158842 (581128), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Критика понимания бытия в западноевропейской философии. Традиционная проблема бытия являлась предметом метафизики, которая в той или иной мере всегда занималась рассмотрением бытия как Абсолюта. Бога. Поэтому религиозная русская философия не могла обойти эту тему, а так же не могла отреагировать на её нетрадиционное решение в западной философии, начиная с 17 в. Она выступила с резкой критикой не только рационализации понимания бытия, но и сведения его к формам человеческого познания и шире - существования. Приговор объективному бытию был суров: мировоззрение, в котором власть Абсолюта сменилась «властью призрачных феноменальностей» (Н. Бердяев), неизбежно ставит на первое место вопросы земного благоденствия. Человек, перестав ощущать опеку сверхчувственного бытия, обожествил человечески род, себя самого и свои потребности. Вера в Абсолют заменяется верой в человека и его неограниченные возможности окончательного социального переустройства, создания на языке такого общества, в котором все люди будут счастливы, а все их потребности – удовлетворены.
Русские философы связывали то или иное решение проблемы бытия со спецификой мировоззрения, мироощущения народа, людей определённой культуры. Они считали, что философские проблемы и их решения подпитываются духовными запросами людей, а точнее являются их отражением. И тот факт, что философия Запада, начиная с Декарта и Локка, признавала первичным, непосредственно данным, самоочевидным сознание, знание, а не бытие, напрямую связан с мировоззрением, господствующим в западноевропейской культуре того времени.
С.Л. Франк в работе «Духовные основы общества» писал, что «эта кажущаяся самоочевидность идеализма выражена в известных словах Канта: «Кроме нашего знания, мы все же ничего не имеем, с чем можно было бы сравнить наше знание». Это не только абстрактная философская теория, тезис, передаваемый через какое-то теоретическое основание, но непосредственное выражение в какой-то степени спонтанного жизнеощущения. Какого же? Философ характеризует его следующим образом: «Новый западноевропейский человек ощущает себя именно как индивидуальное мыслящее сознание, а все прочее – лишь как данное для этого сознания или воспринимаемое через его посредство. Он не чувствует себя укоренным в бытии или находящимся в нем и свою собственную жизнь ощущает не как выражение самого себя, так сказать, а как другую инстанцию, которая противостоит бытию т.е. он чувствует себя, так сказать, разведенным с бытием и может к нему пробиться только окольным путем сознательного познания». И если Декарт свел содержание сознания, опыта сознания к предметно-логическому, то этим он передал реальное содержание сознания реальных людей, которых интересовал лишь предметный мир и трезво-практическое к нему отношение. Декартовская трактовка темотвесы бытия отразила уже случившееся в обыденном мировозрениии, в повседневном восприятии мира, который для людей стал будничным, без святыни, а потому не требующим благоговейного трепета.
Не принял европейского толкования бытия, появившегося в Новое время, и Н.А. Бердяев. Он писал, что в европейской философии, например у Канта, утверждается примат познания над бытиём, отождествление его с научным знанием, рационализация и логизация бытия, что приводит к «роковому» разрыву с Абсолютом.
Разрыв с Абсолютом, который явился следствием еще начавшегося со времён Сократа пристрастия человека к себе самому, зафиксирован во всей рационалистической западно-европейской философии, считал другой русский религиозный мыслитель Н.Ф. Федоров. Эстафету, в которой передавалась идея возвеличивания человека и принижения Абсолюта, он представил в следующем виде. «Познай самого себя», - говорит демон Сократа (или Дельфийский демон). «Познаю, следовательно существую», - отвечает Декарт. Фитхе поясняет: «Я – познающее и есть существующее; все же прочее есть лишь познаваемое, т. е. лишь мысленное, следовательно несуществующее».Штирнер Заключает: «Возлюби себя всею душою твоею, всем сердцем твоим». Ницше говорит: «Найди в себе себя, будь единственным, ничего, кроме себя, не признавай».
П.Флоренский называл позицию западно-европейской субъективно идеалистической философии, абсолютизирующей субъективность, «иллюзионизмом», а её основанием признавал «онтологическую пустоту», т.е. отказ от признания подлинной реальности, потеря ощущения её существования. Представленные выше позиции русских религиозных философов с очевидностью свидетельствуют об их неприятии номинализма и основанного на нем сдвига в понимании проблемы бытия. Каковы же были их аргументы?
Главный и основной заключался в утверждении специфики русского мировоззрения, базирующегося на ином, по сравнению с западным, мироощущении. Поэтому на русской почве не мог вырасти ни Декарт, ни Кант и другие. Специфику такого мироощущения С.Л. Франк описывает следующим образом: «Непосредственное чувство, что мое бытие, что оно принадлежит бытию всеобщему и укореняется в нем и что совершенное жизненное содержание личности, ее мышление как род ее деятельности просуществует только на этой почве, - это чувство бытия, которое дано нам не внешне, а присутствует внутри нас, чувство глубинного нашего бытия, которое одновременно объективно, надиндивидуально и самоочевидно, составляет суть типично русского онтологизма». То есть для русского мироощущения существование бытия как токового, в его трансцендентности является более очевидным и смысложизненным, чем существование моего «я» и сознания, которым оно обладает. Поэтому русская религиозная философия, питающаяся соками русского мироощущения, тяготеет к онтологизму, а не к той или иной форме субъективного идеализма.
Специфическое отношение русской философии к проблеме бытия имеет истоки в русском религиозном сознании. В христианстве идея спасения - одна из главных. Вопрос о том, как человек приходит к спасению, обсуждается с давних времен. На западе он – принципиальная тема спора между католиками и протестантскими. Первые утверждают, что путь к спасению лежит через внутренний образ мыслей, через внутренний настрой на религиозность, на Бога. Вторые убеждены в том, что только внешнеполезные дела и действия спасут человека. Православие не принимает ни ту, ни другую сторону по той причине, что считает этот спор беспредметным, ибо спасти человека может только см Бог по мере того, как Он завладевает человеком, если тот стремится погрузиться в Божественное бытие. Религиозному православному чувству не понятно разделение религиозной жизни на внутреннюю и внешнюю. Именно бытие в Боге – суть русской религиозности, которая определила философское решение темы бытия. Религиозный онтологизм стал основанием философского онтологизма.
Итак, русскому мироощущению и русской религиозной философии было чуждо представление об индивидуально-личностной сфере как подлинном бытие. Духовное творчество русских мыслителей было направлено на уяснение глубочайших онтологических, бытийственных истоков человеческой жизни. Религиозные философы осудили разрыв с Абсолютом, подвергли критике новоевропейского человека, который слишком пристрастился к себе самому, возгордился своей автономностью и возжелал быть богом на земле. Они считали такую мировоззренческую установку соблазном, грехом, ведущим в социальный, политически, нравственный тупик. Выход из него русские религиозные философы видели в укоренении такого мировоззрения, которое признавало бы, что бытие надо изначально, до всяких форм человеческой деятельности: практической и теоретической. Нельзя, считали они, идти в познании к бытию, как к объективной и абсолютной истине. Напротив, нужно исходить из бытия как изначально данного нашему целостному сознанию, в котором нет еще деления на субъект и объект, а есть полнота слияния человека и Абсолюта.
Сознание. Сознательное и бессознательное: Маркс и Фрейд
«Сознательное» и «бессознательное» - это соотносительные понятия, выражающие особенности работы человеческой психики. Человек обдумывает ситуации и принимает решения. Такие действия называют осознанными. Однако часто человек поступает необдуманно, а иногда он сам не может понять, почему он так поступил. Бессознательные действия предполагают, что человек поступает по внутреннему побуждению, но без всякого анализа ситуации, без выяснения возможных следствий. Слова, которые он использует для характеристики этого состояния, разные: необдуманно, неосознанно, спонтанно, интуитивно. Все эти слова выступают в таком случае как синонимы слова «бессознательное», хотя полной синонимичности здесь, разумеется, нет. Значение слова «бессознательное» может расширяться или сужаться в зависимости от его соотнесенности со словом «сознательное». Так, при обдумывании воспринимаемой ситуации человек имеет дело не только с тем, что ему является. У него в голове всплывают события прошлого, в чем-то схожие с наблюдаемыми, он сопоставляет их. Всплывающие в сознании факты, законы, оценки откуда-то приходят. В них есть какой-то порядок. Возникает вопрос: откуда все это? Может быть из бессознательного, а может быть, из глубин сознательного. Разбираясь во всем этом, приходим к пониманию объемности сознания, наличию у него своих механизмов. Этим бессознательное отодвигается еще дальше и возникает вопрос об условной границе, отделяющей сознательное от бессознательного.
Маркс ввел в научный оборот ряд своеобразных предметов и эвристических схем мышления о сознании, впервые прорвавших рамки традиционной классической философии. При этом выявились такие стороны сознания, что стало уже невозможным говорить о философской инстанции «чистого сознания», самодеятельным, творческим агентом и центром которого является мыслящая, размышляющая, прозрачная для самой себя единица – индивидуальный человек. Предметы исследования сознания оказались в другом месте, его пронизали новые зависимости и совсем в иных направлениях, чем раньше, а метод внутреннего наблюдения и понимающий интроспекции, долгое время монопольно владевший исследователями сознания, затрещал по швам.
Если для классической философии, являвшейся по своей сути «философией самосознания» и приписывавшей сознанию телеологическую структуру, жизнь последнего протекала только в одном измерении – в измерении восприятия и представления, воспроизводимых рефлексивным сознанием субъекта, то Маркс впервые вводит сознание в область научного детерминизма, открывая его социальное измерение, его социальные механизмы.
Вместо однородной, уходящей в бесконечность плоскости сознания выявились его археологические глубины; оно оказалось чем-то многомерным, объемным, пронизанным детерминизмами на различных одновременно существующих уровнях – на уровнях механики социального, механики бессознательного, механики знаковых систем, культуры и т.д., а с другой стороны, составленным из наслоения генетически разнородных, то есть в разное время возникших и по разным законам движущихся структур. И уж конечно, сознание в этих глубинах и различных измерениях не охватывается самосознательной работой размышляющего о себе и о мире индивида. И, следовательно, к ней нельзя свести его продукты. Сознание – это лишь одна из метаморфоз процессов объемного, многомерного целого, лишь надводная часть айсберга. И рассматриваться оно должно лишь вместе со своими скрытыми частями, в зависимости от них.
Чтобы проникнуть в процессы, происходящие в сознании, Маркс производит следующую абстракцию: в промежуток между двумя членами отношения «объект (вещественное тело, знак социальных значений) – человеческая субъективность», которые только и даны на поверхности, он вводит особое звено: целостную систему содержательных общественных связей, связей обмена деятельностью между людьми, складывающихся в дифференцированную и иерархическую структуру. Затем он изучает процессы и механизмы, вытекающие из факта многократных переплетений и наслоений отношений в этой системе, по уровням и этажам которой объективно «растекается» человеческая деятельность, ее предметно закрепляемые общественные силы.
Введение этого посредствующего звена переворачивает все отношение, в рамках которого сознание изучалось. Формы, принимаемые отдельными объектами (и воспринимаемые субъективностью), оказываются кристаллизациями системы (или подсистемы) отношений, черпающими свою жизнь из их сочленений. А движение сознания и восприятия субъекта совершается в пространствах, создаваемых этими же отношениями, или, если угодно, ими замыкается. Через эти отношения и должен пролегать реальный путь изучения сознания, то есть того вида сознательной жизни мотивов, интересов и духовных смыслов, который приводится в движение данной общественной системой.
Большое влияние на разработку проблемы сознания и бессознательного оказал 3. Фрейд, открывший целое направление в учении о человеке и утвердивший бессознательное как важнейший фактор человеческого измерения и существования. Он представлял бессознательное как могущественную силу, которая противостоит сознанию. Согласно его концепции, психика человека состоит из трех пластов. Самый нижний и мощный пласт — «Оно» — находится за пределами сознания. По своёму объему он сравним с подводной частью айсберга. В нем сосредоточены различны биологические влечения и страсти, прежде всего сексуального» характера, и вытесненные из сознания идеи. Затем следует сравнительно небольшой слой сознательного — это «Я» человека. Верхний пласт человеческого духа — «Сверх-я» — это идеалы и нормы общества, сфера долженствования» и моральная цензура.
Фрейд считал, что в оговорках, ошибочных действиях проявляются истинные, скрытые намерения и чувства человека. Сны в символической, непрямой форме отражают конфликты и переживания человеческой души. Например, женщине, потерявшей веру в свои силы, снилось, что она ловко управляет автомобилем, причём всё получается как бы само собой. Во сне же пришла мысль о странности происходящего — раньше она никогда не садилась за руль, даже не представляла, как это делается. Бессознательное указало ей на возможность овладеть новым и неизвестным, на необходимость справиться с неуверенностью и установкой на провал. Смысл сновидения бывает и менее очевидным.
По Фрейду, личность, человеческое «Я» вынуждено постоянно терзаться и разрываться между, образно говоря, Сциллой и Харибдой — неосознанными влечениями и побуждениями «Оно» и нравственно-культурной цензурой «Сверх-Я». В итоге оказывается, что собственное «Я» — сознание человека не является «хозяином в своем собственном доме». Именно сфера «Оно», всецело подчиненная принципу удовольствия и наслаждения, оказывает решающее влияние на мысли, чувства и поступки человека. Поэтому сам человек — прежде всего существо, управляемое и движимое сексуальными устремлениями и сексуальной энергией (либидо).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
