Автореферат (Библейский дискурс и онтологическое пространство в русской поэзии первой трети ХХ века (генезис, типология)), страница 4

БлокаВетхозаветной, Новозаветной образности и поэзии заговоров; попытку понятьхристианство через античность и идеи Рима у Вяч. Иванова; совмещениеобразов и фраз, заимствованных из Библии, Корана и других религиознофилософских воззрений, при ортодоксальном понимании православныхдогматов в поэзии Ф. Сологуба; признание библейского пути как единственноправильного в лирике Н.

Гумилева, А. Ахматовой, О. Мандельштама;присутствие в произведениях А. Белого знаковых черт церковнославянскойкнижности, гимнографических текстов, каноничное, в духе славяно-русскойтрадиции, отношение к важным категориям бытия (смерти, вечности),позволяющее признать глубокую структурную основу национальной модели,сложившейся в мировоззрении автора и увлечение поэта идеями И. Канта,В.С.

Соловьева, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, оккультизмом и антропософиейР. Штейнера.В параграфе 2. Пространство и время в трудах отечественныхрелигиозных мыслителей анализ основных положений, выдвинутыхфилософами для понимания категорий пространства и времени, позволилсделать следующие выводы:- рассматривая природу пространства и времени, А.Ф. Лосев,В.С. Соловьев, Е.Н.

Трубецкой, П. Флоренский, С.Л. Франк и др. считалибытие непостижимым и необъяснимым с точки зрения обычного человеческогоразума;- вопрос о времени и пространстве может быть вполне разрешим толькометафизически либо искаженно, субъективно психофизиологически;- основной тезис о нерасторжимости времени и пространства сталцентральным в работах М.М. Бахтина, В.И. Вернадского, Д.С.

Лихачева,П. Флоренского и других ученых;- при рассмотрении философских и поэтических текстов первой трети ХХвека особенно важным для осознания пространства становится обращённоевремя (П. Флоренский), обнаруженное нами у большинства авторовпоэтических текстов русской литературы названного периода (А. Блока,А. Белого, Вяч. Иванова, О. Мандельштама, Н.

Гумилева, И. Бунина,М. Волошина) и реализуемое с разной семантической наполняемостью: отдурной бесконечности до идеи воскрешения.Обращённое время в библейской интерпретации (вопрос большерешенный в русской поэзии, нежели в русской философии при неизменномчастом переходе из одной области в другую) реализуется в идее победы жизнинад смертью и над дурной бесконечностью, лишенной всякого смысла.В параграфе 3.

Поле актуальной и потенциальной (дурной)бесконечности в творчестве русских поэтов и философов было установлено,что художественное пространство русской поэзии первой трети ХХ векараспадается со всей очевидностью на два противоположных вида: наактуальное и потенциальное (антиномия, предложенная Г. Кантором).Потенциальное пространство-время на языке поэтов и философов13обозначенного периода носит название «дурной бесконечности», исследованиегенезиса которой допускает ряд обобщений:- антиномия актуальной – «дурной» бесконечности становится одной изважных тем в поэтических текстах Вяч.

Иванова, А. Блока, А. Белого,О. Мандельштама, Н. Гумилева, А. Ахматовой, философско-математическихисследованиях Г. Кантора и П.А. Флоренского; философских работахЕ.Н. Трубецкого и А.Ф. Лосева;- ранее поставленная как проблема в работах А. Шопенгауэра идеябесконечности рассматривается с позиций генезиса в статьях Вяч.

Иванова,Е.Н. Трубецкого, П. Флоренского. Являясь объектом самых различных мненийи толкований философов и математиков, проблема бесконечности была вполнеобоснована в работах математика Георга Кантора в его знаменитых «Трудах потеории множеств». Идеи Г. Кантора были в дальнейшем развитыП. Флоренским и нашли свое отражение в творчестве многих поэтов первойтрети ХХ века;- известные серьезные исследования литературоведов (А. Ханзен-Лёве,Т. Венцлова) свидетельствуют об определенном негативном мироощущениилирического героя как доминантной тенденции в русской поэзии обозначенногопериода.

Если переложить религиозный эпитет «диаволический», характерный,в основном, для языка современной зарубежной славистики, на язык русскойлитературы и философии первой трети ХХ века, то понятие «дурнаябесконечность», активно функционирующее в литературоведческих ихудожественных текстах, вполне передает атмосферу времени.

Соотнестидиаволический дискурс с потенциальной (дурной) бесконечностью нампозволил прежде всего тезис Г. Кантора, выдвинутый ученым в «Трудах потеории множеств», что актуальная бесконечность имеется в Боге;- философско-математический термин «потенциальная бесконечность» наязыке русских философов (П. Флоренского, Е. Трубецкого) и поэтов(Ф. Сологуба,Вяч. Иванова,А. Блока,А. Белого,О. Мандельштама)приобретает название дурной бесконечности и становится в их творчествеодной из важных тем. В работе «Столп и утверждение истины. Опытправославной феодицеи в двенадцати письмах» (1914), определяя дурнуюбесконечность, П.

Флоренский указывал на ее основное свойство(непрерывностьдвижения)ипространственныехарактеристики(беспредельность и бездонность). Останавливающей силой, противостоящейразрушению, дурной бесконечности, по мнению философа, является память;- анализ функционирования антиномической пары актуальная – дурнаябесконечность в поэтических текстах русской литературы показал, чтофилософы и поэты более всего акцентировали свое внимание на дурнойбесконечности (или на языке математика Г.

Кантора потенциальнойбесконечности), выступающей антиномией бесконечности актуальной;- понимание жизни как дурной бесконечности имело разнуюсемантическую наполняемость, которая, например, в творчестве А. Блокареализовалась как ощущение поэтом отсутствия времени, цепененья: «Глухая14полночь. Цепененье / На душу сонную легло. / Напрасно жажду вдохновенья /Не бьется мертвое крыло» («Глухая полночь. Цепененье…», 1899); впроизведениях О.

Мандельштама как ощущение возникшей пустоты: «Твоймир болезненный и странный, я принимаю, пустота» («Слух чуткий паруснапрягает…», 1910); у А. Белого отразилось в мотивах снеговерченья,мелькания «злых мимов», безграничных пустых пространств: «О тень моя:о тихий братец, / У ног ты – вот, как черный кот: / Обманешь взрываминевнятиц; / Восстанешь взрывами пустот» («Первое свидание», 1921).Являясь центральной темой в творчестве многих русских поэтов ифилософов первой трети ХХ века, дурная бесконечность возникла какрезультат духовного вакуума эпохи, утраты возможности или нежеланияобратиться к бесконечности актуальной.Временная потеря традиционных отечественных ценностей, пессимизм итрагизм, стихийность и попытка овладения ею и, как следствие этого,возникший вопрос о смысле существования человека на земле – атмосфералитературы первой трети ХХ века.

Вполне закономерно, что генезис многихфилософских работ и ряд мотивов в поэзии этой эпохи восходит к увлечениюмироощущениями древней Индии, учениями Гераклита и Платона о вечномкруговращении вселенной, Ницше о вечном возвращении и, наконец,Шопенгауэра о дурной бесконечности.Сопротивление дурной бесконечности и, одновременно, устремленностьк гармоничному, целостному миру (или актуальной бесконечности), пожалуй,одна из важнейших тем русской литературы первой трети ХХ века,рассмотрение которой позволяет лучше понять поэтические концепции многихавторов.В параграфе 4. Художественное онтологическое пространство кактермин выявлена структура онтологического пространства, сложившаяся прифункционировании библейского дискурса в русской поэзии первой третиХХ века, определены пространственные соотношения и идейно-смысловыедоминанты:- глубина (тайна, море), через которую познается полнота бытия: «Онуходил, а там глубоко / Уже вещал ему закат / К земле, оставленной далёко, /Его таинственный возврат» (А.

Блок «В передзакатные часы…», 1901, 1915),«Будто с Божьих высот, с заповедных глубин, / Все завесы над миром упали…»(Ю. Балтрушайтис «Запылала заря перед шествием дня!»), «Ту тишинуглубокого покоя / И этот голос, – и воспомню вечность, / И мёртвые века, ивремя наше, / Живущий век, и звук его» (Вяч. Иванов «Бесконечное»), «Зерноглубокой, полной веры» (О. Мандельштам «Люблю под сводами седыятишины…»,1921), «Евангелья морского дна» (Б.

Пастернак «Вариации.Подражательная»).- свет (день), выполняющий особую структурирующую роль впоэтическом сознании первой трети ХХ века: «И в вечном свете, / вечном звоне/ Церквей смешались купола» (А. Блок «Я долго ждал – ты вышла поздно…»,1901), «И дрогнет тьма! И вспыхнет на востоке / Воскресший Свет!» (И. Бунин15«Бальдер»), «Жадно ищу я душою просветы / В область нетленного дня(Ф. Сологуб «Белая тьма созидает предметы…», 1897), «Светлый меч намвскроет двери / Ослепительного Дня» (А.

Блок «Так. Я знал. И ты задул…»,1903), «Свет в круглой храмине под куполом в июле, / Чтоб полной грудью мывне времени вздохнули / О луговине той, где время не бежит»(О. Мандельштам «Вот дароносица, как солнце золотое…», 1915);- моделирование пространства крестом, организующим поле святости:«Но руки их смелой рукою / Сложил я в спасающий крест / И вывел их вернойтропою / Из этих пугающих мест» (Ф. Сологуб «Какие-то светлые девы…»,1896), «И о кресте, горящем над вьюгой…» (А.

Блок «Роза и крест», 1913),«Благодарим / За то, что Жизнь из чаши неисчерпной / Пьёт Твой Потир; /За то, что Ночь во все концы пронзают / Лучи Креста» (Вяч. Иванов «Тебеблагодарим»), «Может, мне всего дороже / Тонкий крест и тайный путь»(О. Мандельштам «Душный сумрак кроет ложе», 1910);- обратимость совершающихся процессов (круг, семя): «И бытиявозвратное движенье»; «Только верить хочешь всё, / что на склоне лет / Ты,душа, воротишься / В самый ясный свет» (А. Блок «На небе зарево. Глухаяночь мертва…», 1900; «Всюду ясность Божия», 1907, 1908), «Я жду: вернётсяполночь эта» ( Вяч. Иванов «Ночь в пустыне»), «Я был, я есмь, я буду снова! /Предвечно странствие моё» (М.