kurylev_oleg_shestaya_kniga_sudby (522894), страница 29

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 29)

По палубе застучали подковки матросских ботинок.

- Господин лейтенант, - обратился к Клаусу запыхавшийся старший унтер-офицер, - только что было сообщение экипажу по громкой связи. Мы идем домой, в Германию!

- Как в Германию?

- Приказ адмирала. Через Канал и Дуврский пролив! - Лицо штабсобербоцмана сияло от радости.

Удивлению Клауса не было предела. Что это, тщательно спланированная операция или импульсивный приказ фюрера? Идти в Германию можно разными путями, и все они небезопасны. Но через Английский Канал! К рассвету эскадра будет в самом его центре. А дальше Дуврское «гусиное горло», насквозь простреливаемое британскими береговыми батареями.

- Мне приказано сменить вас, - напомнил о своем присутствии унтер-офицер.

Клаус отдал ему свой бинокль и направился в центральный навигационный пост. Он доложил о своем прибытии с вахты начальнику службы.

- Ну, как вам такой поворот событий, фон Тротта?

- Надеюсь, они знают, что делают, корветтен-капитан.

- Вот-вот, я тоже очень надеюсь. А сейчас вам приказано отдыхать. К семи утра вы должны быть в форме. Вероятно, вас временно откомандируют в службу воздушного наблюдения.

За ночь погода испортилась и утро выдалось пасмурным и холодным. Низко нависшие облака сыпали мелким дождем. Видимость над морем не превышала одной мили. Постепенно усиливающийся ветер начал срывать с серых холодных волн пенные барашки.

Клаус расположился на наблюдательном посту высоко над боевым мостиком. Все надстройки и даже пышущая жаром труба крейсера находились теперь под ним внизу. Над ним же был только главный дальномер и еще выше радар и верхушка фок-мачты. Чуть ниже, на большой консольной площадке, стоял один из четырехствольных фирлингов - двадцатимиллиметровая зенитная установка. Он постоянно жужжал и крутился, меняя направление и наклон стволов. Здесь, наверху, качка была на порядок больше, чем на уровне главной палубы. Одной рукой приходилось постоянно держаться за поручень, а второй прижимать к глазам тяжелый бинокль. Иногда резко звонил телефон, и Клаус, едва держась на ногах, докладывал обстановку начальнику службы воздушного наблюдения и оповещения.

Только что они обогнули мыс Аг и, прижавшись как можно ближе к французскому побережью, прошли Шербур. Это была самая середина Ла-Манша. Однако ненастная погода благоприятствовала им, укрывая от глаз противника. Вот только от английских радаров она укрыть не могла.

Сразу после Шербура к ним присоединилась еще одна флотилия торпедных катеров, а около девяти появились первые самолеты прикрытия - четыре ночных истребителя «Bf-110». Они подошли к эскадре над самой водой и, немного поднявшись, стали кружить слева по борту на высоте мачт. Клаус немедленно сообщил об увиденном. Его предупредили о подлете основного прикрытия и вскоре над эскадрой описывали длинные восьмерки уже шестнадцать истребителей - восемь остались внизу и столько же ушли выше за облака.

Лейтенант навигационной службы фон Тротта не мог знать тогда, что стал участником операции «Церберус». Не знал он и того, что побудительным мотивом этой чрезвычайно рискованной затеи стали ложные опасения Гитлера по поводу готовящейся высадки союзников в Норвегии, фюрер решил перевести основные силы надводного флота из Франции на север, а адмирал Цилиакс, которому поручили выполнение этой задачи, принял решение идти кратчайшим путем, уповая на внезапность и помощь со стороны люфтваффе. Летчики, руководил которыми знаменитый Адольф Галланд, разработали свою операцию - «Удар грома» - и накрыли эскадру постоянным защитным зонтиком, задействовав для этого 250 истребителей, взлетавших из французского Абвиля.

Пока все было спокойно. Час проходил за часом, а никакого противодействия со стороны противника не наблюдалось. Корабли шли прежним курсом, держа постоянную скорость 27 узлов. Однако сильный юго-западный ветер, дувший прямо в корму «Принца», стал забрасывать дым из его трубы на наблюдательный пункт Клауса. Лейтенант доложил на центральный пост, что без противогаза не сможет далее вести наблюдение. В двенадцать часов, совершенно измотанный качкой, со слезящимися от дыма глазами, Клаус спустился вниз. После короткого отдыха ему предстояло заменить другого офицера и занять место в носовой части корабля.

Тем временем французский и английский берега стремительно сближались. Корабли прошли Булонь и двигались к мысу Гри-Не. Отсюда уже хорошо различались меловые скалы Дувра. Это было самое узкое место пролива. «Когда же начнется», - думал Клаус, всматриваясь то в облака, то в море по левому борту. Но он видел лишь свои эсминцы, высланные вперед шнельботы да сменяющиеся каждые полчаса «фокке-вульфы» и «мессершмитты».

Увидев в районе носовой башни унтер-офицера с биноклем, Клаус направился к нему, чтобы обменяться парой слов и, возможно, узнать новости. Тот заговорил первым:

- Неужели проскочим, господин лейтенант?

Это был тот самый унтер-офицер, что сообщил накануне весть о возвращении домой. Его голос дрожал от возбуждения. Он приложил бинокль к глазам и показал рукой в сторону английских скал.

- Вот черт! Смотрите…

Клаус поднял бинокль и увидел, как из низких туч на море опускается серебристый туман. Словно мириады сверкающих льдинок, вовсе непохожих на обычный снег или град.

- Летчики бросают фольгу, - не отрываясь от бинокля, почти кричал штабсобербоцман, - значит, наши приняли сигналы английских радаров и сейчас начнется!..

Первые снаряды упали в воду с большим недолетом. Клаус посмотрел на часы: 13.15. Через несколько минут со стороны Англии показались торпедные катера. Их встретили эсминцы и шнельботы эскорта. Одновременно с этим зажужжали моторы, и все четыре башни «Принца Ойгена», и так уже давно повернутые влево, снова пришли в движение. Восемь двухсотмиллиметровых орудий главного калибра выбирали цели среди катеров противника. Высокие скалы английского побережья продолжали, окутываясь дымом, посылать тонны снарядов в направлении кораблей адмирала Цилиакса. Радары немецкой эскадры хорошо «видели» летящие на них залпы, но все снаряды падали с недолетом.

Когда палуба вздрогнула и раздался оглушительный гром, Клаус сначала решил, что они наконец получили попадание. Но это был залп носовых башен их крейсера - «Антона» и «Бруно». Через несколько секунд грохнули кормовые - «Цезарь» и «Дора». К ним подключились 105-мм орудия и 37-мм автоматические пушки. В небе тем временем тоже завязалась схватка. В воду один за другим падали английские торпедоносцы. Они рассыпались прямо в воздухе, становясь легкой добычей летчиков Галланда и фейерверкеров корабельной флак-артиллерии. Скорость этих тихоходных бипланов лишь втрое превышала скорость эскадры. Все небо было изрешечено пунктирами трассирующих снарядов, уходящих с кораблей в тучи. Во многих местах на стальные палубы крейсера со звоном сыпались сотни дымящихся гильз, выброшенных прожорливыми стволами зенитных пулеметов. С «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Принца» в небо полетели цветные ракеты, указывая летчикам Галланда опасные участки неба.

Сражение началось.

Совершенно оглушенный Клаус вернулся на свой пост. Ему ничего не оставалось, как только крутить головой, пытаясь разобраться в происходящем. Впрочем, главной его задачей, как и нескольких десятков других наблюдателей, было не прозевать торпедную атаку и вовремя известить о ней центральный пост.

Вскоре германские эсминцы поставили дымовую завесу, и дуврские батареи замолчали. Плохая ли видимость, не позволившая дальномерщикам дать точные данные артиллеристам, ослепившая ли английские радары туча станиолевых лент, или какая-то иная причина посадила британского льва в калошу, но это было поражение. Произошло неслыханное: немецкая эскадра тяжелых кораблей прошла не то что под носом англичан, а, можно сказать, по их исконной территории. Только что в Темзу не завернули с визитом.

Бой в воздухе и на море еще продолжался, но было ясно - главное позади. Позади остался Канал, который так и не стал их общей могилой. Британский берег медленно удалялся и вскоре совсем пропал за горизонтом.

Потом что-то произошло с «Шарнхорстом». Клаус не заметил самого взрыва, но увидел, как флагман вывалился из строя и стал терять ход. Через некоторое время к нему вплотную подошел эсминец. Еще через несколько минут на флагштоке эскадренного миноносца «Z-29» затрепетал белый адмиральский флаг с узким черным крестом. Эсминец рванулся вперед и занял место выбывшего из строя линейного крейсера. Адмирал снова был впереди.

Вскоре началась новая атака бомбардировщиков и торпедоносцев. Они пытались прорваться к «Принцу» и один за другим падали в воду, разорванные на части еще в воздухе. Клаус видел, как на заходящем на них с кормы «Суордфише» сошлись сразу несколько трассирующих пунктиров. Самолет, потеряв оба крыла с одной стороны, бешено закрутился и стал разваливаться на части. Торпеда отлетела в сторону, и пылающий биплан рухнул в море.

Без четверти пять, когда уже позади остался бельгийский берег и справа по борту стали проплывать окутанные туманом нидерландские шхеры, их безуспешно атаковали несколько старых английских эсминцев.

И снова самолеты. Очередная отчаянная попытка, более похожая на самоубийство английских летчиков, нежели на схватку с шансом на успех. Дробью по стальным листам палубы ударили пулеметы пикирующего бомбардировщика. Расплющенные пули с визгом рикошетили в стороны…

Как францисканский монах во время епитимьи, он лежал в своем черном плаще с остроконечным капюшоном ничком, раскинув руки. Рядом валялся разбитый бинокль.

- Санитара сюда! - кричал оказавшийся поблизости боцмансмаат. - Офицер ранен!

Подбежали несколько человек с носилками. Это был первый раненый на крейсере за весь день. С лейтенанта осторожно сняли плащ и, увидев разорванный и окровавленный на спине китель, также лицом вниз положили его на носилки и понесли. Из развороченного ботинка текла кровь. Один из санитаров на ходу накладывал жгут на ногу выше колена.

- В операционную, - скомандовал появившийся офицер медслужбы, - несите осторожно. Эй ты, - крикнул он одному из санитаров, - беги вперед! Готовьте кровь первой группы.

Он пытался заглянуть в лицо раненого, чтобы, узнав кто это, определить по своему списку группу его крови.

Через пять минут над Клаусом склонились два корабельных хирурга. В операционную вошел главный врач.

- Кто это? - обратился он к одному из санитаров.

- Лейтенант фон Тротта, господин маринештабсартц.

- Что с ним?

- Задет позвоночник, - разогнувшись, ответил один из хирургов, - возможно, задето легкое, раздроблена правая ступня, ранения мягких тканей, большая кровопотеря. Но, главное, позвоночник.

Маринештабсартц покачал головой и вышел.

Всю ночь эскадру продолжали бомбить «Гудзоны», «Бифорты» и «Веллингтоны». Они швыряли бомбы наугад, в темноту, время от времени сами падали в холодные черные воды и медленно опускались на дно, уже усеянное останками сотен самолетов и кораблей этой войны. Ближе к утру, осознав бесперспективность слепой бомбардировки, самолеты Королевских ВВС устремились с магнитными минами к устью Эльбы, где тринадцатого февраля около восьми часов утра «Принц Ойген» бросил якорь в Брюнсбюттеле. С корабля на берег доставили нескольких раненых матросов и одного офицера.

XIII

Ut externus aheno non sit hominis vice.

Февраль 1942 года перевалил за середину, и наступили первые по-настоящему теплые солнечные дни, когда можно идти, распахнув пальто и спрятав в портфель ненужный шарф. Воробьи, устроившие на деревьях по случаю приближения весны сумасшедший гвалт, заглушали своим шумом все прочие уличные звуки.

Выйдя из университета на Людвигштрассе, Эрна решила идти домой пешком. Сегодня она сдала трудный экзамен, и с ее плеч спала обуза. Короткая стрелка часов лишь недавно миновала полуденную отметку, солнце светило прямо в лицо, нежно касаясь кожи теплыми лучами, заставляя жмуриться и чихать. В домах распахивались окна. На углу у библиотеки разложил на столике свои книги букинист. Над ними склонился старик в длинном черном пальто и старомодной шляпе.

- Дядя Эрих! Здравствуйте. Какой чудесный сегодня день! Как ваше здоровье? Вы совсем перестали к нам заходить.

Грустное лицо старика повернулось и просветлело.

- Ах, Эрна! Здравствуй, красавица. Идешь из университета? - Человек повернулся к букинисту и сказал: - Это Эрна Вангер, дочка профессора Вангера. Ну, как твои дела? - расплатившись за тоненькую книжку и взяв стоявшую у столика трость, продолжил человек с болезненным лицом и едва заметным акцентом в голосе. - Проводишь меня до Одеонсплац? Ты ведь идешь домой?

- Пойдемте, - сказала Эрна и, деловито взяв старика под руку, двинулась с ним в сторону центра. - Куда же вы пропали? Папа недавно опять вспоминал о вас. Он достал какие-то русские книги и все ждет вашего прихода.

- Была трудная зима, дочка. А теперь я непременно зайду. Теперь я в порядке, даже подыскал новую работу на почте совсем недалеко от дома. Ну, а как у вас дела? Как профессор? Фрау Вангер? Надеюсь, с Мартином все в порядке?

- Мартин то на этой ужасной войне, то в офицерском училище, - вздохнула Эрна. - Скоро он должен стать лейтенантом, а сейчас он фенрих. Его постоянно то посылают на фронт, то снова возвращают на два-три месяца в училище. Он все время пишет, что скоро сможет заехать домой, но я уже потеряла надежду. А через несколько месяцев его учеба закончится, и ему окончательно возвращаться на север. Мы уже поняли, что он многое скрывает от нас. Австрийские дивизии потеряли в Финляндии тысячи человек - папа узнал об этом от одного знакомого офицера из Вены, - а по его письмам выходит, что у них все прекрасно.

Они помолчали.

- Недавно Мартина наградили вторым Железным крестом. Первой степени. Вы знаете, я разбираюсь теперь в наградах не хуже любого мальчишки, - оживилась Эрна. - Даже в старых, времен Второй империи.

- Железный крест, - задумчиво произнес старик. - А что ты знаешь о Кульмкройце?

- О Кульмкройце?

- Да. О Кульмском кресте, который в свое время считался разновидностью недавно учрежденного Железного и предназначался специально для русских.

Эрна смущенно посмотрела на своего попутчика.

Характеристики

Список файлов книги