Мифы народов мира II (1250008), страница 75
Текст из файла (страница 75)
Многие мифологические представления о М. обнаруживают сходство с представлениями о музах в греческой мифологии и генетически связанных с ними персонажах. Родителями М. являются громовержец (или небо) и мать-земля (жена громовержца), родителями муз — Зевс-громовержец или Уран (небо) и Мнемосина или Гея (земля). Место рождения или обитания М. и муз — гора (ср. буквальный смысл пословицы «Гора родила мышь»). Мыши соотносятся с огнём, водой, мировым деревом, музы — с каменным столпом. Предводитель М. — мышиный царь или Аполлон Сминфейский, предводитель муз — Аполлон или Дионис. Форма организации М. и муз — хоровод, атрибут — стрела (через гонителей у М., через Аполлона у муз), функции (деятельность) — болезнь — здоровье (нанесение ущерба — исцеление), ослепление, пение, танцы, прорицание (ворожба), память — забвение (вкусивший пищу, к которой прикасалась М., забывает прошлое; ср. роль мёртвой воды, Леты, противостоящей Мнемосине, а также образ М. как олицетворения смерти в разных традициях), «неистовство», дрожь, хаотическое оживление (у М. перед грозой, у муз в связи с вдохновением, творчеством) и др. Мифологический мотив превращения женщин в М. определённо реконструируется на основе фольклорных данных, в частности на основе сказочного мотива превращения ведьмы (женщины, девицы) в М. (ср. также мотив превращения дьявола или человека в М. и, наоборот, превращения М. в человека; в мотиве «М., прогрызшая дыру в ковчеге» М. выступает как превращенный дьявол или даже женщина). Имеется и ряд других фольклорных сюжетов, основанных на взаимопревращении или тождестве девиц и М.: русские сказки типа «Морской Царь и Василиса Премудрая», Афанасьев, № 219—226; «Ночные пляски», Афанасьев, № 288—298; в этом же ряду стоит сказка, записанная в 1-й половине 19 в. на острове Рюген: мать проклинает семь дочерей за нарушение ими запрета в великую пятницу, дочери оборачиваются М. и бросаются в воду, мать с горя превращается в камень, вокруг которого ночью танцуют и поют дочери-М.
Ядро «мышиной» мифологии в разных традициях обрастало и более специфическими локальными мотивами. В Древней Индии М. связывались с Ганешей — сыном Рудры, который типологически сопоставим с Аполлоном и Асклепием. В некоторых традициях М. участвует в космогонических мифах или даже выступает в функции культурного героя. Обилие сказочных мотивов с участием М. [малость М. в сочетании с большим эффектом её деятельности: М. спасает льва, пугает до смерти человека, разбивает золотое яйцо (ср. Яйцо мировое), помогает сделать то, что непосильно многим (русская сказка о репке), и др.; борьба (в частности, М. и кошки); М. — превращенная невеста (заколдованная невеста или невеста дьявола) и т. п.].
Мифологические значения образа М. согласуются с ролью мыши в народной медицине, ритуалах, магии. Согласно ветхозаветной традиции, филистимляне приносили в жертву фигурки золотых М. для сохранения страны от чумы (1 Царств 6, 45). В некоторых рукописях египетской «Книги мёртвых» появляется богиня с мышиной головой, олицетворяющая преисподнюю и смерть. Терракотовые фигурки М. найдены в раскопках акрополя Аргоса в Ларисе (восточный Пелопоннес). В одном из основных центров неолитической культуры в Чатал-Хююке (Малая Азия) в могиле жрицы (ок. 6-го тыс. до н. э.) среди предметов, символизирующих подземный мир и смерть, найдены обильные захоронения М.
Лит.: Потебня Б. Б., О мифическом значении некоторых обрядов и поверий. II. Баба-Яга, в кн.: Чтения в императорском обществе истории и древностей российских, кн. 3, М., 1865; Афанасьев А. Н., Поэтические воззрения славян на природу, т. 3, М., 1869, с. 505—06; Сумцов З. Ц., Мышь в народной словесности, «Этнографическое обозрение», 1891, № 1; Волошин М., Аполлон и мышь, в сб.: Северные цветы, альманах 5, М., 1911, с. 85 — 115; Топоров В. Н., Музы: соображения об имени и предыстории образа, в сб.: Славянское и балканское языкознание, в. 3, М., 1977; Grohmann J. V., Apollo Smintheus und die Bedeutung der Mдuse in der Mythologie der Indogermanien, Prag, 1862; Grйgoire H., Goossens R., Mathieu M., Asklepios, Apollon Smintheus et Rudra, Brux., 1949.
В. H. Топоров.
В европейском средневековом искусстве M. выступает как олицетворение сатаны (св. Иосиф, мастерящий мышеловку «против козней лукавого», на триптихе работавшего в Нидерландах в 15 в. т. н. Флемальского мастера), смерти (М. в изображениях эпидемий в 15 —17 вв.), бренности и мирской суеты (образы «мира-обманщика» в графике 16—17 вв.). Популярны темы М. (и мышеловки) в эмблематической литературе (ср. обработку этой темы в шекспировском «Гамлете»), в фольклорных композициях с мотивами сказочного «мира наизнанку» (русский лубок «Как мыши кота хоронили»), в «чёрных гротесках» романтиков (Э. Т. А. Гофмана), а также в литературе 20 в. (Ф. Кафка).
M. H. Соколов.
МЭН ТЯНЬ, в поздней китайской народной мифологии бог кистей для письма. В основе этого образа реальный полководец 3 в. до н. э. М. Т., который служил при дворе императора Цинь Ши-хуана. М. Т. приписывается изобретение кисти для письма. В старом Китае М. Т. особо чтили торговцы писчими кистями.
Б. Р.
Мэн Тянь с кистью в руке. Слуги внизу держат кисть и тушечницу. Китайская лубочная картина. Кон. 19 — нач. 20 вв. Ленинград, Музей истории религии и атеизма. Коллекция академика В. М. Алексеева.
МЭНЬ-ШЭНЬ (от мэнь, «ворота», и шэнь, «божество»), в китайской мифологии духи — хранители ворот. В «Книге обрядов» (4—2 вв. до н. э.) упоминаются жертвоприношения в честь духов дверей и ворот, которые связывались соответственно со светлым и тёмным началом (см. Инь и ян). Впоследствии в качестве М.-ш. стали выступать древние хранители врат в царстве духов. В «Книге гор и морей» (4—2 вв. до н. э.) сказано: «Посреди океана есть гора Душо, на ней большое персиковое дерево, раскинувшее ветви на 3 тысячи ли. На северо-востоке меж его ветвей находятся врата духов, через которые проходят сонмы духов. У врат стоят двое святых: Шэнь-ту и Юй-люй. Они проверяют каждого из духов и, если увидят зловредного, связывают его тростниковой верёвкой и отдают на съедение тигру». В древности к 30-летию людям дарили деревянные изображения Шэнь-ту и Юй-люя с верёвкой в руках. Фигурки ставились по обе стороны от ворот, а на воротах рисовали огромного тигра, который должен был охранять дом от нечисти, пожирая её. Так Шэнь-ту и Юй-люй превратились в духов дверей дома. В 12 —14 вв. в качестве М.-ш. были обожествлены полководцы 7 в. Цинь Шу-бао и Ху Цзин-дэ. Согласно «Запискам о поисках духов трёх религий», они вызвались встать в карауле у дверей спальни танского императора Тай-цзуна, которого будто бы беспокоили призраки; после того как ночь для императора прошла спокойно, он приказал живописцам нарисовать портреты обоих сановников и вывесить их на дверях во дворце. О печатных изображениях М.-ш. упоминают уже памятники 12 в., впоследствии М.-ш. стали едва ли не самыми популярными персонажами новогодних народных лубков. Цинь Шу-бао и Ху Цзин-дэ нарисованы на них в виде грозных полководцев с алебардами, изображение одного наклеивалось на одну створку дверей, другого — на другую. Лубки с М.-ш. вешались на дверях общественных зданий, храмов (кроме буддийских), частных домов. Образы Цинь Шу-бао и Ху Цзин-дэ находили своё воплощение в повествовательной прозе [«Путешествие на Запад» У Чэн-эня (16 в.) и др.]. Иногда в роли М.-ш. выступают и другие обожествлённые герои, например полководцы Вэнь Цюн (2 в.) и Юэ Фэй (12 в.).
Лит.: Юань Кэ, Мифы древнего Китая, М., 1965, с. 114, 357; Алексеев В. М., Китайская народная картина, М., 1966, с. 18, 42.
Б. Л. Рифтин.
Обожествленные воеводы в роли духов — хранителей ворот. Китайские лубочные картины. Кон. 19 — нач. 20 вв. Ленинград, Музей истории религии и атеизма. Коллекция академика В. М. Алексеева.
Духи дверей (мэн-шэнь), обожествленные военачальники. Старинная китайская гравюра.
МЮЙЮЗДЮУ ЭНЕ, Мюйуздюу байбиче (кирг., «рогатая мать»), в мифологии киргизов прародительница племени бугу («олень»). Существует миф о том, как два охотника в горах среди стада оленей увидели двух детей с оленьими рогами: девочку (М. э.) и мальчика. Мальчика они убили (за что М. э. проклятием лишила их потомства), а М. э. предводитель племени выдал замуж за своего внука. (По другой версии, охотники в горах собирались убить оленя, но их остановила красивая девушка — М. э., объяснившая, что олень — её единственный брат. Охотники пощадили оленя, и в благодарность М. э. вышла замуж за их брата.) От сына М. э. пошло племя бугу. В одном из мифов М. э. — дочь кайыпа, божественного покровителя диких жвачных животных. М. э. славилась мудростью и способностью творить чудеса: например, её служанка родила сына оттого, что выпила воду, в которой М. э. мыла голову; М. э. благословила её потомство. М. э. запрещала мужу смотреть на неё, когда она мыла голову. Однажды он нарушил запрет и увидел её внутренности (ср. ювха). После этого М. э. умерла, а её тело ночью исчезло (иногда охотники встречают её в горах). В другом варианте М. э. просила мужа не входить в юрту без предупреждения. Когда же он заглянул туда тайком, то увидел самку оленя, а войдя, обнаружил, что юрта пуста (аналогичный сюжет встречается в мифах западносибирских татар о пицене). М. э. не вернулась, но через некоторое время в юрте оказалась колыбель с её сыном. По данным Ч. Ч. Валиханова, М. э. считалась покровительницей озера Иссык-куль; ей приносили жертвы. Шаманы призывали М. э. (ак марал) как духа-покровителя.
Лит.: Валиханов. Ч. Чм Записки о киргизах, Собр. соч., т. 1, А.-А., 1961, с. 339, 585, 586; Абрамзон С. М„ Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи, Л., 1971, с. 281—84; Баялиева Т.Д., Доисламские верования и их пережитки у киргизов, Цс., 1972, с. 12 — 15.
В. Б.
МЯНДАШ, Мяндаш-парнь («М.-парень»), Мяндаш-пырре («М.-благо»), в саамской мифологии чудесный олень-оборотень, тотем — родоначальник саамов. В некоторых мифах М. — сын нойды (шаманки) Коддь-акки («дикарьей старухи»), зачавшей М. в облике важенки от дикого оленя. Коддь-акка обернулась женщиной, но ребёнок родился оленем; узнав, кто его отец, М. уходит в тундру. С появлением М. среди диких оленей человек получил возможность охотиться на них. Другой вариант мифа: М. — сын Мяндаш-девы, важенки, способной, как и он, превращаться в человека. М. ведёт образ жизни человека, охотится, заготавливает дрова и т. д. Вежа М. построена из оленьих костей и шкур, в веже М. — человек, вне вежи — олень. М. просит мать сосватать невесту из человеческого рода: из трёх невест-сестёр лишь младшая не нарушает запретов Мяндаш-девы, заклинаниями высушивает Мяндаш-йог, кровавую реку из внутренностей оленей, отделяющую землю людей от жилища М., ласково обращается с оленями и становится женой М. У них рождаются дети, но когда младший сын мочит постель из оленьих шкур (нарушение охотничьего табу), М. уходит из вежи в тундру с другими оленями. Жена его в облике важенки следует за ним. По другим вариантам, в оленей превращаются дети М., жена его сохраняет человеческий облик и напутствует детей, чтобы те не давали убивать себя плохим людям. Сама она вновь вышла замуж за человека, но жила впроголодь. М., сжалившись над людьми, явился жене во сне и обещал ей, что её муж сможет подстрелить М. (ср. одно из названий М. — М.-аннтуг, «дающийся»). С тех пор охота для людей стала удачливой. М. научил людей искусству охоты, дал им лук, запретил истреблять важенок (ср. представления о культурном герое, хозяине животных и т. п.). Рог, оброненный М. (чёрв-вечутл), отмечал места, где водились стада оленей. В саамском эсхатологическом мифе М. принимал космические размеры; его тропа — тропа солнца. На златорогого белого оленя-M. охотится громовник Айеке-Тиермес; когда в оленя попадёт первая стрела, горы извергнут огонь, реки потекут вспять, иссякнут источники. Когда вторая стрела вопьётся М. в лоб, огонь охватит землю, лёд закипит. Когда же собаки Тиермеса схватят оленя и бог вонзит в его сердце нож, звёзды падут с небес, утонет солнце, потухнет луна, на земле останется прах.
Священные олени. Изображения на саамских шаманских бубнах.
В жертву М. приносили обетного оленя на охотничьей трапезе-причастии, укладывали рога возле сейд. Это должно было обеспечить удачную охоту. После трапезы кости оленя накрывались шкурой: охотники верили, что олень (или его душа) вновь живым вернётся на землю (ср. миф об умирающем и воскресающем звере).
Лит.: Чарнолуский В. В., Легенда об олене-человеке, М., 1965; eго же, О культе Мяндаша, в кн.: Скандинавский сборник, в. 11, Тал., 1966.
МЯО-ЯО МИФОЛОГИЯ, мифология народов группы мяо-яо. Народы группы мяо-яо живут разбросанно на больших пространствах Южного и Юго-Западного Китая и Северного Индокитая. Два основных народа этой группы — мяо и яо — называются так в Китае, в странах Индокитая они соответственно известны как мео и зао. К ним близки шэ в Китае и некоторые мелкие народы. Отношение группы мяо-яо к языковым семействам недостаточно выяснено. Многие учёные склоняются в пользу их мон-кхмерской (аустроазиатской) принадлежности. В мифологии мяо-яо есть сходства с мифологией китайцев, но наиболее древние сюжеты мифов перекликаются с темами мифов гораздо более широкого круга народов Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии.
Бог грома.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
