118761 (592597), страница 7
Текст из файла (страница 7)
В современной политической науке уровень модернизованности тех или иных стран определяется реализацией четырех групп проблем:
- выведением из-под политического контроля преобладающей части экономических ресурсов;
- созданием открытой социальной структуры путем преодоления жесткой территориальной и профессиональной привязанности людей;
- формированием культуры, обеспечивающей взаимную безопасность открытого политического соперничества в борьбе за власть;
- созданием системы органов государственного управления и местного самоуправления, способных стать реальной альтернативой традиционному бюрократическому централизму.
С определенной долей условности можно говорить о существовании двух этапов в развитии концепции политической модернизации. На начальном этапе развития этой теории политическая модернизация воспринималась как:
а) демократизация развивающихся государств по образцу западных стран;
б) условие и средство успешного социально-экономического развития стран "третьего мира";
в) результат их активного сотрудничества с США и государствами Западной Европы.
Модернизация как теория и как ряд последующих событий впитала в себя либеральные ценности и любые политические и экономические изменения, связанные с переходом к демократии и свободному рынку, они будут содержать в себе либеральные ценности, так как и демократия и рыночная экономика тесно связана с идеологией либерализма.
Либерализм оказал значительное влияние на происходящее процессы в 20 веке и продолжает оказывать и в 21 веке, и от того, как сильно он будет влиять на мировое пространства, будет зависеть дальнейшие развитие мира.
2.3 Современные угрозы либерализму и либерально - демократическим странам
Либеральный демократический миропорядок сталкивается сегодня с двумя проблемами. Первая – радикальный ислам, и она наименее серьезная из двух. Хотя о радикальном исламе часто говорится как о новой фашистской угрозе, а его сторонники считают либеральную демократию неприемлемой, общества, в которых зарождается это движение, обычно характеризуются бедностью и застоем. Они не предлагают жизнеспособной альтернативы современным реалиям и не создают значительной военной угрозы развитым странам. Воинствующий ислам становится опасным в основном из-за того, что существует потенциальная возможность использования оружия массового уничтожения (ОМУ), особенно негосударственными акторами.
Вторая, более значительная проблема коренится в подъеме великих недемократических держав. Речь идет о давних соперниках Запада в холодной войне – Китае и России, где сейчас правят авторитарные, скорее капиталистические, чем коммунистические, режимы. Авторитарные капиталистические великие державы играли ведущую роль в международной системе вплоть до 1945 года, когда прекратили свое существование. Но сегодня, похоже, они готовы вернуться.
Если капитализму, кажется, удалось занять прочные доминирующие позиции, то нынешнее господство демократии имеет под собой гораздо более зыбкий фундамент. Капиталистический способ производства неуклонно расширялся с начала Нового времени. Его дешевые товары и подавляющая экономическая мощь ослабляли и трансформировали все другие общественно-экономические режимы. Наиболее памятным образом этот процесс описали в "Манифесте коммунистической партии" Карл Маркс и Фридрих Энгельс [9] . Вопреки их ожиданиям, капитализм оказал точно такое же воздействие и на коммунизм, в конечном счете "похоронив" его без единого выстрела.
Триумф рынка, ускоряющий промышленно-техническую революцию и усиленный ею, привел к подъему среднего класса, интенсивной урбанизации, распространению образования, появлению массового общества (взамен сословного. – Ред.) и еще большему материальному благополучию. В эпоху после окончания холодной войны (равно как и в XIX веке, а также в 1950-х и 1960-х) повсеместно считалось, что либеральная демократия возникла естественным путем как следствие рыночного развития, – точка зрения, которую в своих знаменитых работах поддерживает Фрэнсис Фукуяма. Сегодня более 50 % государств мира имеют выборные правительства. Почти в половине стран либеральные права утвердились достаточно прочно, так что эти страны можно считать полностью свободными.
Однако факторы, обусловившие триумф демократии (особенно над ее недемократическими капиталистическими противниками в двух мировых войнах – Германией и Японией), имели более случайный характер, чем принято считать. Авторитарные капиталистические страны, примерами которых сегодня являются Китай и Россия, могут представлять собой жизнеспособный альтернативный путь в эпоху модерна, а это, в свою очередь, предполагает, что полная победа или будущее преобладание либеральной демократии отнюдь не являются неизбежным сценарием.
Либерально-демократический лагерь нанес поражение своим авторитарным, фашистским и коммунистическим противникам во всех трех главных противостояниях XX столетия – в двух мировых войнах и холодной войне
Одно из предположительных преимуществ – международное поведение демократических стран. Возможно, то обстоятельство, что демократии ограничивают применение силы за рубежом, с лихвой компенсируется их более высокой способностью налаживать международное сотрудничество, опираясь на связи и дисциплину, свойственные глобальной рыночной системе. Такое объяснение, вероятно, справедливо для эпохи холодной войны, когда в значительно расширившейся мировой экономике доминировали демократические державы, однако оно неприменимо к двум мировым войнам. Неправда и то, что либеральные демократии преуспевают потому, что всегда держатся вместе. Но как фактор, по крайней мере способствующий успеху, такая солидарность имела место опять-таки только в период холодной войны. Демократический капиталистический лагерь сохранил единство, в то время как растущий антагонизм между Советским Союзом и Китаем расколол коммунистический блок.
Во время Первой мировой войны идеологический разрыв между двумя сторонами прослеживался куда менее четко. Англо-французский альянс отнюдь не был предопределен. Он сформировался прежде всего на основе расчета баланса сил, а не благодаря либеральному сотрудничеству. В конце XIX века политика силы привела яростных антагонистов Францию и Великобританию на грань войны и побудила последнюю активно искать союза с Германией.
Выход либеральной Италии из Тройственного союза и ее присоединение, несмотря на соперничество с Францией, к Антанте были обусловлены особенностями англо-французского альянса. Как полуостров Италия не ощущала себя в безопасности, находясь в блоке, противостоявшем ведущей морской державе того времени – Великобритании.
Точно так же Франция в ходе Второй мировой войны быстро потерпела поражение и покинула союзников (в число которых входила и недемократическая Советская Россия), в то время как тоталитарные державы правого крыла сражались по одну строну баррикад. Изучение поведения демократических альянсов приводит к предположению, что демократические режимы не более склонны к объединению друг с другом, чем режимы другого типа.
Поражение тоталитарных капиталистических систем во Второй мировой войне также нельзя объяснить и тем, что их демократическими странами-противниками двигали более высокие нравственные принципы, побуждавшие людей отдавать больше сил во имя победы (такое объяснение предлагают Ричард Овери и другие историки). В 1930-х и в начале 1940-х годов фашизм и нацизм представляли собой захватывающие новые идеологии, порождавшие массовый народный энтузиазм, в то время как демократия занимала идеологически оборонительные позиции и выглядела устаревшей и выдохшейся. Во всяком случае в военное время фашистским режимам удавалось вдохновлять свои народы гораздо лучше, чем это получалось у их демократических противников, а превосходство первых на полях сражений – факт, который признаюют очень многие исследователи.
После первых побед во Второй мировой войне экономическая мобилизация и военное производство нацистской Германии обнаружили слабость. Это произошло в критический период с 1940 по 1942 год. Германия тогда была в состоянии кардинально изменить глобальный баланс сил, разрушив Советский Союз и поработив всю континентальную Европу, но потерпела неудачу, поскольку ее вооруженные силы недостаточно снабжались для выполнения данной задачи. Причины дефицита остаются предметом споров историков, но одной из проблем являлось существование конкурировавших центров власти в нацистской системе. Тактика Гитлера, основанная на принципе "разделяй и властвуй", и ревнивая защита функционерами партии интересов их ведомств привела к хаосу. Более того, в период, начиная с капитуляции Франции в июне 1940-го и до начала отступления германских войск из-под Москвы в декабре 1941-го, Берлин в значительной мере охватило ощущение того, что война практически выиграна.
Тем не менее начиная с 1942 года (а к тому времени было уже слишком поздно) Германия значительно повысила уровень своей экономической мобилизации, догнала и даже перегнала либеральные демократии по доле ВВП, отводившейся на военные нужды (хотя объем производства оставался гораздо ниже, чем объем производства гигантской экономики США). Аналогично имперской Японии и Советскому Союзу удалось с помощью жестких мер достичь уровней экономической мобилизации, превышавших соответствующие показатели в Соединенных Штатах и Великобритании.
Глубокие структурные недостатки командной экономики (а именно они непосредственно обусловили крах СССР) обнаружились только в период холодной войны. Советская экономика успешно прошла раннюю и промежуточную стадии индустриализации (хотя и ценой страшных человеческих потерь), а с вводом в стране военной дисциплины преуспела в налаживании массового производства в годы Второй мировой войны.
Советский Союз не отставал в гонке вооружений и в период холодной войны. Однако из-за системной негибкости и отсутствия стимулов советская экономика оказалась плохо оснащена для того, чтобы войти в передовую стадию развития и приспособиться к требованиям информационной эры и глобализации.
Однако нет причин полагать, что если бы тоталитарные капиталистические режимы нацистской Германии и имперской Японии уцелели, то экономически они оказались бы слабее демократических стран. Неэффективность, которую обычно порождают свойственные таким режимам фаворитизм и неподотчетность, могла бы быть компенсирована более высоким уровнем дисциплины в обществе. В силу их более эффективной капиталистической экономики тоталитарные державы, проповедовавшие правую идеологию, могли бы оказаться для либеральных демократий более серьезной проблемой, чем СССР. До начала и во время Второй мировой войны союзники именно так воспринимали нацистскую Германию. В плане экономического и научно-технического развития либеральные демократии не имели таких же изначальных преимуществ перед Германией, какими они обладали по отношению к другим великим державам-соперницам.
Так почему же именно демократии одержали верх в великих битвах XX века? Причины разнятся в зависимости от характеристик противников. Своих недемократических капиталистических недругов, Германию и Японию, они победили потому, что те были странами средних размеров с ограниченными ресурсами, вынужденными бороться со значительно превосходящими силами коалиции демократических держав и Советского Союза, создание которой, тем не менее, едва ли было неотвратимо.
А вот поражение коммунизма было намного более тесно связано со структурными факторами. Капиталистический лагерь, который после 1945-го расширился и стал охватывать большую часть развитого мира, обладал гораздо большим экономическим могуществом, чем коммунистический блок, а присущая коммунистическим экономикам неэффективность не позволила им полностью использовать свои богатые ресурсы и догнать Запад. Советский Союз и Китай в совокупности были крупнее, чем демократический капиталистический лагерь, что потенциально позволяло им превзойти его по мощи. В конечном же счете Москва и Пекин потерпели поражение, будучи ограничены собственной экономической системой, в то время как недемократические капиталистические державы Германия и Япония проиграли, поскольку были слишком малы. Случайность – вот что сыграло решающую роль в смещении баланса сил в сторону демократических государств, а не в сторону недемократических капиталистических держав.
Самым решающим элементом случайности были Соединенные Штаты. В конце концов, что, как не историческая случайность, имела следствием тот факт, что ростки англосаксонского либерализма перекинулись на другую сторону Атлантики? Там они законодательно укрепили свои "корни" обретением независимости, распространились на одной из самых благоприятных для проживания и малонаселенных территорий мира, напитались массовой миграцией из Европы и таким образом создали в масштабах континента то, что было – и до сих пор остается – самым крупным в мире средоточием экономической и военной мощи.
Либеральный режим и другие структурные особенности во многом определили экономический успех Америки и даже ее размеры (в силу привлекательности страны для иммигрантов). Но США вряд ли достигли бы такого величия, не находись они в особенно благоприятной и просторной эколого-географической нише, что подтверждается противоположными примерами Канады, Австралии и Новой Зеландии. Но, конечно, удобное местоположение, хотя оно и играло чрезвычайно важную роль, являлось лишь одной из многих необходимых предпосылок, которые в совокупности сделали возможным появление гигантских и действительно Соединенных Штатов как самого главного политического фактора XX столетия. Случайность обусловила формирование США в Новом Свете – во всяком случае в той же мере, что и либерализм. И она же, следовательно, позднее наделила их способностью спасти Старый Свет.
На протяжении XX века мощь Соединенных Штатов постоянно превосходила совокупную мощь двух следующих за ними держав, и это решительно меняло мировой баланс сил в пользу той стороны, на которой находился Вашингтон. Если и был какой-то фактор, обеспечивший либеральным демократиям превосходство, то это прежде всего не какое-то изначально свойственное им преимущество, а само существование США. На самом деле, не будь Соединенных Штатов, либеральные демократии вполне могли бы потерпеть поражение в великих сражениях минувшего века.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
