Пайпс Р. - Русская революция (1109750), страница 39

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 39)

* * *

Третья дума, созванная 1 ноября 1907 года, была единственной, которой удалось просуществовать весь отведенный ей пятилетний срок полномочий. Как и предполагалось, новый законодательный орган был значительно более консервативен, нежели предыдущий: из 422 депутатов 154 принадлежали «Союзу 17 октября» (октябристы), а 147 — правому крылу и националистическим группировкам. Такое представительство обеспечивало консерваторам большинство в две трети голосов. За кадетами сохранилось только 54 места, в союзе с ними выступали 28 «прогрессистов». У социалистов было 32 депутата (19 социал-демократов и 13 трудовиков). Хотя правительство могло чувствовать себя значительно уверенней при таком перевесе консервативных сил в законодательном органе, все же это не означало немедленного и автоматического большинства при голосовании правительственных предложений, и Столыпин вынужден был организовывать сложнейшие политические маневры, чтобы провести через Думу то или иное решение. Министрам часто приходилось отвечать на запросы, и бывали случаи, когда правительство вынуждено было отступать.

Октябристы, заправлявшие в Третьей думе, как кадеты в Первой и социалисты во Второй, были преданы существующему конституционному порядку. Свою задачу они определяли следующим образом: «Образовать в Думе конституционный центр, не стремящийся захватить правительственные полномочия, но в то же время призванный защитить права народного представительного собрания в рамках, установленных для него Основными законами» ⁸⁴.

Путеводной философской идеей партии была идея государства, опирающегося на закон — закон, одинаково обязательный и для правительства и для общества. Лидером партии октябристов был А.И.Гучков, европейски образованный выходец из известной московской купеческой семьи, ведущей происхождение от крепостных крестьян. По словам Керенского, которому Гучков запомнился «несколько угрюмой, одинокой и чуть-чуть загадочной фигурой», он выступал против освободительного движения⁸⁵. Гучков был не слишком высокого мнения о российских народных массах и не доверял политикам. Преданный патриот, он темпераментом и взглядами походил на Столыпина, которому помогал вносить раскол в ряды депутатов правого крыла Третьей думы, переманивая на свою сторону наиболее умеренных из них; эти депутаты, образовавшие националистическую фракцию, вместе с октябристами составляли абсолютное большинство, позволявшее Столыпину проводить через Думу многие свои законодательные инициативы⁸⁶. Большинство рядовых членов «Союза 17 октября» пришли из земского движения и сохранили с ним тесную связь.

Для обеспечения поддержки своим законодательным программам Столыпин ежегодно выделял из секретных фондов сумму в 650 тыс. рублей на субсидирование печати и подкуп влиятельных депутатов правого крыла⁸⁷.

Третья дума работала достаточно напряженно: за пять лет ею было обсуждено 2571 предложение, внесенное правительством, 205 собственных законодательных инициатив и проведено 157 запросов министрам⁸⁸. В думских комиссиях обсуждались аграрные вопросы, социальное законодательство и многие другие проблемы. 1908 и, особенно, 1909 годы были годами щедрых урожаев, заметного спада волны насилия, нового витка развития промышленности. Это была вершина карьеры Столыпина.

Однако в это же время на горизонте стали сгущаться первые тучи. Как уже отмечалось, конституция была дарована под давлением обстоятельств как единственный и последний способ избежать краха. Двор и его приверженцы правого крыла видели в ней не фундаментальную и окончательную перемену в системе управления в России, а чрезвычайную меру, предпринятую на время острых волнений в обществе. Нежелание признавать Основные законы конституцией и намеренное подчеркивание того обстоятельства, что царь не присягал Основным законам и посему волен не соблюдать их положений, не просто служили удобными отговорками, но отражали глубочайшие убеждения царедворцев. Таким образом, едва положение дел в стране слегка наладилось и необходимость в чрезвычайных мерах отпала, при дворе тотчас вновь ожили прежние сомнения: нужны ли парламентарный строй и премьер-министр, проводящий парламентарную политику, если общественный порядок восстановлен и в деревню возвратилось благоденствие? Столыпин, который говорил о себе, что он «прежде всего верноподданный слуга своего Государя и исполнитель его предначертаний и приказаний», теперь представлялся «самым опасным революционером» ⁸⁹. А упрекали Столыпина главным образом за то, что он не выступал в Думе исключительно в качестве агента двора, а проводил собственную политику. Столыпин верил, что, сколачивая партию «друзей короля», он преследует отнюдь не свои интересы, а интересы царя. Монархисты же видели только, что его политическая деятельность приводит к умалению самодержавной власти или, по крайней мере, к умалению тех прав, которыми сами наделяли себя царь и его окружение:

«Столыпин последним из всех мог бы согласиться с тем, что его политика ослабляет независимую императорскую власть — действительно, он считал, что источник его собственной власти проистекает из того факта, что она была вручена ему самодержавным монархом. И все же к такому результату неминуемо должна была привести его политика, коль скоро он понял, что в современных условиях защитить государство от революции можно единственно путем усиления через парламент влияния землевладельческих, профессиональных и образованных классов. И сделать это можно только за счет императорского самовластья. Этот бесспорный факт в глазах императора придавал особую силу доводам реакционеров» ⁹⁰.

В этом состояла причина натянутых отношений с двором, слабеющей поддержки и растущей немилости. После смерти Столыпина императрица на его примере наставляла его преемника В.Н.Коковцова: «Не ищите поддержки в политических партиях» ⁹¹. Вообще же, чем успешнее оказывалась политическая деятельность Столыпина, тем менее нуждались в его услугах и тем враждебнее относились к нему при дворе. Таковы парадоксы российской политики.

Столыпинские реформы и проекты реформ также затрагивали интересы власть имущих. Аграрная реформа, направленная на образование в России сословия независимых крестьян-землевладельцев, угрожала той прослойке сельского дворянства, которая считала себя незаменимым форпостом культуры в деревне. Своими планами децентрализовать администрацию Столыпин нажил себе врагов среди чиновничества; а его замыслы урезать полномочия полиции не вызывали воодушевления среди служащих. Безуспешные попытки улучшить положение евреев вызывали ярость крайне правых. Однако, теряя поддержку при дворе, он не нашел сочувствия и в обществе. Либералы не могли простить ему «столыпинских галстуков» и злоупотребления 87-й статьей в обход законодательных полномочий Думы. Для крайне правых он был человеком со стороны, взятым на службу, чтобы загасить пламя революции, и злоупотребившим своим положением для стяжания собственной власти. Те же, кто, по словам Струве, считали конституцию «замаскированным бунтом» ⁹², презирали его за то, что он отнесся к ней слишком серьезно, вместо того чтобы посвятить себя восстановлению самодержавия. В воинственной атмосфере русской политической жизни, где одна группа блюстителей чистоты принципов сталкивается с другой, столь же бескомпромиссной, для Столыпина с его прагматическим идеализмом места не было. Осажденный со всех сторон, он стал ошибаться и совершать политические промахи.

* * *

Первый конфликт Столыпина с Третьей думой произошел при определении бюджета военно-морского флота на 1909 год⁹³. В начале 1908 года правительство внесло предложение о постройке четырех военных кораблей типа «дредноут» для балтийского оборонительного флота. В Думе этот проект вызвал сопротивление октябристов и кадетов. Гучков считал, что Россия не может позволить себе содержать большой и дорогой флот. Милюков поддержал его: Россия, говорил он, в сравнении с Германией уже и так тратит на флот непропорционально большие суммы, хотя у нее нет ни колоний, ни обширной заморской торговли. Обе партии предпочли бы передать ассигнования, предназначенные на строительство дредноутов, армии⁹⁴. В 1908-м и, еще раз, в 1909 году Дума отвергла требования ассигнований на морской флот. Хотя для того, чтобы запустить в ход морскую программу, было достаточно одобрения бюджета в Государственном совете, отказ Думы заставил Столыпина искать поддержку у более правых, чем октябристы, партий — этот крен вправо был одновременно и поворотом к более националистической политике.

Роковой кризис в Думе, предопределенный этим «поправением», обнаружился косвенно при обсуждении вопроса о введении земского самоуправления в западных губерниях Российской империи. Проект встретил сильную оппозицию в верхней палате, где земства не пользовались популярностью. Увидев в этом повод проверить свой авторитет руководителя, Столыпин решил добиться принятия проекта любой ценой.

При учреждении земств в 1864 году девять губерний Западного края, отошедших к России при разделе Польши, не были охвачены. Система земских выборов сильно перекосилась в сторону землевладельческого дворянства, а в западных губерниях большую долю в этой категории составляли поляки-католики, и правительство опасалось, что они воспользуются земствами в своих националистических интересах. (Еще жива была память о Польском восстании 1863 года.) Наиболее просвещенные представители бюрократии понимали, однако, что культурный уровень русского населения в приграничных областях крайне низок и поэтому в местном управлении необходимо предоставить голос нерусскому населению⁹⁵. О распространении Земского положения на западные губернии Столыпин говорил уже в августе 1906 года, но законодательный акт впервые сформулировал в 1909-м. Хотя этот акт в вопросах предоставления национальным меньшинствам возможности участвовать в самоуправлении носил либеральные черты, все же в первую очередь он должен был отвечать требованиям правого крыла, во все большую зависимость от которого впадал Столыпин: по свидетельству Крыжановского, такие требования постоянно предъявляли ему депутаты из помещиков западных губерний⁹⁶.

В своем проекте Столыпин стремился обеспечить преимущество русским землевладельцам-крестьянам и помещикам. Поскольку в Вильно, Ковно и Гродно не было практически ни русских помещиков, ни русских крестьянских землевладельцев, эти губернии не вошли в проект, который таким образом распространялся лишь на шесть губерний Западного края (Витебскую, Волынскую, Киевскую, Минскую, Могилевскую и Подольскую). И в этих шести губерниях преобладание русских должно было обеспечиваться сложной выборной процедурой с использованием избирательных курий. Лица еврейского происхождения полностью лишались избирательного права⁹⁷.

К обсуждению проекта об учреждении земств в западных губерниях Дума приступила 7 мая 1910 года. В обращении к Думе Столыпин заверил, что основная цель законопроекта состоит в том, чтобы Западный край оставался «навсегда, навеки» русским, для чего требовалось защитить русское меньшинство от польско-католического большинства. Законопроект при поддержке националистов и других правых депутатов после жарких дебатов и с некоторыми поправками был принят 29 мая при тайном голосовании.

В январе 1911 года законопроект с поправками был представлен в Государственный совет. При явном националистическом духе законопроекта вопрос о его прохождении казался предрешенным. Столыпин был настолько в этом уверен, что даже не удосужился принять участие в обсуждении законопроекта в Государственном совете, тем более, что комиссия при Совете уже ранее вынесла свое одобрение⁹⁸.

Однако за спиной Столыпина уже сплелась интрига. Несколько членов Государственного совета, предводительствуемые В.Ф.Треповым, сколотили с помощью Дурново оппозицию Столыпину. Противники законопроекта указывали на то, что, предоставляя полякам отдельную избирательную курию, Столыпин узаконивает национальный сепаратизм, тем самым подрывая традиционный «имперский» дух российского законодательства. Один из наиболее красноречивых противников законопроекта граф Витте заявлял, что «под флагом патриотизма стремятся создать в Западном крае вместо власти царской местную олигархию» ⁹⁹. Но истинной целью интриги было свержение Столыпина.

Трепов и Дурново просили личной аудиенции у царя. Изложив свои аргументы, они получили высочайшее позволение для депутатов правого крыла в Государственном совете не следовать рекомендациям правительства и голосовать, как им подсказывает совесть¹⁰⁰. Предоставляя им такую свободу действий, царь не стал ни советоваться со своим премьер-министром, ни даже ставить его в известность об этом происшествии. Поэтому у Столыпина не было и тени подозрений, когда 4 марта он появился на заседании Государственного совета, где должно было проходить окончательное голосование по законопроекту. Многие из депутатов, которые проголосовали бы «за», будь на то высочайшая воля, теперь могли себе позволить голосовать «против». В результате ключевое положение законопроекта, заключавшее наиболее спорную идею об учреждении двух курий — одной для русских, другой для поляков и представителей иных национальностей, — провалилось при соотношении голосов 92 к 68. Потрясенный Столыпин покинул зал заседаний.

Не оставалось никаких иллюзий: это было выражение недоверия, хотя и высказанное Государственным советом, но явно идущее от двора. Потеряв самообладание, Столыпин решился добиться от царя полной правды. На следующий день он подал в отставку. Государь отставки не принял и просил Столыпина хорошо все обдумать. Царь предложил внести вопрос еще раз на рассмотрение Думы и Государственного совета, подразумевая, что на сей раз он выступит за поддержание законопроекта. Столыпин отказался. Когда же государь спросил, чего Столыпин от него ожидает, он ответил, что желал бы приостановить работу обеих палат на достаточно долгое время, чтобы провести законопроект по статье 87*. Кроме того, Столыпин потребовал высылки из Петербурга Трепова и Дурново.

* Когда Коковцов сказал ему, что мудрее было бы принять предложение царя, Столыпин ответил, что у него нет времени бороться с интригами, которые плетутся против него, и что все равно политически он уже побежден (Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Париж, 1933. Т. 1. С. 458; Аврех А.Я. Столыпин и Третья дума. М., 1968. С. 338).

Царь медлил с ответом четыре дня, а затем удовлетворил требования Столыпина. С 12 марта в работе обеих палат был объявлен перерыв до 15 марта. Узнав об этом, Государственный совет спешно вынес на голосование весь проект целиком, и он был отвергнут подавляющим большинством голосов — 134 против 23¹⁰¹. 14 марта закон о земствах в Западном крае был проведен согласно 87-й статье. Дурново и Трепову предписывалось покинуть столицу до конца года*.

* Трепов был арестован большевиками и расстрелян вместе с другими заложниками в Кронштадте 22 июля 1918 года (Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Т. 1.С. 462). Дурново скончался в 1915 году.

Отчаянные действия Столыпина имели весьма пагубные последствия, заставив отвернуться от него все политические партии¹⁰². Когда он предстал перед Думой, чтобы объяснить свои поступки, там не было ни одного сторонника. Пресса его осуждала; то же и высшее общество. Гучков в знак протеста отказался возглавлять союз октябристов, и союзу Столыпина с октябристами, казавшемуся столь плодотворным в начале работы Третьей думы, пришел конец. И, кроме того, немаловажную роль сыграла обида, которую затаил на Столыпина царь, никогда никому не прощавший своего унижения, а именно как царское унижение было воспринято это событие в обществе, где прекрасно понимали, что решение прервать работу Думы и выслать Трепова и Дурново принято царем не по своей воле¹⁰³. В официальных кругах стали поговаривать, что царь желает избавиться от Столыпина и что дни Столыпина на посту председателя Совета министров сочтены¹⁰⁴. Одинокий и всеми отвергнутый, он, по словам Коковцова, в эти дни «был неузнаваем» ¹⁰⁵ — на смену обычной уверенности и великодушию пришли раздражительность и задумчивость.

Вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна, всегда убеждавшая сына искать согласия с обществом и покровительствовавшая либеральным сановникам, поделилась с Коковцовым удручающими мыслями, в которые поверг ее ход событий: «Бедный мой сын, как мало у него удачи в людях. Нашелся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным и энергичным и сумел ввести порядок после того ужаса, который мы пережили всего 6 лет тому назад, и вот — этого человека толкают в пропасть и кто же? Те, которые говорят, что они любят Государя и Россию, а на самом деле губят и Его и родину... Это просто ужасно» ¹⁰⁶.

Характеристики

Список файлов книги