Цвет как эстетический фактор

Цвет как эстетический фактор.

Психофизиологическое воздействие цвета тесно связано с эстетическим. Второе как бы вбирает в себя первое, но далеко не ограничивается им, поскольку цвет воздействует как на «нижние» слои психики, так и на «верхние». доказано, что человек чувствует себя достаточно комфортно лишь в той среде, которая в из­вестной степени повторяет его собственные качества, является как бы его опосредованным отображением, или «портретом». Поэтому проблема цветового климата среды, рассматриваемая в плане эстетическом, сводится главным образом к проблеме изучения и учета цветовых предпочтений людей.

О цветовых предпочтениях, как уже говорилось, можно судить по декоративно-прикладному искусству данного народа или социальной группы, по излюбленным цветам в одежде, в убранстве жилища, в национальной живописи. Все это, несомненно, связано с географическими особенностями данной страны или местности, с ее цветовым климатом и с колористикой ее флоры и фауны. Художник должен хорошо чувствовать и понимать колорит данной страны и народа.

Искусственные «объекты» всегда включаются в естественную среду и так или иначе контактируют с нею. В наше время преобладает тенденция «тяги к природе». Общественные интерьеры максимально раскрываются наружу, в них вводится живая зелень, газоны, фонтаны (бассейны), рваный камень и т.д. Большие проемы или сплошь остекленные стены вводят в интерьер окружающий пейзаж и небо. При этом следует с особым вниманием относиться к отделке и окраске поверхностей в помещении. Прежде всего, нужно четко осознать свою позицию по отношению к природе: она может выражаться во всяческой поддержке и подчеркивании всего натурального, природного и, наоборот, в противопоставлении искусственного естественному.

Если вы стоите на позиции «натуральности», вы введете в интерьер не­крашеное дерево, кирпич, шерстяные или джутовые гобелены, керамику. Потолки будут светлые, стены — темнее, пол — еще темнее. Общая гамма будет мягкая, малонасыщенная, средневолновая. Если же вы сторонник «антинатуральности», вы предпочтете в том же случае эмалевые покрытия, стальную или пластмассовую плитку, глазурованную керамику, релиновые полы, мебель на хромированных трубах. Вы можете сделать черный по­толок и белый пол, ввести в интерьер большие пятна насыщенного красного или синего цвета. Иными словами, свое произведение вы противо­поставите произведениям природы. Оба подхода одинаково правомерны, если они обоснованны. Не следует только их путать. В ситуации, где доминируют цвета природных материалов, не рекомендуется с ними со­перничать. Например, окраска парковой скамейки в зеленый или синий цвет неудачна, гораздо лучше цвет натуральной древесины или темно-красный, не вступающий в соперничество с зеленью растений и сине­вой неба. В истории, правда, известны случаи, когда в произведении ис­кусства «дублировался» цвет природного окружения, например голубые мозаичные купола храмов в Средней Азии. Сочетание синего неба и голубой мозаики совершенно неклассично, оно несет в себе иррациональное и мистическое начало, что соответствует восточной философии и религии. Оно правомерно в условиях того времени и места, когда было создано. В системе европейской классической эстетики (которой мы придерживаем­ся) такое сочетание неприемлемо.

Если при проектировании искусственной среды ставится не только эстетическая, но и образная, художественная задача, цвет служит одним из средств ее разрешения. Можно понимать любую объемно-простран­ственную структуру — город, интерьер и т. д.— как некую живопись в пространстве. И тогда принципы цветового решения такого пространства ничем не будут отличаться от принципов построения колорита кар­тины. Разница лишь в масштабах цветовых пятен и в способах их на­несения. Ф. Л. Райт мечтал о такой архитектуре, которая сама стала бы живописью. Ле Корбюзье показал примеры «живописи в пространстве» в своих интерьерах монастыря в Ля Туретт, зданий суда в Чандигархе, капеллы в Роншане. Ф. Леже мечтал о «полихромном городе», и в наши дни эта мечта в какой-то степени осуществилась во Франции в Ля Гран Борн и других городах — спутниках Парижа. Насыщение пространства интерьера цветом традиционно для народной архитектуры стран Восточ­ной Европы. Широко известно мастерство волжских, западносибирских, ук­раинских, молдавских, венгерских крестьян в росписях и украшении жи­лища. Назначение всей этой работы, ее смысл, — чисто художественный и идеологический.

Наивный народный художник понимает архитектурную среду как микро­косм или вселенную в миниатюре. Здесь все организовано в строгом по­рядке: в «красном углу» обитает бог и святые, печь — прибежище дья­вола и прочей нечистой силы; кровать и стол представляют одновре­менно небо и преисподнюю. Всяческая орнаментация и украшения имеют магическую, заклинательную силу. Они делаются не только для красоты, но и для безопасности и счастья. Все украшения крестьянского дома — это своего рода визуализация ощущения счастья. Потому они и внушают такую радость и бодрость. Хорошо «оформленная» изба — это в высшей степени целостная и замкнутая в себе «космическая» структура. В нашем массовом общественном интерьере не хватает именно этой целостности и «космичности». В нем нельзя находиться долго, нельзя «жить», можно только провести несколько часов, так как для «жизни» здесь многого недостает.

Одно из важных качеств «космической» среды — полнота и разнообразие цветовых впечатлений. Искусство нашей эпохи не может отказываться от такого мощного средства обогащения визуальной среды, как цвет. Мерилом художественности цветового решения выступает его «космичность», т. е. внутренняя завершенность и замкнутость в пределах системы, сочетание разнообразия и единства, а также соответствие канонам данного стиля.