74033 (589339), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Находится человек, преданный старому богу. Он пытается показать, дать понять людям, что жив еще старый бог, но бог-самозванец оказывается сильнее и сжигает его молнией.
В стихотворении «Праотец» (1920) мы тоже находим перекличку с данной темой: орел и бог. Здесь мы окунаемся в историю. Автор дает описание древнего человека, охотника.
Мешок из тюленей могучих на теле охотника,
Широко льются рыбьей кожи измятые покровы.
В чучеле сухого осетра стрелы
С орлиными перышками, дроты прямые и тонкие,
С камнем, кремнем зубчатым на носу вместо клюва и парою перьев орлиных на хвосте.
Суровые могучие открыты глаза, длинные жестокие волосы у охотника.
И лук в руке, с стрелою наготове, осторожно вытянут вперед,
Подобно оку бога в сновидении, готовый ринуться певучей смертью: Дззи!
На грубых круглых досках и ремнях ноги (стр. 117)
Опять мы видим атрибуты бога: стрела, лук, око бога. Идет косвенное отождествление охотника с языческим богом. Орел выступает при этом как божественная птица. Его перья используются для создания острометных, молниеносных стрел. Стрела трансформируется в орла.
Кроме того, важно отметить, что «орёл нередко связан со жреческой (и шаманской) традицией (орлиные атрибуты шамана в ряде сибирских и африканских традиций: когти, перья, крылья)» [Мифы народов мира 1982:261]. В этом плане охотник (праотец) может быть понят и как жрец, шаман, имеющий отношение к миру духов.
Особое значение имеет стихотворение «На родине красивой смерти – Машуке» (1921).
Где дула войскового дым
Обвил холстом пророческие очи,
Певца прекрасные глаза,
К себе на небо взяло небо. (стр. 152)
Орлы и ныне помнят
Сражение двух желез,
Как небо рокотало
И вспыхивал огонь (стр. 152)
Пушек облаков тяжелый выстрел
В горах далече покатился
И отдал честь любимцу чести,
Сыну земли с глазами неба.
И молния синею веткой огня
Блеснула по небу
И загрохотал в честь смерти выстрел тучи
Тяжелых гор.
И тучи крикнули: «Остановитесь… (стр. 152)
И были вспышки гроз
И луч тройного бога смерти
По зеркалу судьбы
Блеснул – по Ленскому и Пушкину, и брату в небесах.
Певец железа – он умер от железа.
Горец говорит:
«То Лермонтова глаза».
Стоусто небо застонало,
Воздавши воинские почести,
И в небесах зажглись, как очи,
Большие серые глаза.
И до сих пор живут средь облаков,
И до сих пор им молятся олени,
Писателю России с туманными глазами,
Когда полет орла напишет над утесом
Большие медленные брови.
С тех пор то небо серое –
Как темные глаза (стр. 152)
Это стихотворение о смерти М.Ю. Лермонтова. Идет описание дуэли как боя, страшного, смертоносного, в котором погибает поэт. Лермонтов становится «сыном небес», они забирают его к себе: «К себе на небо взяло небо».
Орел по отношению к поэту – здесь, воплощение главного его предназначения. Именно через образ орла автор сближает Лермонтова с богом. Орел становится свидетелем этого боя, выступает как посланник небес: «Когда полет орла напишет над утесом Большие медленные брови».
Еще один момент, на который можно обратить внимание, это описание боя и роль грозы в нем. Бой описывается не как дуэль, он больше напоминает артиллерийское сражение. В стихотворении мы находим все доказательства этому: железо, пушки, выстрелы, вспышки огня, войсковое дуло, дым. В этом плане стихотворение отсылает к Перуну – богу войны и грозы. Перун – бог войны и грозы; «громовник», «громовик» – Громовержец. Пущенная им стрела поражает тех, в кого бывает направлена, и производит пожары. По славянским мифологическим представлениям громовые стрелы Перуна, разя из туч, входят далеко в глубь земли, а через три или семь лет возвращаются на ее поверхность.
«Появление парящего орла над войском служило предзнаменованием победы» [Энциклопедия русских преданий 2001: 450].
В стихотворении мы находим все атрибуты бога Перуна, это: молнии, гром, грозы, небеса, бури и орел.
В стихотворении говорится о том, что поэт погиб, но о нем не забыли и его прекрасные глаза смотрят на нас с «тех небес». Орел, по некоторым легендам, является еще и символом воскресения. Благодаря легендам из «Физиолога» (стареющий орёл взлетает к солнцу и, окунувшись там в волшебный источник, обретает молодость и здоровье), орел служит в средние века символом крещения, а также воскресения [Мифы народов мира 1982:260].
Важную роль играет связь образа орла со знаком круга. Это представлено в стихотворениях «Крымское» и «Скифское».
В стихотворении «Крымское» идет явное противопоставление мира человека («миг») и мира неба, вечного («сеть туч»). Противопоставляются мир вечный, высокий, где небо, тучи, орлы, и мир человеческий, где «Я на пляже», деревья, песок. Вечное предстает перед нами через образ орла, летящего кругами: «Птица Крутится, Летя. Круги… Ах, други!…»
Круг – это колесо, вечное движение. Кроме того, в славянской мифологии круг означал следующее: «круговая линия, начертанная ножом, зажженною лучиною или углем, защищает человека от зловредного действия колдовства и покушений нечистой силы. Через круговую черту не может переступить ни злой дух, ни ведьма, ни сама смерть» [Энциклопедия русских преданий 2001:324]. Для нас же важно то, что круг является символом вечности, знаком того, что все возвращается на свои места и начинается с начала.
В стихотворении «Скифское» (конец 1908) орел является свидетелем боя, наблюдает за ним с небес. Снова реализуется значение орла как птицы Перуна – бога громовержца, бога войны.
И алчут кони боя.
И в межи роя узких стрел –
Пустили их стрелки (стр. 45)
Сокольих крыл колки,
Заморские рога.
И гулки и голки,
Поют его рога (стр. 45)
О, этот час угасающей битвы,
Когда зыбятся в поле молитвы!
И, темны, смутны и круглы,
Над полем кружатся орлы (стр. 45)
Здесь также мы находим атрибуты военных действий: битва, победа, бой, стрелки, звук рога. И атрибуты бога войны: стрелы, поле и, конечно же, орел.
В стихотворениях Хлебникова орел может быть помещен рядом со степным человеком (скифом) и пахарем («Скифское» и «Ну, тащися, Сивка»).
Если мифологема ворона была связана конкретно с образом пахаря и символизируют власть рока над простым человеком-тружеником, то мифологема орла более соотнесена с образом скифа, с миром дикой степи, нецивилизованной жизни: («Бросают стаи конских тел Нагие ездоки; Земля сырая – обувь. Бежит вблизи бегунья, Смеются тихо оба; Коня глаза косы, Коня глаза игривы: Иль злато жен косы Тяжеле его гривы?; З
авыли волки жалобно: Не будет им обеда. Не чуют кони жала ног. В сознании – победа. Он держит путь, где хата друга» ).
В стихотворении «Ну, тащися, Сивка» речь идет о пахаре, который запряг лошадь, чтобы пахать. Но здесь мы обращаем внимание на то, что перед нами образ небесного пахаря, который пашет в небесах, созывая грозу.
Шара земного.
Аида понемногу!
Я запрег тебя
Сохой звездною,
Я стегаю тебя
Плеткой грёзною (стр. 173)
Полной чашей торбы
Насыпаю овса,
До всеобщей борьбы
За полет в небеса (стр. 173)
Я затем сорвал сена доброго,
Что прочла душа, по грядущему чтица,–
Что созвездья вот подымается вал,
А гроза налетает, как птица
На тучах надпись «Наш»,
А это значит: готовлю порох (стр. 173)
Ну, тащися, Сивка, по этому пути
Шара земного, – Сивка Кольцова, кляча Толстого.
Кто меня кличет из Млечного Пути?
[А? Вова!
В звезды стучится!
Друг! Дай пожму твое благородное копытце!] (стр. 173)
Таким образом, орел – царь-птица, связанная с небом, с природой, с образом бога Перуна. Мифологема орла всегда сопровождает образы, в которых воплощается высшая божественная власть – молния, гроза, гром, облака, небо.
2.3 Мифологема голубя в лирике Велимира Хлебникова
ГОЛУБЬ выступает в ряде традиций как символ души умершего, небесный вестник. «Древнейшие изображения голубя восходят к 6–5-му тысячелетию до н.э. В христианской традиции голубь символизирует святой дух (иногда голубь и нимб или семь голубей); голубь и лилия – благовещение; двенадцать голубей ассоциируется с апостолами. У древних евреев голубь – образ искупления. Голубь и ветвь оливы воплощают мир, обновленную жизнь, знак, данный Ною. В Китае с голубем связывают идею долголетия» [Мифы народов мира 1982:347].
По древней легенде известно, что «Утнапиштт посылает из ладьи (на которой спасается от потопа) ласточку, голубя и ворона, чтобы узнать, обнажилась ли суша. Первые две птицы возвращаются, не найдя сухого места, а ворон не возвращается – свидетельство того, что он обнаружил сушу» [Мифы народов мира 1982:245]. В библейском же описании потопа ворон не вернулся, а посланный за тем голубь прилетел с листом оливы, то есть, в полном отличии от вавилонской версии, ворон выступает как дурной вестник, а голубь – как хороший. Эта же трактовка становится ярче в поздней еврейской и мусульманской традициях (Ной проклинает ворона, делает его чёрным, благословляет голубя).
В средневековой христианской традиции Ворон становится олицетворением сил ада и дьявола, а голубь – рая, святого духа, христианской веры, крещения. «Так же интерпретация опирается, по-видимому, как на еврейскую традицию и отражает иудаистское деление животных на чистых (голубь) и нечистых (ворон)» [Мифы народов мира 1982:245].
Мифологема голубя в лирике Хлебникова представлена стихотворениями «Харьковское Оно» (Лето 1918), «Над глухонемой отчизной: «Не убей!»» (1919), «Кормление голубя» (1919–1920), «Новруз труда» (начало мая 1921).
В стихотворении «Харьковское Оно» (Лето 1918) мы видим противопоставление темного и светлого. Голубь выступает как олицетворение светлого. «Оно» выступает в роли темных сил, несет в себе какой-то вред, беду.
И рядом темно молоко –
Так снежен конь. На нем Оно!
Оно струит, как темный мед. (стр. 110)
Голубь выступает в роли жертвы:
Где белое, белое – милая боль,
Точно грыз голубя милого хорь (стр. 110)
В конце стихотворения «Оно» трансформируется в «Ее».
Ее речными именами
Людей одену голоса я (стр. 110)
В стихотворении «Над глухонемой отчизной: «Не убей!»» (1919) голубь как птица мира противопоставляется войне.
И голубой станицей голубей
Пьяница пением посоха пуль,
Когда ворковало мычание гуль:
«Взвод, направо, разом пли!
Ошибиться не моги! Стой – пали!
Свобода и престол,
Вперед!» (стр. 114)
А также автор отсылает нас к языческому образу, им становится русалка:
И дева красная, открыв подол,
Кричит: «Стреляй в живот!
Смелее, прямо в пуп!» (стр. 114)
И страницей ночи нежен,
По-русалочьи мятежен
Умный труп (стр. 114)
Так дваждыпадшая лежала,
И ветра хладная рука
Покров суровый обнажала.
Я видел тебя, русалку восстаний,
Где стонут! (стр. 114)
С
тихотворение «Кормление голубя» (1919–1920) имеет любовную тематику. Лирический герой отождествляет себя и свою возлюбленную с голубем. Через воркование голубей, их флирт, кормление голубя мы видим метафору поцелуя:
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
