Пьер БУРДЬЕ Социология социального пространства, страница 8

Вся история социального поля постоянно представлена в двух формах: в материализованно й — в институтах (освобожденные работники партийи профсоюзов) и в инкорпорированной — в диспозицияхагентов, усилиями которых функционируют данные институты и за которые эти агенты борются (что сопровождается эффектом гистеризиса, связанного с преданностью). Все признанные формы коллективной идентификации: «рабочий класс», «управленческие кадры»,«ремесленники», «специалисты», «профессура» и т. п. —являются продуктами медленной и длительной коллективной проработки, однако не являются полностью искусственными (это было бы ошибкой и никогда бы не удалось сделать).

Каждый из корпусов представлений, которые вызывают к жизни представляемые корпуса:корпорации, сословия, гильдии и др., наделенные известной и признанной социальной идентичностью, сам существует через посредство всего ансамбля институтов, являющихся столь же историческими изобретениями, как и аббревиатура, sigillum authenticum,xri по выражению юристовканонического права, печать или штамп, бюро или секретариат, обладающий монополией на подпись и на plena1potentia agendi et loquendi™ и т. д. Являясь результатомборьбы, которая разворачивалась в недрах политического поля и вне его, в частности по вопросу о государственной власти, это представление должно иметь свои специфические характеристики в частной истории политического поля и в истории конкретного государства (чем,"'подлинная печать (лат.)."" совершенное полномочие действовать и говорить (лат.).40Пьер Бурдьё. Социология социального пространствамежду прочим, и объясняются различия между представлениями о социальном делении и, следовательно, о представляющих их группах в разных странах).

Чтобы не позволить себе принять за следствие работы по натурализации то, что любая группа стремится производить в целяхсобственной легитимации и для оправдания своего существования, нужно всякий раз реконструировать работуистории, продуктом которой являются социальное деление и социальное восприятие этого деления. Адекватноопределенная социальная позиция агента дает наилучшеепредвидение его практики и представлений, но во избежание сопоставления с тем, что раньше называли общественным положением, с социальной идентификациейагента (в настоящее время все более отождествляемой спрофессиональной идентификацией) и с местом общественного положения в старой метафизике, т. е.

функцией сущности, из которой согласно формуле operaticsequitur esse™" вытекают все аспекты исторического существования, — нужно ясно понимать, что этот статус, каки габитус, который им порождается, являются историческими продуктами, что они склонны в большей или меньшей степени меняться с течением истории.Класс как представление и воляЧтобы изучить, как создается и учреждается властьсоздавать и учреждать, власть, имеющая официального представителя, например руководителя партии илипрофсоюза, недостаточно учитывать специфические интересы теоретиков или представителей и структурноесходство, которое их объединяет на основе полномочий,необходимо также анализировать логику, обыкновенновоспринимаемую и описываемую как процесс делегирования, в котором уполномоченное лицо получает от группы власть образовывать группу.

Здесь можно следовать,преобразовывая их анализ, историкам права (Канторо-ьное пространство и генезис «классов»иалич Пос и др.), когда они описывают мистерию миниЧерства — любезную юристам канонического права игруслов mysteriurrf* и ministerium.™ Тайна процесса пресуществления, которая совершается через превращение официального представителя в группу, чье мнение он выражает, не может быть разгадана иначе, как в историческом анализе генезиса и функционирования представления,при помощи которого представитель образует группу,которая произвела его самого.

Официальный представитель, обладающий полной властью говорить и действовать во имя группы, и, вначале, властью над группой спомощью магии слова приказа, замещает группу, существующую только через эту доверенность. Персонифицируя одно условное лицо, социальный вымысел, официальный представитель выхватывает тех, кого он намеренпредставлять как изолированных индивидов, позволяя имдействовать и говорить через его посредство, как одинчеловек. Взамен он получает право рассматривать себя вкачестве группы, говорить и действовать, как целая группа в одном человеке: «Status est magistrate»™, «Государство — это я», «Профсоюз думает, что...» и т. п.Тайна министерства есть как раз такой случай социальной магии, когда вещь или персона становятся вещьюотличной от того, чем они являются.

Человек (министр,епископ, делегат, депутат, генеральный секретарь и т. д.)имеет возможность идентифицировать себя в собственных глазах и в глазах других с совокупностью людей,Народом, Трудящимися и т. п., или с социальной целостностью, Нацией, Государством, Церковью, Партией.Мистерия министерства находится в своем апогее, когдагруппа не может существовать иначе, как через делегирование своему официальному представителю, который порождает эту группу, говоря для нее, т. е. для ее блага и отее лица.

Круг замыкается: группа определена через того,"х таинство (лат.).служение (лат.).™ гражданское состояние есть государственная должность(лат.).к' сначала бытие, затем — действие (лат.).4142Пьер Бурдьё. Социология социального пространствакто говорит от ее имени, возникшего как источник власти, осуществляемой им над теми, кто является ее истинным источником.

Это замкнутое отношение есть началохаризматических иллюзий, которые в крайнем их выражении проявляются в том, что официальный выразительможет выглядеть и показывать себя как causa sui. Политическое отчуждение находит свое начало в том факте,что изолированные агенты — тем сильнее, чем более ониобделены символически — могут конституироваться какгруппа, т. е.

как сила, способная заставить восприниматьсебя в политическом поле, только лишаясь прибыли в интересах аппарата: им приходится постоянно рисковатьлишением политической собственности, чтобы избежатьистинной политической экспроприации. Фетишизм, согласно Марксу, есть то, что случается, когда «продуктычеловеческой головы выглядят как дар самой жизни»;политический фетишизм заключается более точно в факте, что ценность целостного персонажа, этого продуктачеловеческой головы, проявляется как неуловимая харизма, загадочное объективное свойство индивида, неуловимый шарм, невыразимое таинство. Министр или пастор,посланник церкви или посланник государства, состоят вметонимическом отношении с группой; являясь лишь частью группы, посланник действует как знак, замещающий целую группу.

Это он в качестве совершенно реального заместителя полностью символического существования содействует «ошибке категории», как сказал бы Риль,достаточно похожей на детскую ошибку, когда, увидевпроходящих в строю солдат, составляющих полк, спрашивают, где же полк. Одно лишь его явное существование преобразует безупречное серийное разнообразие изолированных индивидов в одно юридическое лицо, collectiopersonarum plurium в corporatio™'', в конституированныйкорпус, который в результате мобилизации и манифестации даже может проявить себя как социальный агент.Политика является исключительно благодатным местом для эффективной символической деятельности, понисобрание многих лиц [в] корпорацию (лат.).гадальное пространство и генезис «классов»43аемой как действия, осуществляемые с помощью знаков,способных производить социальные результаты и, в частности, группы. Благодаря наиболее старому метафизическому'действию, связанному с существованием символизма позволяющего считать существующим все, что можетбыть обозначено (Бог или небытие), политическое представление постоянно производит и воспроизводит форму производную от любимого логиками аргумента короля Франции Людовика Лысого: любое предикативноевыражение, имеющее субъектом «рабочий класс», скрывает экзистенциальное выражение («рабочий класс существует»).

В более общем виде все выражения, имеющиесубъектом коллективность, например Народ, Класс, Университет, Школа, Государство, предполагают решеннымвопрос о существовании указанных групп и содержат всебе тот сорт «ложного метафизического стиля», которыймы могли обнаружить в онтологическом аргументе. Официальный выразитель — это тот, кто, говоря о группе, оместе группы, скрыто ставит вопрос о существованиигруппы, кто учреждает эту группу при помощи магической операции, свойственной любому акту номинации.Поэтому если задаться вопросом, с которого должна начинаться вся социология, а именно вопросом о существовании и о способе существования коллективности, то следует приступить к критике политических аргументов, которым присущи языковые злоупотребления, а на деле —злоупотребления властью.Класс существует в той и лишь в той мере, в которойуполномоченное лицо, наделенное plena potentia agendi,может быть и ощущать себя облеченным властью говорить от своего имени — в соответствии с уравнением:«Партия есть рабочий класс», а «Рабочий класс есть партия»; или в случае юристов канонического права: «Церковь есть Папа (или епископы)», а «Папа (или епископы)есть Церковь».

Такое лицо может осуществить эту формулу как реальную силу в недрах политического поля.Способ существования того, что сейчас во многих обществах называют рабочим классом (естественно, с некоторыми вариациями), полностью парадоксален: речь идет онекоторым образом мысленном существовании, о суще-44пространство и генезис «классов»Пьер Бурдьё.

Социология социального пространстваствовании его в мыслях большой части тех, кого таксономия обозначает «рабочие», но также и в мыслях тех, ктозанимает в социальном пространстве позиции более удаленные от рабочих. Само это существование почти повсеместно признано покоящимся на существовании рабочегокласса в представлении. Политический и профсоюзныйаппарат и их освобожденные работники жизненно заинтересованы в вере в существование рабочего класса и втом, чтобы убедить в этом как тех, кто к нему непосредственно принадлежит, так и тех, кто ничего общего с нимне имеет.

Они способны заставить говорить «рабочийкласс» в один голос одним заклинанием, как заклинаютдухов, одним призыванием его, как призывают богов илисвятых, и даже символически выставляя его напоказ через демонстрации — своего рода театральную постановку представления о классе в представлениях. В этой «постановке», с одной стороны, участвует корпус постоянных представителей со всей постановочной символикойего существования, с аббревиатурами, эмблемами, знаками отличия, а с другой стороны — часть наиболее убежденно верующих, которые самим своим существованиемпозволяют представителям создать представление об ихпредставительности. Этот рабочий класс как «воля ипредставление» (как в названии известного труда Шопенгауэра) не имеет ничего общего с классом в действии, среально мобилизованной группой, которую упоминаетмарксистская традиция. Однако класс от этого не является менее реальным, хотя эта реальность магическая и (согласно Дюркгейму и Моссу) определяет институты каксоциальные фантазии.