Феномен Керенского (1109005), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Кадетская«Речь» отмечала отсутствие «политического стержня», «определеннойправительственной программы» в выступлениях премьера Керенского46. Газетамосковских капиталистов «Утро России» призывала его, наконец, перейти отслов к делу 47. Столичные «Биржевые ведомости» солидаризировались свысказыванием октябриста И. В. Годнева о речи Керенского наГосударственном совещании в Москве: «он грозит, а никому не страшно,потому что для того, чтобы грозить, надо иметь авторитет власти, а этогоименно и нет» 48.Попытка генерала Корнилова установить военную диктатуру с цельюнаведения «порядка» в стране свидетельствовала о том, что положениеКеренского было далеко не столь прочным, как он уверял.
ПоражениеКорнилова вновь усиливает шансы Керенского удержаться у власти.Начинается последний, четвертый этап министерской его карьеры. Он попрежнему министр-председатель и, кроме того, верховный главнокомандующийвооруженными силами России. Он снова формирует правительство для «восстановления государственного порядка и боеспособности армии». В массах ещежив его культ. Но он уже не выступает перед ними — только перед собраниямиих представителей. Газета «Русское слово» в следующих словах передаетвпечатления своего корреспондента о речи Керенского в Мариинском дворце 7октября на открытии заседаний Совета Республики. Встреченный холодно, он«выдерживает сначала долгую паузу, затем начинает „метать слова".
Этоименно его манера. Речь построена по всем правилам его декларативных речей:для начала идет историческое замечание о том, что заседание происходит в томзале, который служил опорой „гибельного самовластия". Таким образомподчеркнуто главное — связь с революцией. Потом несколько слов о том, чтозадача Предпарламента, как и задача правительства — довести страну дополномочного Учредительного собрания, — значит, опять вопрос о революционном кабинете.
И только после всех этих обязательных реверансов — главнаясуть, единственное, что сейчас всех мучает и волнует, — внутренний разгром ипоражение вовне... » 49. Оратору удается овладеть вниманием зала, звучатаплодисменты. Но все чаще большая пресса задается вопросом: неужелиКеренский «лишь — разрумяненный актер, махающий мечом картонным?» 5070Оценивая речь премьера в заседании Предпарламента 10 октября,корреспондент «Русского слова» замечает: «Она блестяща. Бесспорно, изпоследних речей его она самая удачная не только по ораторскому блеску, но,если угодно, и по емкости своей, по логической структуре, по пропорции изаконченности частей... Керенский одержал одну из своих блистательныхпобед.
Как государственный человек? Я не думаю. Как трибун? Конечно» 51.Однако за словом по-прежнему не следовало дело.И печать, в течение месяцев усердно трудившаяся для формирования вмассовом сознании героического образа Керенского, начинает разрушать в определенной степени ею же созданный феномен. Публикуется фельетон Т.Ардова «Признаки конца»: «Помните, как погиб старый режим?.. Он погиб,когда он стал смешным. И вот теперь оглянитесь вокруг. Где вдохновенныйпафос? Умер. Где доверие? Исчезло.
Где сила? Ее нет. И вот, приходит и оно,самое последнее: глум, неудержимый глум. Главнокомандующий — уже„главноуговаривающий", „верховный заклинатель"... про Керенского, хихикая,повествуют, что он спит на кровати Александра Третьего и носит рубашкиНиколая Второго... Психологический круг совершился, и „строй" сталсмешным... » 52. Совершился и «психологический круг» в отношении масс ксвоему вчерашнему кумиру. Его имя в общественном сознанииассоциировалось осенью 1917 г.
с выпущенными в это время в обращениеказначейскими знаками, сразу же получившими в обиходе презрительноепрозвище — «керенки». Эти суррогаты денег представляли собой «упрощенныекредитные билеты», очень похожие на настоящие, но лишенные некоторыхобязательных их реквизитов: номера, серии, года выпуска и т. п.
Так имяКеренского стало нарицательным.Как своего рода поэтическая эпитафия феномену Керенского звучит стихотворение К. Бальмонта «Говорителю», опубликованное 15 октября 1917 г. вгазете «Утро России»:Говоритель, ты мной заподозрен давно,Оценить ты бессилен мгновенье,Но в мгновенье звено переходит в звено,Неразрывною силой скрепленья.Ты упрямо твердишь, закрывая глаза,То, что правдою быть перестало.Если молнией брызнула миру гроза,Говорения слишком нам мало.В том лишь видимый блеск, и душа не жива,В том крикливое сердце не смело,Кто веленья Судьбы укрывает в слова,Не вливая их в точное дело.Кем ты был? Что ты стал? Погляди на себя.Прочитай очевидную повесть.Тот, кем был ты любим, презирают тебя,Усмотрев двоедушную совесть.Ты не воля народа, не цвет, не зерно,Ты вознесшийся колос бесплодный,На картине времен ты всего лишь пятно,Только присказка к сказке народной.Возникнув на революционной волне Февраля 1917 г., феномен Керенскогостремительно вспыхнул и быстро погас.
Пресса зафиксировала этапы эволюцииэтого явления, которые в целом хронологически совпадают со ступенями егоминистерской карьеры.В марте — апреле он — «один из кумиров», популярность котороговозрастает по мере того, как другие, не оправдав иллюзии масс, постепенноутрачивают в их глазах свой ореол.71Май, бесспорно, апогей славы Керенского, «популярнейшего представителякоалиционного правительства». Ему внимают тысячные толпы.
Его словападают на благодатную почву массовой иллюзии революционногооборончества. Он в это время, по выражению газеты «Утро России», «бог,кумир, неприкосновенный фетиш, ниспосланный небом для спасения России...Исстрадавшийся,измученныйвойной,продовольственнойнеудачей,обессиленный лихорадкой общественного перестроения, народ испытываетострую жажду власти, он ищет твердую руку, хочет кому-нибудь поверить,отдать душу, пойти за ним». Но в конце мая в прессе слышны первые ноткискепсиса: «Дай бог, чтобы... эти восторги не оказались мыльными пузырями...
Втолпе, выражающей страстное желание умереть за Керенского... лица, всередине марта горевшие пламенной жаждой умереть за Гучкова. Те же клики:„Веди! Умрем! Спасибо!"... »53.В июле Керенский еще прославляется прессой как «герой русскойреволюции». Но новое положение министра-председателя обязывает к оплатестоль щедро раздававшихся прежде авансов.
Так вершина карьеры Керенскогооказывается отправной точкой краха его популярности. В начале августа ЦИКСоветов рабочих и солдатских депутатов, менее чем за месяц до этогодоверивший Керенскому спасение революции, впервые встретил его появлениегробовым молчанием. Спустя неделю ситуация повторилась в Москве наоткрытии Государственного совещания: при появлении министра-председателялевая часть зала демонстративно безмолвствовала.Неспособность возглавляемого Керенским Временного правительствастабилизировать обстановку в стране и его отказ поддержать выступлениегенерала Корнилова обострили отношения министра-председателя и с правымлагерем. Этот поворот общественных настроений чутко уловила буржуазнаяпресса. В сентябре — октябре Керенский для нее уже не герой, а всего лишьактер, теряющий популярность и прилагающий судорожные усилия сохранитьсвое формально все еще первенствующее положение на подмосткахполитического театра.
О нем пишут с иронией, порой с раздражением. Большаяпресса разочаровалась во вчерашнем кумире.Жизнь требовала иных подходов к разрешению сложившейся в России косени 1917 г. ситуации. На авансцене отечественной истории все отчетливеевиднелись уже другие фигуры. Массовое общественное сознание было готово ксотворению и к принятию новых кумиров.Примечания1ЦГАОР, ф. 1807, оп. 1, д.
380, л. 2.Там же, д. 433, л. 1—24.3Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте//Вопросы истории. 1990. № 6. С. 125.4Утро России. 1917. 13 июля. С. 1.5ЦГАОР, ф. 1807, оп. 1, д. 382, л. 14 об.6Там же, л. 97.7Вопросы истории. 1990. № 6. С. 127—128.8ЦГАОР, ф. 1807, оп. 1, д. 382, л. 172 об.9Там же, л. 57 об.10Вопросы истории. 1990. № 6. С. 130.11Там же. С. 131.12ЦГАОР, ф.
1807, оп. 1, д. 381, л. 1.13Вопросы истории. 1990. № 7. С. 136.14Там же. № 6. С. 117.15Там же. № 7. С. 136.16Там же. С. 145, 154.17Там же. № 8. С. 113.18Аврех А. Я. Масоны и революция. М., 1990, С. 157—160.19Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 243.20Там же. Т. 49. С. 399—400.21Шульгин В. В. Дни. М.; Л., 1927. С. 133, 140, 141.22Вопросы истории. 1990. № 11.
С. 126.272232425262728Там же. С. 128—129.Русское слово. 1917. 3 марта. С. 1—2.Утро России. 1917. 3 марта. С. 3.Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1991. С. 244.Русское слово. 1917. 30 мая. С. 1.КирьяковВ. В. А. Ф. Керенский как оратор//Речи А. Ф. Керенского о революций. Пг.,1917. С. 8—9.29Палеолог М.
Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 462—463.30Утро России. 1917. 27 мая. С. 1.31Биржевые ведомости (1-е изд., вечерний выпуск). 1917. 21 апреля. С. 5.32Утро России. 1917. 13 апреля. С. 3; 29 апреля. С. 3; 30 апреля. С. 3.33Русское слово. 1917. 3 мая. С. 1; 7 мая. С. 1.34Утро России. 1917. 13 мая. С. 3.35Биржевые ведомости (1-е изд., вечерний выпуск). 1917.
9 мая. С. 4.36Русское слово. 1917. 13 мая. С. 2.37Цит. по: Русский инвалид. 1917. 16 мая. С. 1.38Русское слово. 1917. 16 мая. С. 1.39Утро России. 1917. 18 мая. С. 3.40ЦГАОР, ф. 1807, оп. 1, д. 369, л. 13.41Утро России. 1917. 24 мая. С. 2.42Русское слово. 1917. 12 июля. С. 2.43Там же. 21 июля. С. 2.44Там же. 8 августа. С. 2.45Там же. 13 августа. С. 1—2; 17 августа.
С. 1.46Речь. 1917. 15 августа. С. 1.47Утро России. 1917. 18 августа. С. 1.48Биржевые ведомости (1-е изд., утренний выпуск). 1917. 13 августа. С. 4.49Русское слово. 1917. 8 октября. С. 1—3.50Утро России. 1917. 14 сентября. С. 1.51Русское слове. 1917. 11 октября. С. 2.52Утро России.
1917. 14 октября. С. 1—2.53Там же. 27 мая. С. 1.73.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
