Ю.Г. Волков, И.В. Мостовая - Социология (1158998), страница 37

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 37)

Эффективное управление построено на предвидении, поэтому-то японская философия менеджмента оказалась той чудодейственной интенцией, которая произвела на свет «экономическое чудо» и продолжает поражать прагматичный западный мир победами «корпоративного духа» (именно так обозначен расхожий стереотип относительно причин японских успехов на мировом рынке). Однако в социальной практике воодушевление никогда не давало столь устойчивого результата, поэтому рассмотрим, на что же опирался американский и японский опыт организации производства.

В течение XX в. развитие лидера мировой индустрии – американской промышленной системы – базировалось на принципах технократической философии управления, разработанных Р. Тейлором и уточненных Г. Фордом. Их идеи строились на затратном, факторном, подходе и вполне соответствовали природе строения конвейерного производства. В этот период предприятия выпускали стандартную массовую (многотиражную) продукцию и менеджеры обеспечивали ее удешевление за счет повышения производительности труда путем гениально разработанной «живой роботизации» операций.

Эффективность достигалась за счет виртуозного сочетания «ресурсов» и организованного взаимодействия «функций». Дробление трудовых операций на простые стандартные действия, с одной стороны, позволяло жестко организовать производство как единый отлаженный механизм, в котором все детали работают четко и могут быть быстро заменены. Конвейер действительно был абсолютно подконтрольным объектом управления, а иерархическая структура подчинения и авторитарный стиль руководства производством приносили свои экономические плоды. С другой стороны, в такой системе работники и эксплуатировались, и чувствовали себя как обесчеловеченный «ресурс», поскольку конвейерное производство именно в силу своей идеально отлаженной организации востребует не таланты и способности, а физическую силу и выносливость, выводя истинно человеческие проявления за скобки производства. Да и стандартная система оплаты труда никак не стимулировала инициативу и заинтересованность рабочих в результатах труда.

Такая социальная организация, которая, по сути, выхолащивала все человеческое из трудового процесса, конечно же, обусловила изначально конфликтный характер подобной производственной системы и порождала многочисленные конфронтации: противостояние собственников и профсоюзов, рабочих и менеджеров.

Дегуманизация философии и практики менеджмента, произошедшая в начале XX в., на десятилетия определила специфику социальных противоречий производственной организации США, не изжитую, как подтверждают специалисты, до сих пор, несмотря на успешное распространение социально-технических подходов к управлению производством.

Японцы же, вступившие на путь мировой экономической конкуренции всего полвека назад, в соответствии с логикой национального мировоззрения внимательно присмотрелись к будущим соперникам и сделали выводы, которые экономический идеолог и основатель фирмы «Панасоник» Р. Мацусита сформулировал примерно так: «Мы выиграем в конкурентной борьбе, а индустриальные страны Запада проиграют. Причина поражения коренится в них самих, ибо их компании построены и функционируют по Тейлору, когда менеджеры думают, а рабочие закручивают гайки». Японцы сэкономили необходимую энергию на предотвращении конфронтации, которую порождает технологически эффективная, но социально отчуждающая модель организации производства, и реализовали на своих предприятиях во всем мире (т.е. не только среди рабочих-японцев) модель сотрудничества. «Социальная» технология оказалась более экономичной.

Интересно, что этот заочный спор столь разных идеологий организации вначале был безотносительным к анализу глубоких технологических, квалификационных и социально-культурных изменений, происходящих в обществах современного типа. Он касался фундаментальной проблемы «первичных» условий общественного производства: идея или орудие, техника или человек, контроль или мотивация. Восток выбрал свое, а Запад – свое, и система, эксплуатирующая «природу человека» (его мотивы, желания и потребности), стала соперничать с системой, опирающейся на «технологию» (новые научные результаты, технические решения).

Но не только короткий, но и длинный путь приводит к истине, если движение осмыслено и направлено. Анализ современной практики социального менеджмента в производстве показывает, что Запад постепенно, преодолевая многочисленные социальные препятствия и стереотипы некогда прогрессивного управленческого мышления, приходит туда же, куда и Восток: ведь сегодня все меньше менеджеров считает, что «работник играет роль заменяемой детали, его человеческие характеристики (интересы, потребности, способности, творческий потенциал и проч.) не имеют принципиального смысла», а «такие понятия, как простор для индивидуальной деятельности, права человека на работе, доверие, сотрудничество, личное достоинство и совершенствование... не совместимы с эффективным бизнесом»*. Молодая техногенная цивилизация приходит к этому выводу, переживая опыт отставания и рационалистически исследуя объективные, материальные причины своего неожиданного, но неоспоримого поражения.

* Тарасова Н.Н. Указ. соч. С. 180.

Японцы опережают американцев отнюдь не во всех сферах производства, но они более успешно действуют в таких ключевых областях, как химия, электромашиностроение, производство транспортного оборудования, а также в сфере финансов и страхования.

Ставку на развитие высокотехнологичных отраслей производства и на эффективные управленческие инновации делают не только японские корпорации, но и производственный бизнес многих стран Европы и Азии. Поэтому, как образно замечают специалисты по американскому менеджменту, «если США не смогут своевременно разработать эффективные меры для сохранения лидирующих позиций, американская лягушка погибнет в закипающей воде» * мировой конкуренции.

* Грейсон Дж., О'Делл К. Американский менеджмент на пороге XXI века. М., 1991. С. 103.

Изучая феномен японского экономического чуда и сравнивая экономическую динамику сменяющих друг друга лидеров мирового производства: Великобритании, Германии и США, – один из патриархов управленческой науки П. Друкер делает два концептуальных вывода. Первый констатирует, что в индустриальную эпоху, т.е. «в прошлом», как подразумевает исследователь, «лидирующие позиции страны в мировой экономике зависели от первенства в технике и технологии»*, в то время как «одна из самых мощных в экономическом отношении держав текущего столетия – Япония – не обнаружила приоритетных позиций ни в одной области науки и техники, не показала решающего технологического превосходства ни в одной производственной отрасли. Своими достижениями Япония обязана исключительно первенству в сфере управления. Эта страна лучше всех усвоила урок американского менеджмента времен второй мировой войны: относиться к людям следует как к ценнейшему ресурсу, капиталу, требующему первоочередного внимания, а не как к издержкам производства... Японцы лучше всех научились впитывать и практически использовать последние достижения мировой управленческой мысли, раньше других уловить то, что технология и управление в своем единстве – радикальный, главный фактор современного экономического прогресса»**.

* Хруцкцй В. Указ. соч. С. 70.

**Там же.

Строго говоря, этот второй вывод – о приоритетной роли управления (и именно социального управления) в общественном и экономическом прогрессе на современном этапе – имеет фундаментальное значение для социального анализа и философского осмысления динамики нашей эпохи и тех возможностей, которые могут быть использованы в том числе в процессе преобразований российского общества.

Итак, инновационное социальное управление производством, принципиально новое по типу субъектного строения и взаимодействия в системе, приобретает совершенно особую, демиургическую роль, изменяя до неузнаваемости экономический и социокультурный облик отдельных обществ. Но если новые лидеры мировой экономики априори были сосредоточены на задачах внедрения социотехники управления и получили от этого блестящий результат, то давно сложившиеся индустриальные гиганты в своей организационной эволюции лишь вынужденно реагировали на происходящие объективные изменения в самой системе современного производства. И это привело к существенному запаздыванию в институционализации гуманистических форм менеджмента.

Производство как объект управления стало существенно трансформироваться в первую очередь под влиянием технических новшеств, научно-технической революции и информатизации производства. В последние три столетия техника в западной цивилизации имела приоритетное значение, и ее совершенствование рассматривалось как главный фактор обеспечения прогресса в производстве. Но внедрение новой техники и технологий привело к масштабным изменениям в структуре основных факторов производства и предъявило совершенно новые требования к содержанию и качеству трудовой деятельности.

С одной стороны, техническая насыщенность современного производства способствовала тому, что доля оплаты труда в структуре издержек производства снизилась с 80% до примерно 10%, что, казалось бы, должно нивелировать прежнюю роль живого труда. С другой стороны, новый технико-технологический базис потребовал отказа от «частичного» работника конвейерного производства, поскольку неизмеримо повысилась квалификационная и творческая планка труда. Сложные дорогие машины взяли на себя выполнение рутинных функций, но контроль за действующей техникой и разработку усовершенствований должны осуществлять люди со значительно более высоким уровнем трудовой культуры, образованности, профессионализма и, самое главное, заинтересованности в результатах производства.

Необходимость в создании принципиально новых механизмов управленческой мотивации работников привела в конечном счете к использованию систем участия в прибылях, развитию акционерной собственности, собственности пенсионных фондов работников, появлению кружков качества, других форм опосредованного и прямого стимулирования заинтересованного и ответственного труда.

Изменение технологического строя современного производства обусловило и объективное повышение автономности труда, и изменение функционального статуса работников, которые выполняют преимущественно контрольные и регулирующие операции по отношению к действующей технике.

«Компьютеризация труда, при всей неравномерности по охвату отраслей и секторов и по ее техническому уровню (так, системы искусственного интеллекта, включая визуализацию проектирования, пока в начальной стадии), создает качественно иной труд – более интеллектуальный, опосредованный (отдаленный от его физических объектов) и абстрактный (работа с информационными символами).

С внедрением мехатроники непосредственное производство с помощью рук, инструментов, традиционных станков сменяется функциями контроля, поддержания, корректировки, т.е. обеспечения производства, требующими высокой включенности работника в производственный процесс, внимательности, точности, регулярной диагностики. В этом менее «вещественном» и менее измеримом труде меняются формы его производительной отдачи, ее количественные показатели дополняются качественными (вмешательство в процесс, предупреждение сбоев) и чаще соотносятся с конечными общеорганизационными результатами» *

* Вильховченко Э. Новое в культуре труда, производства, компании // Мировая экономика и международные отношения. 1994. № 12. С. 83.

При этом чрезвычайно важным и не всегда анализируемым аспектом является изменение социократической структуры современного производства.

Поскольку технизация труда фактически превращает работника в управляющего, который оперирует сложными и умными машинами, и освобождает человека от рутинных функций для выполнения творческой, эвристичной деятельности, она фактически переворачивает сложившиеся отношения господства техники над человеком. Организационные и психологические факторы повышения автономии труда способствуют изменению социального статуса современного работника и раскрепощению бывших «исполнителей» в структуре отношений социально-экономического господства в производстве.

Результаты новой организации труда сказываются как на макро-, так и на микроуровне. Национальные экономики, широко использующие социотехнические и корпоративные принципы менеджмента, лидируют на мировом рынке высокотехнологичного производства, а исследования индивидуальной производительности в новых производственных системах показывают, что она значительно выше общей производительности. Это говорит о том, что человеческий, личный вклад заинтересованного работника в современное производство значительно возрос.

Соответственно вкладу изменяется и социальный статус, особенно заметно трансформировалась профессиональная структура совокупного труда в современной экономике. Специальные исследования показывают, что наемные работники в массе своей обладают гораздо большей автономией в выполнении производственных функций, чем десятилетие назад, и это связано с переориентацией современного производства на труд квалифицированных специалистов. «Профессиональная судьба производственных рабочих, «синих воротничков» сродни судьбе фермерства. В противоположность бурному росту в начале века сегодня их количество и доля в общем объеме занятых резко снижаются. Если в середине 80-х гг. удельный вес промышленных рабочих в общей численности занятых в США составлял 18%, то к концу столетия он вряд ли превысит 10%, тогда как объем производства американской промышленности до конца столетия возрастет минимум в 1,5 раза. А самой многочисленной профессиональной группой ныне, согласно статистике Бюро переписей США, является категория «управляющие и специалисты» – более 1/3 всех занятых .**

* Xpyцкий В. Указ. соч. С. 67.

Изменения в современном труде и производстве носят качественный характер. Они заметны на отдельных предприятиях и отражаются даже на расстановке экономических сил в мире. Так, если в начале XX в. развивающиеся страны были сырьевым придатком индустрии Запада, сегодня высокоразвитые державы вполне могут обойтись без этих ресурсов, исключая нефть, поскольку выпускают избыток продовольствия и 3/4 мировых товаров и услуг. В связи с этим у многих крупных стран, таких, как Китай, Индия, а сейчас и Россия, возникают специфические проблемы экономического развития, поскольку в условиях жесточайшей конкуренции со стороны лидеров мирового производства нет шансов повысить свою экономическую мощь, не проводя структурной перестройки национального производства и не внедряя прогрессивные технологии социального управления.

Реализация новой философии менеджмента означает прежде всего развитие и совершенствование производственной демократии, децентрализацию управления и формирование системы эффективного сотрудничества работников и менеджеров. Ведь труд для современных людей превращается из средства выживания в способ саморазвития и самоутверждения.

Новелла о социализации менеджмента. Новый тип управления начал формироваться под влиянием усложнения социальной и информационной среды производства, которое последовало во второй половине XX в. за широкомасштабным внедрением технических новаций. Первоначально они создавали иллюзию, что человек вскоре может быть вытеснен из непосредственного процесса производства, а его функции станут выполнять умные машины, роботы. Акцент на целевые установки производства и внимание к техническим факторам достижения экономического первенства определили технократический стиль управления. Функциональный менеджмент, однако, привел к тому, что эффективность труда и производства в относительном выражении стала падать, поскольку незадействованными оказались живая социальная энергия и творческий энтузиазм сопричастности результатам, потребность в самореализации людей.

Да и само развитие технологии потребовало не вытеснения человека за рамки производства или низведения его до положения функционально более простой «машины», чем современные технические средства, а, напротив, стало стимулом использования всего богатства производительных возможностей человека.

Характеристики

Список файлов книги