33659 (587580), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Прежде всего, нотариальный акт должен обладать особой доказательственной силой по сравнению с иными документами.
Подчеркнем, что в дореволюционный период развития правовой науки в литературе отмечалось, что "отдается предпочтение перед актом домашним в случае разногласия в их содержании, содержание этих актов не может быть опровергаемо свидетелями, и наконец, сомневаться в их подлинности нельзя, а если, по мнению лица заинтересованного, они подложны, то можно лишь предъявить спор о подлоге, с его суровыми последствиями в случае неосновательности"102.
Дореволюционные российские правоведы относили нотариальные акты к категории публичных, т.е. "установленным порядком совершенных или засвидетельствованных" при условии, что такой акт 1) совершен или, по крайней мере, засвидетельствован правительственным учреждением, единоличным органом государственной власти или официальным, уполномоченным на это лицом (нотариусом, консулом); 2) указанные органы власти или лица действовали в пределах предоставленной им законом компетенции, и 3) они соблюли установленный законом порядок. Утверждалось совершенно справедливо, что поскольку в совершении публичных актов принимают участие органы публичной власти или официальные лица, уполномоченные законом, то эти акты заслуживают особого доверия и имеют преимущество перед домашними: по отношению к ним не допускается заявление сомнения в подлинности и содержание их не может быть опровергаемо ни домашними актами, ни свидетельскими показаниями.
Совершенно закономерно, что законодательство развитых зарубежных государств, входящих в Международный союз латинского нотариата, предусматривает, что нотариус в силу осуществления публичной функции придает актам аутентичный характер. Понятие аутентичности нотариального акта базируется на признании особой достоверности, бесспорности, подлинности и гарантий происхождения актов.
Доказательственная сила нотариального акта должна гарантировать, что представления суду такого акта достаточно для доказательства содержащихся в нем фактов и обстоятельств. Нотариальный акт понимается как письменное доказательство в высшем смысле этого слова; доказательство, заранее созданное в спокойной обстановке при сотрудничестве сторон, когда о разногласиях нет и речи103. Кроме того, во многих странах латинского нотариата, например во Франции, оспаривание нотариального акта возможно лишь в том случае, когда сторона возбудила и с успехом провела против нотариуса чрезвычайно сложную процедуру "заявления о подлоге".
Отечественное процессуальное право и законодательство не придают нотариальному акту повышенной доказательственной силы, что критикуется представителями нотариального сообщества, по мнению которых в законе о нотариальной деятельности должно быть закреплено положение о доказательственной силе нотариального акта104.
Нотариальный акт по удостоверению или свидетельствованию должен подразумевать возможность исполнения в установленных законом случаях и порядке, без обращения к дополнительным юрисдикционным или иным процедурам.
Нотариальный акт в силу своей правовой природы должен обладать исполнительной силой, что исторически традиционно для западноевропейских процессуальных систем, где гражданско-правовые требования, основанные на бесспорных документах, а именно - на актах, совершенных при участии нотариусов или судов, осуществляются принудительным путем, без предварительной судебной проверки, которая производится только в том случае, когда противник заявит спор в общем исковом порядке производства. Аналогичный характер имело существовавшее в дореволюционной России понудительное исполнение по актам.
По мнению российских исследователей, в настоящее время было бы правильным придать силу исполнительного документа исполнительной надписи нотариуса, акту о протесте векселя, соглашению залогодержателя с залогодателем об обращении взыскания на заложенное имущество, мировым соглашениям, удостоверенным нотариусом, и ряду других нотариальных актов в случаях, когда отсутствует спор105.
Отметим, что современные государства латинского нотариата признают исполнительную силу нотариального акта, которая может базироваться на добровольном соглашении сторон (например, в Италии) или проистекать из факта придания таковой государством (Германия, Бельгия, Испания, Греция, Нидерланды и Португалия). Нотариальный акт в государствах системы латинского нотариата имеет такую же исполнительную силу, как судебное решение или постановление суда по последней инстанции.
§3 Защита в административном порядке
Юристы только начинают обсуждать вопросы защиты владения как такового, и при отсутствии в нашем законодательстве отдельной владельческой защиты эта тема представляет громадную теоретическую сложность, а между тем уже возникли практические проблемы, требующие немедленного реагирования.
Приведем обычную ситуацию, самую распространенную и почти неразрешимую.
Собственник автомашины, приобретенной за рубежом, при ввозе не выплатил положенные таможенные платежи и на основании ст. 131 Таможенного кодекса РФ (далее - ТК РФ) не вправе распорядиться своим транспортным средством. Несмотря на это, автомашина продана третьему лицу, которое становится приобретателем и владельцем.
Убедившись, что декларант не внес таможенные платежи, таможенный орган в соответствии со ст. 338 ТК РФ изъял транспортное средство у покупателя.
До сих пор ситуация анализировалась в аспекте конституционных гарантий собственнику, то есть продавцу (декларанту), от конфискации, и этот вопрос более или менее ясен. Но при этом все забыли о другой стороне сделки - покупателе. Его же более всего интересует другой вопрос: существует ли какая-либо частноправовая защита у него, поскольку именно он лишается автомобиля.
Для ответа на этот вопрос мы должны будем последовательно решить ряд проблем, которые вплоть до последнего времени не привлекали особого внимания.
Начнем с выяснения последствий совершенной сделки по продаже транспортного средства.
Едва ли можно сомневаться в том, что налицо основания считать ее ничтожной в силу прямого нарушения запрета, установленного ст. 131 ТК РФ. Прямым следствием этого стало то, что собственность сохранилась у продавца, а покупатель приобрел статус добросовестного незаконного владельца, поскольку эта добросовестность надлежащим образом не опровергнута. Данная ситуация хорошо известна частному праву и обычна для динамичного оборота. Но на почве оборота слаборазвитого и соответствующего ему юридического инструментария приходится каждый раз ее подчеркивать и специально квалифицировать.
Следующий вопрос касается права таможенных и иных административных органов применять изъятие (то есть меры насильственного характера, но обращенные на имущество) против лиц, не рассматриваемых как правонарушителей. Это достаточно устоявшийся институт публичного права и оспаривать его, конечно, нет оснований. "Аресты, секвестры, конфискации, запрещения и другие лишения или ограничения права пользования имуществом и выбора занятий имеют место не только в двух вышеуказанных случаях, но проявляются еще и в видах ограждения казенного интереса"106.
Понятно, что при буквальном толковании защита "казенного интереса" позволяет вторжение в имущественную сферу не только нарушителя, но иного лица.
Признав правомерность административного насилия, выразившегося в изъятии имущества, мы тем самым уже сделали вывод о бесперспективности защиты полученного владения в рамках административной юрисдикции, поскольку собственно порядок изъятия не нарушен.
Теперь мы можем заметить, что, конечно, проблема выходит за рамки деятельности таможенных органов и затрагивает вообще сферу полицейских, административных отношений, в том числе, например, наложение ареста или опись имущества судом или судебным приставом - исполнителем. Здесь есть прямое указание на то, что допускается обращение взыскания на имущество должника, находящееся у иных лиц. Такая формулировка не оставляет сомнений в том, что принадлежность означает право собственности на имущество, ибо только такая связь остается с теми вещами, которые оказались у других лиц. Это тем более очевидно, если учесть, что для продажи - а именно в этом состоит обращение взыскания на имущество - необходимо, чтобы имущество принадлежало должнику на праве собственности.
Предоставляя "другим лицам" средство защиты на случай "спора, связанного с принадлежностью имущества, на которое обращается взыскание" - иск об освобождении имущества от ареста или исключении его из описи, должна пониматься прежде всего как норма о защите собственности или, в крайнем случае, законного владения, поскольку оно несовместимо с арестом, изъятием имущества и его предстоящей реализацией (здесь можно прежде всего указать залогодержателю и кредитора, удерживающего имущество неисправного должника в порядке ст. 359 ГК).
Казалось бы, тем самым защита незаконного владения отпадает и значение права на исключение имущества из описи (освобождение от ареста) для нашей ситуации утрачивается, хотя сама по себе возможность предъявления иска третьим лицом, заявляющим о своем праве собственности, существует, конечно, не только в сфере исполнения судебных решений, но во всех других случаях административного изъятия вещи, поскольку такое изъятие в конечном счете направлено на защиту казенного интереса, то есть продажу (реализацию) вещи.
Однако это средство помогает при решении нового и, наверное, самого важного вопроса: какова природа права административных органов на изъятое имущество с момента изъятия и до его вручения покупателю или взыскателю, если имущество не будет реализовано? Именно при определении этого явления и выходит на первый план иск об освобождении имущества от ареста (исключении из описи). Известна дискуссия о характере этого иска: является ли он петиторным, то есть иском о признании права собственности, либо виндикационным - об истребовании вещи? Для наших целей эта дилемма не играет большой роли, поскольку мы ориентируемся на ситуацию утраченного владения - следствие изъятия вещи.
Теперь вспомним, что виндикационный иск подлежит удовлетворению, если он предъявлен собственником к незаконному владельцу вещи. Понятно, что административный орган, изъявший имущество на законных основаниях, не может рассматриваться как незаконный владелец. Но если иск подлежит удовлетворению - а нет никаких оснований сомневаться, что при доказанности надлежащего титула на стороне истца иск, конечно, удовлетворяется и вещь ему возвращается, ответчик, в качестве которого выступает орган государства, удерживающий вещь, не может считаться и законным владельцем, ибо от законного владельца вещь не виндицируется107.
Следовательно, в этом и состоит главный вывод, право этого органа на вещь не является каким-либо частным правом и не защищается, конечно, цивильными средствами, то есть иском.
Может показаться, что в таком суждении кроется опасность утраты возможности защиты вещи от посягательств третьих лиц. Но такое мнение, если оно возникло, ошибочно. Действительно, представим, что опечатанную, описанную и арестованную недвижимость заняли третьи лица. Если, как мы утверждаем, судебный пристав или иной административный орган не вправе применить для защиты вещи исковые средства (здесь виндикационный иск), то как же производить выселение нарушителей (арест вещи)? Ответ весьма прост: выселение (изъятие) вновь производится точно так же и на том же основании, что и вообще у третьих лиц. Административный орган объявляет о том, что вещь подлежит изъятию и осуществляет его всеми предоставленными ему средствами, включая и допускаемое законом насилие, причем, как говорили дореволюционные юристы, "возражения третьих лиц игнорируются". Совершенно очевидно, что здесь нет никакой почвы, равно как и юридического основания, для применения исковой формы защиты. Но это лишний раз подтверждает уже сделанный нами вывод: административные органы не имеют гражданского, частного права на изъятое (арестованное, описанное) имущество, поскольку, когда есть право, всегда есть иск для его защиты.
Теперь мы можем возвратиться к вопросу о защите приобретателя изъятой вещи.
Наиболее типичной и потому исходной, пожалуй, следует считать позицию покупателя вещи по ничтожной сделке. В этом случае он начинает владение, которое при наличии указанных в законе условий переходит по истечении указанного там же срока в право собственности. Закон уважает давностное владение и предоставляет владельцу до приобретения права собственности на имущество защиту владения против третьих лиц, не являющихся собственниками, а также не имеющих прав на владение в силу иного предусмотренного законом или договором основания (ст. 234 ГК). Мы уже уяснили, что административные органы не имеют права на владение изъятым имуществом. Следовательно, лицо, владеющее имуществом по приобретательной давности, обладает против них защитой по иску об истребовании вещи из их владения. Подтверждение этого вывода мы находим и в нашей классике. Известный цивилист Е.В. Васьковский без тени сомнения писал: "Если описываемое имущество не находится во владении должника, то третьи лица могут требовать прекращения описи как в исковом порядке, так и в частном и ссылаться при этом не только на свое право собственности, но и на фактическое владение описываемым имуществом"108.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
