75490-1 (594945), страница 7

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 7)

Но главное в мысли о Я, о Едином Адаме то, что Я - это преизбыток бытия, богатство, которое не упраздняет ничего из истинно-сущего, такого, как я и мы, такого, как Божья Вселенная. В структуре я-мы-Я я и мы это не ступени, через которые необходимо перешагнуть на пути к какому-то конечному единству, но я и мы в Я бесконечно осуществляются. Абсолютность я и мы не в том, что они необходимы для становления превосходящего их Абсолюта, а в том, что они в Абсолюте осуществлены. Я и мы - это и не путь к единству, и не части единства, но единство само для себя, единство, которое невозможно как приведение сущего к общему знаменателю, единство, к которому не применимы и такие слова, как "отдельное и общее", и такие, как "слияние и отождествление", "уравнивание". Единство не над я и мы, я и мы не в единстве, но единство в я и в мы, и оно не замыкается на них, но подлинно бесконечно, и потому и я, и мы подлинно бесконечны.

Я и мы не мыслимы вне личности, и потому Я тоже личностно. Каждое я есть Я, но это свидетельствует не о том, что они равны, а что каждое я как таковое всеобще. (Я есть Всё - это требует единства, я есть Я - так единство осуществлено, и тем самым утверждена и всеобщность я (я есть Всё)). Сущность Я может быть выражена словами: не - все станут как один, но - один станет как все и всё, как он стал со всеми (мы).

3. Мировую душу, Адама - всечеловечество относительно Вселенной - нельзя представлять как косяк движущихся в едином порыве мелких рыбешек - неисчислимого количества душ, нет, это представление возникает путем переноса представлений из падшего, материального мира, где единства быть не может, а возможно только объединение - ансамбль бесчисленных материальных частиц, на единство надмирного, личностного бытия, только через падение и отчуждение которого (от собственного я-бытия, все-бытия) и бытие Вселенной стало раздробленным и отчужденным, т.е. материальным. Каждый из нас есть мировая душа, каждому из нас принадлежит ее бытийный объем. Каждый из нас центр мира - и если он таковым не является, это свидетельствует о падении мировой души, о том, что она утратила единство, без которого возможен лишь эгоцентризм - эго, стоящее в центре мира, отрицает всё другое.

Я - это единство, не предполагающее умаления частей, но всё более и более утверждающее их. - Но утверждающее не как бытие частей, т.е. того, что и существует только, будучи противопоставлено целому, предполагая своим бытием раздробленность бытия, а как самого единства, ибо к нашему я в полной мере относиться Я. Истинное единство есть только в бесконечности и в личности, единства для вещей помыслить нельзя.

В каждом человеке заключена полнота человечества. В образной форме это представлено в книге Бытия, когда Бог, желая сотворить Еву, нового человека, делает ее из ребра Адамова. Так что получается, что все последующие поколения есть просто развертывание одного человека, одного Адама. Но Адам не только один, но он и един, и каждый человек есть этот Адам, в каждом человеке есть единство всех людей и вся земная история посвящена персонально каждому из нас, направлена именно на нашу личность, а не личность подчинена истории и направлена на нее, смысл ее существования вовсе не в ее "исторической задаче" . Другое дело, что человек есть сейчас как эго, вне своей всеобщности, и потому человеческую цивилизацию можно представлять только как ассоциацию этих эго, учитывая их взаимодействие.

4. Я, противопоставленное себе, противопоставлено и единству. То, что противостоит личности, противостоит и единству. Такое противопоставление и есть грех, эгоизм и раздробленность. Грех, как отчуждение от себя, не может быть из себя и преодолен, будучи от-себя-отчуждением и, следовательно, бессилием-в-себе. Он требует Богочеловеческого деяния.

Отказ от я, от личности, от свободы означает отказ, отчужденность от Бога, от богообщения, ибо Бог обращается только к личности и только личность, свободная, единая и бесконечная, может обратиться к Нему. С вещами, с рабами Бог не разговаривает.

Действительное обожение и единение с Богом, которое сделал возможным Богочеловек, немыслимо вне личности, вне Я. Используя выражение Андрея Белого, можно сказать, что Ich становиться инициалами Божественного имени Богочеловека, I.Ch.

Богочеловек утверждает высшее, неслиянное единение Бога и человека, Богочеловечество, которое возможно помыслить только в личности и через личность именно потому, что Он Сам не есть лишь безликий "принцип", "начало" отвлеченного единства, но прежде всего Живая Конкретная Личность Сам, наш брат и наш друг, к Которому мы можем обращаться, зная, что Он нас услышит и поймет. Сверх(а не вне или без)личностный Бог, в Своей любви обратившийся к человеческой личности и Сам ставший человеком ради человечества, разделивший его судьбу в определенный момент его греховной истории, и тем самым освободивший его от судьбы - вот Богочеловек христианской веры. И Богочеловека нельзя помыслить без Боговоплощения, а Боговоплощение и означает принципиальную нетождественность Бога и человека, но - их свободное единение в любви.

5. Прекрасный пример античного понимания личности как индивидуума, как части космоса может являть этот очень красивый, поэтичный текст Плотина: "Если какая-то из частей космоса движима согласно своей природе, то от этого страдают те части, для которых это движение не согласно их природе; но те, что движимы, движимы прекрасно, как части целого; те же, что не способны вынести порядок целого, гибнут; так черепаха, оказавшаяся среди огромного хоровода, будет растоптана, не имея возможности избежать порядка его движения, если же сумеет в него строиться, то ничего от танцующих не претерпит" (Трактат II, 9, пункт 7). Неделимая разумная частичка космоса - так понимали человека в античности - это не личность, но эго.

Эго - это отчужденное от себя и от всего я, и оно может занять в своих отношениях к миру три позиции, к миру, как к тому вне, в каком оно находится, более не принадлежа себе и которое и явилось как безличное, овеществленное бытие через отказ я от я-бытия, которое есть одновременно и все-бытие, ибо я бесконечно и всезначимо, всё для Бога. Бытие эго вовсе не обязательно означает отрицание окружающего, это лишь один способ его бытия (для эго его бытие определяется только его отношением к миру), оно может искать и растворения в мире, чтобы обрести мнимое подобие истинного единства, единства со Всем, а окружающее, в котором эго растворяется, есть только падшая часть Всего, единство со Всем невозможно обрести, не обратившись к я-бытию.

Черепаха (поражаюсь удачности образа, показывающего ограниченность, скованность эго) стоит перед альтернативой - либо встроиться в систему, либо погибнуть, но в том и в другом случае она полностью перестает быть свободной, в первом случае она перестает быть свободной, ибо подчинилась внешнему закону, а во втором - просто перестает быть. Эго не может перестроить всю систему под себя или же разрушить ее, ибо оно существует как ее же часть, оно целиком выброшено во внешний мир, в хоровод, под топчущие ноги внешнего, пусть даже и ритмичного, и гармоничного, закона. Однако по отношению к частям целого, а не ко всему целому, частью которого является эго (здесь только две альтернативы, погибнуть или подчиниться), есть три возможные модуса бытия эго. - растворение во всем, отказ от себя, как от части как таковой во имя слияния и усиления других частей.

- поглощение или тирания, когда эго видит во внешнем мире угрозу себе, противостоящую себе реальность, которую надо подчинить или умалить, чтобы сделаться "большей реальностью", чем она.

- отрицание (поглощение мыслимое), когда всякая реальность у мира начисто отрицается, кроме единственной его части - эго.

Если человеку суждено обрести себя лишь через слияния с толпой или же через власть над толпой, то человек осужден - осужден на несвободу, безличностность и внечеловечность. (А если он боится ее, боится даже приблизиться к ней, чтобы подчинить или подчиниться, он начинает отрицать ее реальность. Страх же чужд свободе).

Эго в своем существовании встает в тупик, оно не в силах вырваться из плоскости своей ограниченности в безграничность бытия. Только Богочеловек внутренне, а не внешним "приказом" (ибо человек и так во внешнем, и внешним же по отношению к человеку усилием невозможно изменить характер его бытия) в состоянии вернуть человека к себе самому, к личности. А личность и есть преодоления А и не-А, всяких или-или, всяких диллем, тупиков и ограничений.

6. я-мы-Я - это не степени самоотчужденности или отдаленности от единства, но это само единство, отчуждение - это эго в отдельности и эго, объединенные на принципах эгоизма (эго-бытия) в коллектив, слитые в толпу. Каждый из нас до конца истории, до полноты времен в чем-то принадлежит и эго-бытию, хотя и может от него отказаться. Единство всечеловечества не возможно вне Бога, оно есть только с Богом, и это видно и теперь, в мире греховном.

Без Бога, без Жениха десять невест не собрались бы рядом с одним домом. Нынешнее состояние человечества можно уподобить десяти девам, ожидающим Жениха: каждый из нас видит рядом с собой, в темноте, фигуры со светильниками - какие-то светильники горят ярко, другие мерцают и вот-вот потухнут, и тогда уже дева с потухшим светильником скроется из глаз других дев, и сама

побежит от дома, и только будет слышен ее голос, вопрошающий о масле во тьме полуночной, голос жаждущей обрести истинное бытие, отдалившись от Бога в пучину вещей, голос отказавшийся от я в себе и окончательно определившейся как эго, вне Бога и всечеловечества.

Фигуры-огоньки не стоят на месте, но движутся, сближаясь и расходясь, но ни у кого невозможно разглядеть его лица. Все ждут, когда дверь в чертог распахнется, столб света ворвется в ночь, и все войдут внутрь, и увидят друг друга и Его, и "едино будут".

Другой образ единства всечеловечества, единства друг с другом и с Богом, это образ аввы Дорофея, приведенный Семеном Франком: " люди, как точки радиуса в круге, чем ближе к центру круга, тем ближе и к друг другу". Центр круга же есть Бог. Эти слова относятся к мы-бытию, невозможному без Бога, а Я - это обожение человека, единение с Богом. Всё всечеловечество, я-мы-Я, есть с Богом, я как всё для Бога - все с Богом - в Боге.

И закончим также цитатой из Франка: " Человеческая личность как бы снаружи замкнута и отделена от других существ; изнутри же, в своих глубинах, она сообщается со всеми ими, слита с ними в первичном единстве. (Я бы сказал: не слита, но - единство всех коренится в глубине личности каждого - А.Х.) Поэтому чем глубже человек уходит вовнутрь, тем более он расширяется и обретает естественную и необходимую связь со всеми остальными людьми, со всей мировой жизнью в целом. Поэтому также обычное противопоставление самоуглубления общению поверхностно и основано на совершенном непонимании структуры духовного мира, подлинной, невидимой чувственному взору структуры бытия".

* - Тот, кто отрицает реальность греха или возможного рабства, тот их боится. Христианство вместе со Христом не отрицает их, оно находит в себе, несмотря на их реальность, победить их.

Глава 8. Адам и Новый Адам. Грехопадение и Боговоплощение.

Не Ничто глядит с небес

Из-под звездных век...

На земле моей воскрес

Богочеловек.

"TODO NADA", Вяч. Иванов

1. Эту цитату можно было бы поставить и перед главой "О Боге", но я поместил ее перед этой главой, ибо в ней пойдет речь об Иисусе Христе, средоточии христианского богопонимания и самой христианской жизни, о важнейшей Истине христианского учения о Боге, опираясь на

Которую, можно понять христианский взгляд на Бога (он и сформулирован в краткой форме в этом четверостишии) и исключить из него все нехристианские элементы.

Боговоплощение немыслимо для пантеистического сознания: если человек и мир растворены в Боге или же Бог растворен в них, то о каком единичном акте, о богоявлении, о соединении Божественной и человеческой природы в одном Лице может идти речь при таком монистическом миропонимании, если Бог и человек и так слиты воедино или сводятся друг к другу (т.е. реальное единство невозможно, ибо они суть одно), если Бог и так всегда явлен в Боге, т.к. человек часть Его существа?

Если Бог ограниченный индивидуум, всего лишь духовное существо, то он не может стать человеком, стать тем, кого он отрицает своим деспотизмом, отрицает, чтобы стать высшим существом, т.е. называться Богом. Если Бог выше человека в том смысле, что он превосходит человека в силе, в могуществе, в знании, т.е. мыслится просто как некие желаемые человеком (в его надежде утвердится в мире вещей как самая лучшая его часть) качества в максимальной степени их осуществления, то Бог, став человеком, никак не сможет преобразить человеческой природы, а сам просто растеряет свою божественность.

Если Бог понимается по-дурному апофатически, как ничто, то он просто не соотносим с человеком, сделавшись чем-то в этом мире он перестает быть богом, ибо его божественность мыслится в его ничто, в его бесконечной удаленности от сущего.

Если человек - стадия становления абсолютного духа, Бога (учения Гегеля и Шелера), то боговоплощение мыслить нельзя, пройденная стадия, если она действительно пройденная, никак не может объединиться с достигнутой, или наоборот. Вообще, делающие человека ступенью, пусть даже необходимой, самопознания какого-то абсолютного духа или эпизодом божественного саморазвития, отнимают у него личность, ибо личность не может быть эпизодом внеличностного нечто или функцией внеличностного единства (как, впрочем, и единство не может быть функцией механического объединения или слияния личностей), отнимают у него свободу и самость, видят в нем средство, в то время как Бог в Своей любви видит в нем цель, ведь для Него человек не есть средство самоутверждения и самоосуществления.

Ангел не может стать человеком, ибо, став человеком, должен перестать быть ангелом. Возможен только Богочеловек и Боговоплощение, во всех иных случаях либо воплощающийся будет подчинять то, в чем он воплощается, либо наоборот, так что свободное единство природ невозможно. Ангел - часть сущего, а не Сверхсущий, и потому он не в силах преодолеть его логику, ибо сам ей подчинен, сам в рамках ее действует и потому в ее же рамках будет ее преодолевать, и потому преодолеть ее не сможет. (Так и человек не в силах спасти сам себя, потому что спасать он будет неизбежно через свою неспасенность. Вытащить себя за волосы, пусть дыже метафизические, невозможно). Бог же принципиально не может быть ограниченным ничем из сущего, ибо сущим Он не определяется в Своем Сверхбытии и сущее Он определяет не по каким-то Своим законам (оно не истекает из Него и его логика не есть Его логика), но в свободе, как Свое Творение. Если человек не творение Божье, то Боговоплощение невозможно.

Бог обращается к человеку как к равному не потому, что Он такой же, как человек, но потому, что Он любит его, потому что Он сотворил его, потому что он существует. (Любовь, если это любовь, выше как нужды, так и снисхождения, любовь к кому-либо нельзя объяснять ни тем, ни другим).

Боговоплощение лишний раз свидетельствует о нетождественности Бога и человека, и любовь Бога к человеку не есть в конечном итоге любовь к Себе, ни наоборот, и только так и возможна любовь.

Бог есть Личность и человек есть личность - этим и утверждается их взаимная несводимость, личность и есть наименование абсолютно единичного, нового и свободного, только вещи могут тождественны и только относительно своей безличности сущности могут быть уравнены.

2. Грех обычно толкуется как проступок, как отступление от какого-то (Богом) установленного закона, но это вовсе не так, это неправильное восприятие греха, которое может только ввести в заблуждение. Понимающие грех как проступок (это вызвано как раз недостаточной антропологичностью мировосприятия) видят основное содержание грехопадения не в человеке, а в Боге, человек лишь совершил нечто, что повлекло за собой изменение отношения Бога к человеку с милости на гнев, это главное, на это делается основной упор. Бог придал этому "нечто" значение греха и Сам следует этому значению. Важен не человек и его грех, а гнев Бога. Таким отношением ко греху продиктован и взгляд на крестную смерть Иисуса Христа, как "смягчающую Божий гнев". Человек оказывается лишним, промежуточным звеном на пути от милости Божий через Его гнев обратно к Его милости. Учение об искуплении, вытекающее из подобной деантропологизации христианства, носит фарисейский оттенок, формализует жертву Христову и обесценивает ее - раз всё дело в Боге, почему Он не мог простить без этого "спектакля со Своей смертью и Воскресением"? - и потому вообще не может быть названо христианским.

Грех начинается человеком и заканчивается Богочеловеком, преодолевающим грех. Бог Своей Смертью и Воскресением помогает не Себе же, а человеку. Суть грехопадения - в человеке, он изменился, он изменил свое отношение к Богу, он разрушил себя. Но Бог не остается безучастным к его греху, Он как человек и вместе с человеком преодолевает грех, возвращает ему свободу, возвращает ему себя и возвращает его к Себе. Отказ человека от я-бытия и все-бытия, от самого себя, есть и отказ человека от Творца Всего, от Бога, к Которому он уже не может обращаться как такой. Виновен во зле человек, а не Бог, покаравший человека.

Характеристики

Список файлов ВКР