы можем говорить лишь о той или иной степени совершенства относительно онтологической истинности духовности человека. «Все действительное, – пишет В.С. Хазиев, – не только относительно истинно, но и истинно относительно» ²³⁷. Онтологическая истинность духовности человека в целом и в частях всегда относительна. Ведь в духовном мире человека слишком категорические, однозначные разграничения вряд ли уместны. Здесь все, по меньшей мере, относительно. Лишь в идеале, т.е. когда есть стопроцентное соответствие существования человеческой духовности ее сущности, она – духовность человека, может быть абсолютной. Такой человеческой духовности в действительности, видимо, никогда не было, нет, и не будет. Дело не в пессимизме. А дело в том, что невозможно установить ни предел разумности, ни красоты, ни доброты, ни любви, ни беспристрастности, ни щедрости, ни честности: они безграничны, их можно умножать до бесконечности. При движении к идеалу, т.е. к положительному полюсу, духовность входит в неограниченное пространство и время, в бесконечность, в вечность. Духовность, следовательно, беспредельна, как и тепло: даже если температура достигает миллионов градусов – предела повышения температуры пока никто не знает. И наоборот, когда происходит опускание в сферу безобразного, эгоистичного, уродливого, неистинного и темного, то происходит остановка на некотором пределе.

Здесь перед нами возникает, хотя и, весьма контурно, тема онтологической истинности и ложности духовности человека.

Онтологическая истинность человеческой духовности не может быть абсолютной, а онтологическая ложность может быть абсолютной. Это тот случай, когда существование духовности человека становится под воздействием внешних обстоятельств, условий и вещей настолько перегруженным отраженными внешними свойствами других обстоятельств, условий и вещей, настолько деформированным, настолько отклоненным от собственных параметров, что сущность не в состоянии удержать процесс деформации существования. Это тот случай, когда человеческая духовность совсем перестает соответствовать своей сущности (в терминах Гегеля «понятию»), то есть когда ее (духовности), этого состояния, стремления, побуждения или процесса уже вовсе нет в действительности. Другими словами говоря, если духовность полностью теряет это соответствие, то она теряет свою онтологическую истинность, вместе с которой исчезает то, что делает духовность тем, что она есть и должна быть.

Отметим также внутреннюю взаимосвязанность онтологической истинности духовности и онтологической ложности. Чем меньше онтологическая истинность духовности, то есть чем больше существование духовности не соответствует ее сущности, тем выше онтологическая ложность духовности. Когда онтологическая истинность становится равной нулю, онтологическая ложь становится абсолютной (стопроцентной). Это такой порог бытия, действительной данности и наличия духовности, за чертой которых начинается субъективная отгороженность от мира, разобщенность человека и мира, отчуждение и натянутость мира и человека, бездушность, снижение стремления подняться к чему-то большему, чем жизненная необходимость. Если выразить это математически, то связь между онтологической истинностью и онтологической ложностью обратно пропорциональна. Чем больше одна сторона, тем меньше противоположная, и наоборот. Чем далее существование духовности от своей сущности, тем она менее истинна, тем более она удалена от абсолютной истинности, тем более она относительно истинна. Чем далее явленность, развитие и множественность форм духовности уходит от совпадения с сущностью духовности в смысле противоречивого нечто-в-себе, которое в умозрительном варианте предстает как (гегелевское) понятие, тем слабее ее истинность и тем сильнее в ней ее ложность. Если этот вектор продолжить до предела, если рассмотреть вариант, когда реальность духовности уже настолько ушла от своего понятия, что не осталось ничего общего, ни единой точки соприкосновения, т.е. произошел «полный (стопроцентный, абсолютный) разрыв», мы увидим абсолютную неистинность духовности или ее ложность, то есть бездуховность. В диапазоне между этими полюсами – абсолютной истинности духовности (полным совпадением сущности с существованием) и абсолютной неистинностью или ложностью (полным несовпадением сущности с существованием) – лежат возможные варианты реальной действительной духовности, как процентное соотношение истинности и ложности ее.

В области гносеологической истинности такой пропорции нет. Там иные логические законы соотношения истинности и ложности простых и сложных суждений и умозаключений.

В истинной духовности все стороны и параметры ее существования и сущности определенным образом взаимосвязаны. Характер этой взаимосвязи может быть различный. Сущность может быть сильно или слабо выражена в существовании. Существование под воздействием внешних обстоятельств может иметь такие отклонения от своей сущности, что не просто будет установить о существовании какой сущности идет речь. Любая вещь во взаимодействии с другими вещами способна воспроизводить и сохранять через свои собственные свойства отраженные свойства воздействующих вещей. Эти следы-отражения могут так изменить, так загромоздить собственные внешние данные (параметры существования), что для их обнаружения будут необходимы отдельные исследования, то есть сначала необходимо будет за видимым существованием обнаружить собственное (истинное) существование, отделив отражение-следы от собственных внешних признаков, свойств и параметров. А после этого уже выяснить, как эти признаки существования взаимосвязаны с признаком сущности. Но отражение-следы (свойства других предметов, накладывающихся на свойства отражающей вещи) могут так деформировать, подавить, отменить, затормозить, запретить, заменить, изменить, уничтожить собственные параметры существования вещи, что они перестанут соответствовать и зависеть от ее сущности. Сущность одна, а существование – совсем другое или частично другое. Здесь остается лишь определить, что входит в содержание понятия «существование человеческой духовности» и «сущность духовности». В противном случае любые знания о духовности будут лишены своей основы, то есть будут произвольными, случайными, «фиктивными» (Н.А. Бердяев). Познав не только параметры истинности существования человеческой духовности, но и параметры ее истинной сущности, мы можем говорить о более полном и точном знании онтологии духовности, то есть о переходе от лишь мнения о духовности к истинному знанию о ней. Мы будем считать, что в «существование» человеческой духовности входит весь конкретный набор текущих духовных событий феноменологии духовности, а в «сущность» – внутренний закон существования, обеспечивающий инвариантность духовности человека при всех изменениях и метаморфозах ее бытия.

В таком контексте соотношение существования и сущности приобретает содержательно-предметный характер. Однако понимание онтологической истинности духовности требует не простого механического соответствия тому, что есть и тому, что может казаться духовным достижением и духовным переживанием. К разряду переживаний можно отнести ментальную веру, эмоциональное стремление, регулирование поведения в соответствии с религиозной или этической формулой. «Эти вещи, – пишет Ш. Ауробиндо, – чрезвычайно ценны для рассудка и жизни, они ценны для самой духовной эволюции как подготовительные движения, дисциплинирующие, очищающие или утончающие природу; но они все еще относятся к ментальной эволюции» ²³⁸. Онтологическая истинность духовности состоит в соответствии существования духовности своей естественной сущности. Только в этом случае получается, что духовность истинна, т.е. она такая, какой должна быть сама по себе. Как тут не вспомнить Сократа с его idea fix помочь разбудить (помочь родить) каждому афинянину наличного в нем деймония («гения»), чтобы это «дитя богов» сделало каждого мудрым. Мудрость даст каждому способность быть истинно справедливым, истинно добрым, истинно духовным. Тот, кто соответствует своей божественной мудрости, будет онтологически истинным. Как следствие этого, истинны его чувства, мысли, слова и дела.

Характеристики

Список файлов ВКР