Том 1. Классические теории через призму социологического воображения (С.А. Кравченко - Социология), страница 80

Большинство этих детских неврозов стихийно преодолевается по мере развития ребенка.Считая религию «общечеловеческим неврозом», которыйотпадет в процессе роста человеческой цивилизации, ученый1 Фрейд, З. Будущее одной иллюзии // Фрейд З. Психоаналитическиеэтюды. Минск : ООО «Попурри», 1997. С. 494.2 Там же. С. 498.1 Фрейд, З. Будущее одной иллюзии // Фрейд З.

Психоаналитическиеэтюды. Минск : ООО «Попурри», 1997. С. 509.2 Там же. С. 510.360то никому не пришло бы в голову стремиться к изменениюсуществующего положения вещей»1.Что же касается влияния религии на нравственность,то, как полагает З. Фрейд, нет очевидных свидетельств, чтолюди верующие были нравственнее.«Они всегда умели делать религиозные предписания чистовнешними и тем самым срывать их цель.

Священники, в обязанности которых было следить за послушанием религии,шли им в этом навстречу. Милость бога должна была идтирука об руку с его справедливостью: человек грешил и затемприносил жертву или покаяние и тогда освобождался, чтобыгрешить заново. Русская психика вознеслась до заключения,что грех явно необходим, чтобы испытать все блаженствомилосердия божьего, и потому в основе своей грех — делобогоугодное. Совершенно ясно, что священники могли сохранить покорность масс религии только тем, что разрешалибольшие уступки человеческой природе первичных позывов.Было установлено: бог один силен и благ, человек же слаби грешен.

Во все времена безнравственность находила в религии не меньшую поддержку, чем нравственность»2.361полагает, что рациональное обоснование запретов, заповедейи законов лучше религиозного в плане и укрепления культурного фактора в человеческих отношениях, и в совершенствовании окостенелых законов.«Люди поняли бы, — замечает З. Фрейд, — что эти законыне столько для того, чтобы господствовать над ними, сколькодля того, чтобы служить их интересам; у них создалось бык ним более дружественное отношение, и они ставили бысебе целью не уничтожение их, а только улучшение. На пути,ведущем к примирению с давлением культуры, это было быважным шагом вперед»1.Без религиозного влияния, конечно, человек окажетсяв затруднительном положении. Он перестает быть объектомнежного попечительства, благого предвидения и должен рассчитывать лишь на собственные силы.

«Он попадает в положение ребенка, покинувшего отчий дом, где ему было тактепло и уютно. Но инфантилизм обречен на преодоление,не так ли? Не может человек вечно оставаться ребенком, ондолжен, наконец, выйти наружу, во “враждебную жизнь”.Это можно назвать “воспитанием к реальности”»2.З. Фрейд верит в интеллектуализацию мышления и поведения людей, хотя при этом отмечает объективные трудностиданного процесса: «Мы можем сколько угодно подчеркиватьбессилие интеллекта по сравнению с властью человеческихпервичных позывов и быть при этом правыми. Однако слабости этой присуща некая особенность: голос интеллекта тих,но он не успокаивается до тех пор, пока его не услышат»3.З. Фрейд подчеркивает, что наука весьма молода, но человеческий интеллект уже достаточно окреп, чтобы пользоваться научным инструментарием для адекватного восприятия проблем мироздания.10.5.

Ñîöèàëüíûé ïñèõîàíàëèç î ðîëè áåññîçíàòåëüíîãîè äåñòðóêòèâíîãî ôàêòîðîâ â ïîëèòèêå: êåéñ-ñòàäèПричина краха коммунистической политики некоторымисоциологами видится в тех или иными внешних факторах.Их воздействие бесспорно.1 Фрейд, З. Будущее одной иллюзии // Фрейд З. Психоаналитическиеэтюды. Минск : ООО «Попурри», 1997. С. 513.2 Там же. С. 519—520.3 Там же. С. 523.362Но как объяснить спонтанность большинства антикоммунистических революций в целом ряде стран? Что вызвалостоль массовые порывы? Откуда взялись буквально вулканические всплески ненависти? Чем обусловлены желаниядоселе покорных людей крушить все и вся в такие периоды?Проще всего причину социального взрыва видеть в старческой или интеллектуальной немощности вождя, в егонепродуманных политических действиях, цепи его ошибокили даже преступлениях.

Если плох один вождь, то можнонадеяться, что другой будет лучше и добрее. Но все это видимые, явные заключения, которые не охватывают всю картинуполитической жизни.Несомненно, авторитарная, тем более тоталитарнаяполитика не проходит бесследно как для властителей, таки для подвластных им людей. Латентно развиваются страхи,покорность, подозрительность, зависть, ненависть. До определенного времени они могут быть «вытесненными» в сферуподсознательного и явно не проявляются.Однако люди, лишенные душевного покоя, утрачиваютспособность к эффективности принятия и исполнения решений.

Они совершают необъяснимые поступки, подчас предательства даже близких людей, что не всегда ими осознается.Фрейдовская теория не просто констатирует само существование бессознательных процессов, а указывает на ихреальную связь с характером социальных действий. Люди,принимая даже весьма важные решения политическоготолка, могут не знать об их истинных мотивах. Так, серьезные политические акции и даже войны могут на уровнесознания иметь одни причины, а на деле их реальными мотивами подчас являются всплески ранее подавлявшихся эмоций политических агентов.Иррационально-бессознательный фактор присутствуети у рациональных политиков. Достаточно вспомнить предвыборные кампании в странах, считающихся демократическими: симпатии или антипатии, «благородные жесты» илидеструктивные заявления и даже силовые акции во имя«жизненных интересов США» могут определяться силами,которые полностью не осознаются.Можно привести множество данных о том, что политика реформ в России никогда не учитывала ни потенциалиррационально-бессознательного, ни человеческую деструктивность.

Как следствие, все власти запоздало реагировалина экономические и социальные проблемы, предлагая ско363ропалительные реформы, которые в очень короткое времядолжны были «осчастливить» народ. Популизм и мессианизм — конкретные проявления властями иррациональныхстрастей: реформы никак не сочетались с всесторонне просчитанным замыслом, их законодательным подкреплением.Нет надобности говорить о том, что власть никогда не задумывалась о соответствии реформаторских преобразованийнашему национальному характеру.Не лучше обстояло дело с политикой реформ в 1980—1990-е годы. С внедрением принципиально новых для страныэкономических и политических структур нельзя сразу жепоменять российский тип национального характера, сформировавшийся под влиянием тысячелетней авторитарнойполитики.Жизненный уклад демократического свободного общества также нельзя постигнуть только сознательно.

Необходимо ещё, чтобы и бессознательное, являющееся компонентом нашего национального характера, пришло в соответствиес новыми реалиями. Трудно отречься от практики авторитарно-коммунистической политики. Ещё труднее декларативно покаяться, признать собственную вину за её проведение, что связано с ломкой личности, раздвоением сознания.Но неизмеримо труднее на бессознательном уровне воспринять принципы демократического свободного общества,научиться их соблюдать, не задумываясь об этом. Российскиеграждане понимают демократию иначе, чем жители западных стран1.Несомненно, для части россиян возникла проблема силойсознания воспринять новые рыночные и демократическиеинституты или создать видимость их восприятия.

Возникласитуация постоянного давления (как правило, не осознанного!) внешней среды на душевную жизнь индивидов. Этоприводит к тому, что психика вынуждена оберегать себяс помощью ряда защитных механизмов, которые вместес тем примитивизируют поведение людей.Используя фрейдовскую методологию, можно утверждать, что в российском Сверх-Я содержится большой компонент долготерпения невзгод от всякого рода иррационализма в политике — революций и контрреволюций, реформ1 Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществехотели бы жить? (1998—2004).

Аналитический доклад. М. : АИРО–ХХ,2005. С. 117.364и контрреформ, которых хватало во все времена. Однако этодолготерпение никогда не являлось и ныне не может явитьсяпанацеей от постоянных эмоциональных стрессов, следствием чего становятся неврозы и реактивные состояния.Не удивительно, что депрессия и фрустрация стали массовыми в России.

Возник феномен «привыкания к нищете»,хотя сокращается число тех, кто ощущает себя «социальными аутсайдерами».Как было отмечено выше, З. Фрейд не верит в то, чтоликвидация тоталитарных социальных институтов, заменаих институтами демократического свободного обществаспособна вообще нейтрализовать силу инстинктов. И все жесоциолог констатирует определенный исторический прогресс в человеческих отношениях, что связывает с процессоминтериоризации — переводом внешних запретов во внутренний мир человека и освоением им сложившихся в обществеморальных ценностей и норм.Это момент принципиальной важности.Социальный контроль становится тем эффективнее, чемменьше в нем сознательного решения следовать законами нормам, а есть неосознанное внутреннее желание соответствовать требованиям социального порядка. Контроль изнутри, разумеется, не умаляет формальную роль закона каквнешнего фактора принуждения, который определяет кругобязанностей людей и перечень их прав.С учетом особенностей российского коллективного бессознательно можно прогнозировать, что нам предстоит ещёдлительный процесс демократизации, прежде чем у большинства россиян произойдет правовая интериоризацияи появится неосознанная внутренняя потребность уважатьзаконы, нами же принятые.

Только на этом пути можетпроизойти реальная минимизация деструктивного факторав политике, имея в виду, как характер решений руководителей, так и их исполнения со стороны руководимых.Важным компонентом любой политики является дифференциация запретов по социальному признаку. Глубокаядифференциация запретов по социальному признаку сделала явной необходимостью политику реформированиясоветского общества. Советская партийно-государственнаяэлита практически не знала запретов, в то время как простыеграждане имели в прямом фрейдовском смысле «ничтожную долю», что не могло не развивать «интенсивную враждебность» против культуры «социалистического выбора».365К сожалению, и сегодня сохраняется глубокая дифференциация запретов по социальному признаку.