73349 (574117), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Эти сведения подтверждаются и комментаторами дневника, которые сообщают, что получив образование во Франции и будучи врачом, «полусестра» Чуковского работала в Баку и была убита местными жителями за попытку закрытия сточной канавы как распространителя инфекций. Эта трагическая ситуация в дневнике более нигде не обсуждается, хотя нет сомнений, что в душе Чуковского она не могла не оставить следа. Так же как еще одно неожиданное событие в 1925 году, когда Чуковскому довелось побывать в Гельсингфорсе: «Сижу пятый день, разбираю свою переписку за время от 1898–1917 годов. Наткнулся на ужасные, забытые вещи. Особенно мучительно читать те письма, которые относятся к одесскому периоду до моей поездки в Лондон. Я порвал все эти письма, – уничтожил бы с радостью и самое время. Страшна была моя неприкаянность ни к чему, безместность, – у меня даже имени не было: одни звали меня в письмах “Николаем Емельяновичем”, другие “Николаем Эммануиловичем”, третьи “Николаем … извините, не знаю, как вас величать”, четвертые (из деликатности!) начинали письмо без обращения. Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) был самым нецельным, непростым человеком на земле».

За этим следует рассказ о муках незаконнорожденности, сокрытии своего происхождения и т. д. Даже в существенной части уничтожив свой ранний дневник, Чуковский не смог скрыть ни от самого себя, ни от будущих читателей те травмы, которые он не преодолел на протяжении всей своей жизни.

До конца чтения дневников Чуковского еще далеко – это по крайней мере еще два таких же тома. Между тем, знатокам его творчества хорошо известно, что незадолго до своей кончины бывший одесский критик был весьма взволнован письмом Р. Марголиной, спросившей его о старом друге В. Жаботинском. Ответ Чуковского, полный доброй памяти о человеке, чье имя невозможно было открыто назвать в СССР, мог показаться лишь сантиментом, связанным с далекой юностью. Однако два первых тома дневников Чуковского показывают: и «еврейская» Одесса, и автор романа «Пятеро», да и все сложности так называемого «еврейского вопроса» так или иначе сопровождали автора небезобидного «Крокодила» всю его жизнь.

Заключение

За ту честность, с которой он о себе рассказал, К. Чуковскому можно быть благодарным. И без того непростой облик его обогатился еще одной стороной, не знать которую было бы жаль. Странные сиониды, с которых начали серию размышлений о дневниках Чуковского, заняли свое законное место в сложной мировоззренческой мозаике этого человека.

Литература

1.ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство. E-mail:

2.Чуковский К.И. Дневник (1901 - 1929). - М.: Советский писатель,-1991. - 544 с.

3. SEMA.RU – Хронология жизни Чуковского.

4.Энциклопедия. Древо познания. – М.: Маршалл Кавендишь,- 2005

Характеристики

Список файлов ответов (шпаргалок)